Эркюль пуаро (сборник) (СИ) - Кристи Агата
– Когда это было? – перебил его майор Риддл.
– Ровно в восемь минут девятого, сэр.
– Откуда вы можете знать время с точностью до минуты? – резко спросил главный констебль.
– Все просто, сэр: я только что первый раз ударил в гонг.
– Первый раз?
– Да, сэр. По приказу сэра Жерваза, в гонг всегда бьют за семь минут до начала ужина. Он особенно настаивал, чтобы все собирались в гостиной и были готовы перед вторым ударом гонга. Как только я даю второй сигнал, я захожу в гостиную, объявляю, что ужин подан, и все идут в столовую.
– Начинаю понимать, – сказал Эркюль Пуаро, – почему вы выглядели таким удивленным, когда объявили, что ужин подан. Обычно сэр Жерваз уже был к тому моменту в гостиной?
– Такого просто не бывало, чтобы он уже не был там, сэр. Это было настоящее потрясение. Я никак не ожидал...
Майор Риддл снова резко перебил его:
– А прочие обычно бывали уже там?
Снелл прокашлялся.
– Всех, кто опаздывал к ужину, сэр, больше никогда не приглашали в дом.
– Хмм, как сурово...
– Сэр Жерваз, сэр, держал повара, который прежде служил императору Моравии. Он обычно говорил, сэр, что обед важен как религиозный ритуал.
– А что вы можете сказать о его семье?
– Леди Шевеникс-Гор всегда старалась не беспокоить его, сэр, и даже мисс Рут не осмеливалась опаздывать к ужину.
– Интересно, – пробормотал Эркюль Пуаро.
– Понятно, – сказал Риддл. – Итак, ужин начинался в четверть девятого, и вы в первый раз ударили в гонг в восемь минут девятого, как обычно?
– Это так, сэр, но в тот раз было не как всегда. Ужин обычно подается в восемь. Сэр Жерваз приказал подать ужин на четверть часа позже, поскольку он ожидал с позднего поезда одного джентльмена.
Снелл кивнул на Пуаро.
– Когда ваш хозяин шел в кабинет, он выглядел встревоженным или обеспокоенным?
– Не могу сказать, сэр. Он был слишком далеко от меня, чтобы судить о выражении его лица. Я просто заметил его, и все.
– Он оставался в кабинете один?
– Да, сэр.
– Входил ли кто-нибудь в кабинет после него?
– Не могу сказать, сэр. Я потом пошел в буфетную и пробыл там, пока не пришло время в первый раз ударить в гонг в восемь минут девятого.
– Тогда вы и услышали выстрел?
– Да, сэр.
Пуаро мягко вклинился в разговор с вопросом:
– Были, как понимаю, и другие, кто слышал выстрел?
– Да, сэр. Мистер Хьюго и мисс Кардвелл. И мисс Лингард.
– Эти люди тоже находились в холле?
– Мисс Лингард вышла из гостиной, а мисс Кардвелл и мистер Хьюго спускались по лестнице.
– Были какие-нибудь разговоры по этому поводу? – спросил Пуаро.
– Да, сэр, мистер Хьюго спросил, не предполагается ли к ужину шампанское. Я сказал ему, что подадут шерри, рейнвейн и бургундское.
– Он подумал, что это вылетела пробка из бутылки с шампанским?
– Да, сэр.
– Но никто не воспринял этого всерьез?
– О нет, сэр. Все они пошли в гостиную, разговаривая и смеясь.
– Где была остальная прислуга?
– Не могу сказать, сэр.
– Вы знаете что-нибудь об этом пистолете? – спросил майор Риддл, показывая оружие.
– О да, сэр. Он принадлежал сэру Жервазу. Хозяин всегда держал его здесь, в ящике стола.
– Он обычно был заряжен?
– Не могу сказать, сэр.
Майор Риддл положил пистолет и прокашлялся.
– Теперь, Снелл, я намерен задать вам один довольно важный вопрос. Надеюсь, вы ответите как можно правдивее. Известна ли вам хоть одна причина, по которой ваш хозяин мог бы совершить самоубийство?
– Нет, сэр. Ни о чем таком я не знаю.
– Сэр Жерваз в последнее время не вел себя странно? Не был подавлен? Обеспокоен?
Снелл виновато кашлянул.
– Простите, но сэр Жерваз всегда казался людям со стороны несколько странным. Он был большим оригиналом, сэр.
– Да-да, я в курсе.
– Посторонние, сэр, не всегда ПОНИМАЛИ сэра Жерваза. – Снелл произнес это слово явно заглавными буквами.
– Я знаю. Знаю. Но не было ли чего-нибудь, что вы могли бы назвать необычным?
Дворецкий замялся.
– Мне кажется, сэр, что сэра Жерваза что-то беспокоило, – сказал он наконец.
– Беспокоило и угнетало?
– Я бы не сказал, чтобы угнетало, сэр. Но беспокоило, да.
– У вас есть какие-то мысли на этот счет?
– Нет, сэр.
– Например, было ли это связано с каким-нибудь конкретным человеком?
– Совсем ничего не могу сказать, сэр. В любом случае это только мое личное впечатление.
Пуаро снова взял слово:
– Вас удивило его самоубийство?
– Очень удивило, сэр. Для меня это было ужасным потрясением. Я о таком и подумать не мог.
Сыщик задумчиво кивнул. Риддл бросил на него взгляд, затем спросил:
– Ладно, Снелл, думаю, мы узнали от вас все, что хотели. Вы уверены, что вам больше нечего нам рассказать – не было ли, к примеру, за последние несколько дней какого-нибудь необычного инцидента?
Дворецкий встал и покачал головой.
– Ничего подобного не было, сэр.
– Спасибо. Вы можете идти.
– Спасибо, сэр.
Двинувшись было к двери, Снелл подался назад и отошел в сторону. В комнату вплыла леди Шевеникс-Гор. Она была одета в платье в восточном стиле из пурпурного и оранжевого шелка, туго облегавшего ее стан. Лицо ее было безмятежным, она вела себя собранно и спокойно.
– Леди Шевеникс-Гор, – вскочил майор Риддл.
– Мне сказали, что вы хотите поговорить со мной, и я пришла, – сказала она.
– Может, нам перейти в другую комнату? В этой вам, наверное, слишком тяжело находиться.
Леди Шевеникс-Гор покачала головой и села на один из чиппендейловских стульев.
– О нет, разве это имеет значение? – прошептала она.
– Очень любезно с вашей стороны, леди Шевеникс-Гор, что вы оставляете в стороне ваши чувства. Я понимаю, какой это ужасный шок для вас, и...
Женщина перебила его.
– Поначалу это действительно был шок, – согласилась она, говоря просто и непринужденно. – Но такой вещи, как смерть, не существует, понимаете; есть только перемена. Кстати, – добавила она, – Жерваз сейчас стоит у вас прямо за левым плечом. Я четко вижу его.
Левое плечо майора Риддла чуть дернулось. Он с некоторым сомнением посмотрел на леди Шевеникс-Гор. Та улыбнулась ему неопределенной, счастливой улыбкой.
– Конечно же, вы мне не верите! И мало кто захочет поверить. Но для меня духовный мир не менее реален, чем здешний. Однако задавайте ваши вопросы и не бойтесь причинить мне страдание. Я вовсе не страдаю. Понимаете, это судьба. Никто не может уйти от своей кармы. Все сходится – и зеркало, и все остальное.
– Зеркало, мадам? – спросил Пуаро.
Она рассеянно кивнула в сторону зеркала.
– Да. Оно треснуло, сами видите. Это знак! Вы читали поэму Теннисона? Я любила читать ее в детстве – хотя, конечно, не понимала ее эзотерического смысла. «И в трещинах зеркальный круг. Вскричав: «Злой рок!» – застыла вдруг леди из Шалотта». Именно это и случилось с Жервазом. Это проклятье его поразило так внезапно. Я думаю, вы знаете, что в большинстве старинных семей есть свое родовое проклятье... зеркало треснуло. Он знал, что обречен. Проклятье сбылось!
– Но, мадам, зеркало треснуло не от проклятия, его расколола пуля!
Леди Шевеникс-Гор продолжала в той же нежной рассеянности:
– На самом деле это все равно... Это Рок.
– Но ваш супруг застрелился.
Леди Шевеникс-Гор снисходительно улыбнулась.
– Конечно, ему не следовало этого делать. Но Жерваз всегда был нетерпелив. Он не умел ждать. Его час пробил – и он пошел ему навстречу. На самом деле это все очень просто.
Майор Риддл, раздраженно кашлянув, резко спросил:
– Так вы не были удивлены, узнав, что ваш муж покончил с собой? Вы этого ожидали?
– О нет! – Она распахнула глаза. – Никто не может предвидеть будущего. Жерваз, конечно, был очень странным человеком. Очень необычным. Он ни на кого не был похож. Он был из Махатм[34], родившихся вновь. Я уже некоторое время знала это. Думаю, и он сам это сознавал. Ему было очень трудно подстраиваться под глупые мелочные стандарты нашего обыденного мира. – Глядя майору Риддлу за плечо, она добавила: – Он улыбается. Он думает, какие мы глупцы. Таковы мы и есть. Как дети. Делаем вид, что жизнь реальна и что-то значит... Жизнь – лишь одна из Великих Иллюзий.
