Агата Кристи - Загадочное происшествие в Стайлзе
Пуаро сидел у стола, закрыв лицо руками. При моем появлении он вскочил.
– Что случилось? – озабоченно спросил я. – Надеюсь, вы не заболели?
– Нет-нет! Я не болен. Решаю очень важную проблему.
– Ловить преступника или нет? – пошутил я.
К моему величайшему удивлению, Пуаро мрачно кивнул:
– Как сказал ваш великий Шекспир: «Говорить или не говорить – вот в чем вопрос!»
Я не стал поправлять ошибку в цитате.
– Вы серьезно, Пуаро?
– Очень серьезно. Потому что от этого зависит самое важное на свете.
– Что же это?
– Счастье женщины, mon ami! – серьезно ответил Пуаро.
Я не нашелся, что сказать.
– Наступил решающий момент, – задумчиво произнес Пуаро, – а я не знаю, как поступить. Видите ли, ставки в моей игре слишком велики. Только я, Эркюль Пуаро, могу себе это позволить! – Он гордо похлопал себя по груди.
Выждав уважительно несколько минут, чтобы не испортить эффекта, я передал ему слова Лоуренса.
– Ага! – воскликнул Пуаро. – Значит, он все-таки нашел кофейную чашку! Очень хорошо. Этот ваш длиннолицый мсье Лоуренс умнее, чем кажется.
Сам я был не очень высокого мнения об уме Лоуренса, но не стал возражать Пуаро. Я только мягко попенял ему за то, что он, несмотря на мое предупреждение, забыл, какие дни у Цинтии свободны.
– Это верно. Я ничего не помню – голова у меня как решето! Однако другая юная леди была весьма мила. Она очень сожалела, увидев мое разочарование, и самым любезным образом все мне показала.
– О! Ну, в таком случае все в порядке, а попить чай с Цинтией вы сможете как-нибудь в другой раз.
Я рассказал Пуаро о письме.
– Очень жаль, – сказал он. – У меня были надежды на это письмо, но они не сбылись. Все должно быть раскрыто изнутри. Здесь! – Он постучал себя по лбу. – С помощью маленьких серых клеточек. Это уж их дело. – Затем неожиданно спросил: – Друг мой, вы разбираетесь в отпечатках пальцев?
– Нет! – Меня удивил его вопрос. – Я только знаю, что двух одинаковых отпечатков пальцев не существует. На этом мои знания кончаются.
– Совершенно верно. Одинаковых не бывает. – Он открыл ящик стола, вынул несколько фотографий и разложил их на столе. – Я их пронумеровал: один, два и три, – сказал Пуаро. – Вы могли бы мне их описать?
Я внимательно рассмотрел снимки.
– Все, как я вижу, сильно увеличено. Я бы сказал, что номер первый принадлежит мужчине, это отпечатки большого и указательного пальцев. Номер второй – женский. Он намного меньше и совершенно другой. А номер три… – Я задумался. – Похоже, тут смешано несколько отпечатков, но очень ясно просматривается первый номер.
– Он покрывает все остальные отпечатки?
– Да.
– Вы их точно узнали?
– О да! Они идентичны.
Пуаро кивнул и, осторожно взяв у меня фотографии, спрятал их и запер.
– Полагаю, – недовольно пробурчал я, – вы, как всегда, не собираетесь ничего мне объяснить?
– Напротив. Фотография первая – отпечатки пальцев мсье Лоуренса. Отпечатки на второй фотографии принадлежат Цинтии. Они не имеют значения. Я получил их просто для сравнения. С отпечатками на третьей фотографии дело обстоит несколько сложнее.
– А именно?
– Как видите, снимок сильно увеличен. Вы обратили внимание на пятно, которое тянется через весь снимок? Я не стану описывать вам специальный аппарат, пудру для напыления и тому подобное, что я использовал. Полиции этот процесс хорошо известен; с его помощью вы можете за короткое время получить фотографию отпечатков пальцев с любого предмета. Ну вот, друг мой! Перед вами отпечатки пальцев… остается лишь сказать, на каком предмете они были оставлены.
– Продолжайте. Я весь внимание.
– Eh bien! Снимок третий представляет собой очень увеличенную поверхность маленькой бутылочки из шкафчика аптеки в госпитале Красного Креста в Тэдминстере… Все это звучит, как в детском стишке «В доме, который построил Джек»!
– Господи! – воскликнул я. – Откуда взялись на ней отпечатки пальцев Лоуренса? Он и не подходил к шкафчику с ядами в тот день, когда мы у Цинтии пили чай.
– О нет! Ошибаетесь. Подходил.
– Невероятно! Мы все время были вместе.
Пуаро покачал головой:
– Нет, друг мой! Был момент, когда вы не могли быть все вместе, иначе не пришлось бы звать мистера Лоуренса, чтобы он присоединился к вам на балконе.
– Да, забыл, – вынужден был признать я. – Но это было всего на минутку!
– Вполне достаточно.
– Достаточно для чего?
Улыбка Пуаро стала довольно загадочной.
– Вполне достаточно для джентльмена, который изучал медицину, чтобы удовлетворить свой естественный интерес и любопытство.
Наши взгляды встретились. Пуаро выглядел довольным. Он поднялся со стула и даже стал напевать какую-то мелодию. Я с подозрительностью наблюдал за ним.
– Пуаро, – наконец не выдержал я, – что было в той маленькой бутылочке?
Пуаро выглянул из окна.
– Гидрохлорид стрихнина, – ответил он через плечо и продолжил напевать.
– Господи! – произнес я едва слышно, хотя и не был удивлен. Я ждал такого ответа.
– Чистый гидрохлорид стрихнина используется редко… только иногда для таблеток. В медицине для приготовления многих лекарств обычно применяют другой раствор. Поэтому отпечатки пальцев на бутылочке не были нарушены.
– Как вам удалось сделать эти снимки?
– Я уронил с балкона мою шляпу, – невозмутимо объяснил Пуаро. – В это время дня посетителям не разрешается находиться внизу, так что, несмотря на мои многочисленные извинения, коллеге мадемуазель Цинтии пришлось сойти вниз и принести мою шляпу.
– Значит, вы знали, что найдете?
– Нет. Конечно, нет! Просто по вашему описанию представил себе это помещение и решил, что мсье Лоуренс мог подойти к шкафчику с ядами. Такую возможность надо было либо подтвердить, либо исключить.
– Пуаро, – заметил я, – ваша веселость меня не обманет. Это очень важное открытие.
– Я не знаю, – сказал Пуаро, – но кое-что меня поражает. Это и вас, без сомнения, не могло не поразить.
– Что именно?
– Видите ли, во всем этом деле слишком много стрихнина. Мы уже третий раз с ним сталкиваемся. Стрихнин в лекарстве миссис Инглторп. Стрихнин, проданный мистером Мэйсом в аптеке в Стайлз-Сент-Мэри. Теперь мы опять встречаемся со стрихнином, который побывал в руках одного из домочадцев. Это сбивает с толку, а как вы знаете, я не люблю путаницы.
Прежде чем я успел ответить, старый бельгиец, приоткрыв дверь, заглянул в комнату.
– Там внизу леди спрашивает мистера Гастингса, – сообщил он.
– Леди?
Я вскочил. По узкой лестнице мы с Пуаро спустились вниз. В дверях стояла Мэри Кавендиш.
– Я навещала одну старушку в деревне, – объяснила она, – а так как Лоуренс сказал, что вы у мсье Пуаро, то я решила зайти за вами.
– Увы, мадам! – с видимым огорчением произнес Пуаро. – Я-то подумал, что этим визитом вы оказали честь мне…
– Как-нибудь в другой раз, если вы меня пригласите, – улыбаясь, пообещала Мэри.
– Хорошо. Если, мадам, когда-нибудь вам понадобится исповедник…
Она слегка вздрогнула.
– …помните, что папа Пуаро всегда к вашим услугам.
Несколько минут Мэри пристально смотрела на него, как будто стараясь найти в его словах какой-то скрытый смысл. Затем резко отвернулась.
– Не пойдете ли вместе с нами, мсье Пуаро?
– С восторгом, мадам!
Всю дорогу до Стайлз-Корт Мэри быстро и лихорадочно говорила. Это поразило меня, и я понял, что взгляд Пуаро каким-то непонятным образом ее нервировал.
Погода испортилась, резкий ветер был почти по-осеннему пронзителен. Мэри слегка дрожала и плотнее застегнула пальто. Ветер печально стонал в деревьях, как будто вздыхал какой-то великан.
Мы подошли к большой двери дома и сразу почувствовали что-то неладное.
Навстречу нам выбежала Доркас. Она плакала и ломала руки. Я увидел, что и остальные слуги, сбившись вместе, насторожены и взволнованы.
– О, мэм! О, мэм! Не знаю, как и сказать…
– Что случилось, Доркас? – нетерпеливо спросил я. – Говорите немедленно!
– Все эти вредные сыщики! Они его арестовали. Они арестовали мистера Кавендиша!
– Арестовали Лоуренса? – воскликнул я.
– Нет, сэр. Не мистера Лоуренса… Мистера Джона!
За моей спиной, громко вскрикнув, Мэри Кавендиш тяжело упала на меня. Быстро повернувшись, чтобы ее подхватить, я встретил взгляд Пуаро. Глаза его светились тихим торжеством.
Глава 11
Суд
Спустя два месяца начался судебный процесс против Джона Кавендиша по делу об убийстве его мачехи.
Не стану подробно останавливаться на том, как прошли недели, предшествующие этому событию, скажу лишь, что поведение Мэри Кавендиш вызывало у меня самое искреннее восхищение и симпатию. Она сразу приняла сторону мужа, с жаром отвергала даже мысль о его виновности и защищала его изо всех сил.
Я выразил Пуаро мое восхищение ею, и он, кивнув, проговорил:
