Агата Кристи - Убийство в Месопотамии
Кэри не отвечал, и, подождав немного, Пуаро продолжал:
– Этому – я не верю! Затем я пришел к вам, и тому, что вы говорите мне, я опять-таки не верю…
Кэри напрягся. Я услышала подавляемую ярость в его голосе.
– Я, право, ничего не могу поделать с вашими «верю» – «не верю», мистер Пуаро. Вы слышали правду, и вы можете делать вывод, насколько я к этому причастен.
Пуаро не рассердился. Вместо этого он как-то особенно кротко и огорченно сказал:
– Разве моя вина, что я чему-то верю, а чему-то – нет? У меня чуткое ухо, знаете ли. И потом – всегда столько говорят об этом, слухами земля полнится. Послушаешь, может быть, и узнаешь что-то. Да, говорят…
Кэри вскочил на ноги. Видно было, как на виске у него бьется маленькая жилка. Выглядел он просто великолепно. Такой сухопарый, загорелый, и эта поразительная челюсть – такая заметная, массивная. Неудивительно, что женщины влюбляются в таких мужчин.
– Что говорят? – спросил он, взбешенный.
Пуаро посмотрел на него искоса.
– Неужели не можете догадаться? Самая обычная история о вас и миссис Лейднер.
– До чего глупы люди!
– Они как собаки, n'est-ce pas?[39] Как бы глубоко ни зарыл неприятность, собака все равно отыщет.
– И вы верите этим россказням?
– Я хочу быть уверенным в правде, – сказал Пуаро печально.
– Я сомневаюсь, правда ли то, что вы слышали, – грубо засмеялся Кэри.
– Попробуйте убедить меня, разберемся, – сказал Пуаро, всматриваясь в его лицо.
– Что ж, получайте. Вот вам правда! Я ненавидел Луизу Лейднер – вот вам правда. Ненавидел, как черта!
Глава 22
Девид Эммотт, отец Лавиньи и открытие
Круто повернувшись, Кэри пошел прочь широкими сердитыми шагами.
Пуаро сидя смотрел ему вслед и вскоре пробормотал:
– Да-а, понимаю… – Не поворачивая головы, он произнес немного погромче: – Не показывайтесь пока, сестра. Вдруг он обернется… Ну вот, теперь можно. У вас мой платок? Премного благодарен. Вы очень любезны.
Он не упрекнул меня. Но как он смог догадаться, что я слушала, понять не могу. Он ни разу не посмотрел в мою сторону. Мне стало намного легче, что он ничего не сказал. Я почувствовала себя очень хорошо из-за этого, ведь мне было бы немного неловко с ним объясняться. Так что очень хорошо, что ему вроде и не потребовалось объяснение.
– Вы думаете, что он и в самом деле ненавидел ее, Пуаро? – спросила я.
Пуаро медленно наклонил голову.
– Да, я думаю, да, – с любопытным выражением на лице ответил он.
Потом он быстро поднялся и пошел на вершину холма, где работали люди. Я последовала за ним. Сперва мы никого не видели, кроме арабов, но в конце концов обнаружили мистера Эммотта, который лежал лицом вниз и сдувал песок с только что выкопанного скелета.
При виде нас на лице у него появилась приятная грустная улыбка.
– Вы пришли посмотреть? – спросил он. – Через секунду я буду свободен.
Он сел, взял свой нож и стал осторожно счищать с костей землю, время от времени останавливаясь, чтобы воспользоваться мехами или применить свое собственное дыхание. «Очень негигиеничная процедура», – подумала я.
– Вам же в рот попадут опасные микробы, мистер Эммотт, – уверяла я.
– Опасные микробы, сестра, моя ежедневная пища, – сказал он грустно. – Микробы ничего не могут сделать с археологом, все их попытки совершенно бесполезны.
Он поскреб еще немного бедренную кость. Потом заговорил со стоящим рядом мастером, указывая, что именно надо сделать.
– Так, – сказал он, поднимаясь на ноги. – Это готово. Рейтер может фотографировать после ленча. Довольно интересная штука была у нее внутри.
Он показал нам маленькую, покрытую ярью-медянкой медную чашу и много золотых и голубых бусинок, которые были ожерельем.
Кости, все предметы были обметены, почищены ножом и разложены для фотографирования.
– Кто она? – спросил Пуаро.
– Первое тысячелетие. Может быть, важная дама. Череп выглядит довольно необычно. Он свидетельствует о смерти в результате преступления. Надо позвать Меркадо взглянуть на него.
– Миссис Лейднер каких-нибудь две тысячи лет назад? – спросил Пуаро.
– Может быть, – сказал мистер Эммотт.
Билл Коулман делал что-то киркой с разрезом стены.
Дейвид Эммотт крикнул ему, я не разобрала что, и стал показывать раскопки Пуаро.
Когда краткое ознакомительное турне закончилось, Эммотт взглянул на часы.
– Мы заканчиваем через десять минут, – сказал он. – Не пойти ли нам домой вместе?
– Прекрасная мысль, – сказал Пуаро.
Мы медленно пошагали вдоль хорошо протоптанной дорожки.
– Я вижу, что вы все рады снова заняться работой, – сказал Пуаро.
– Это намного лучше, чем слоняться по дому и вести эти разговоры, – печально ответил Эммотт.
– Все время чувствуя, что кто-то из вас убийца?
Эммотт не возразил ни словом, ни жестом. Я поняла теперь, что он догадывался об истине с того самого момента, как поговорил с боями из домашней прислуги.
Спустя несколько минут он спокойно спросил:
– Докопались до чего-нибудь?
– А вы согласны мне помочь докопаться? – многозначительно спросил мистер Пуаро.
– Ну, естественно.
Присматриваясь к нему, Пуаро сказал:
– В центре внимания – миссис Лейднер. Я хочу побольше узнать о ней.
– Что вы подразумеваете под «узнать о ней»? – медленно спросил Эммотт.
– Во всяком случае, не откуда она родом или как ее звали в детстве. Я не имею в виду форму лица и цвет глаз. Я имею в виду ее личность.
– Вы думаете, это имеет отношение к делу?
– Я абсолютно в этом уверен.
– Может быть, вы правы, – сказал Эммотт, помолчав пару минут.
– Вот тут-то вы и можете мне помочь. Вы можете рассказать, что она была за женщина.
– Могу ли? Я часто сам об этом задумывался.
– Разве у вас не сложилось определенное мнение?
– Да, думаю, в конечном счете, да.
– Eh bien?
Но мистер Эммотт молчал несколько минут, потом сказал:
– Что думает о ней сестра? Говорят, женщина быстрее разберется в женщине, а у сестры большой опыт.
Пуаро не дал мне возможности говорить, даже если бы я захотела. Он быстро сказал:
– Я хочу знать, что о ней думает мужчина.
Эммотт слегка улыбнулся.
– Я думаю, все они одинаковы. – Он немного помолчал. – Она была немолода, но красива, пожалуй, самая красивая женщина из тех, что я встречал.
– Это не ответ, мистер Эммотт.
– Ну, не так скоро, мистер Пуаро. – Он опять смолк, потом продолжал: – Была такая сказка, которую я читал, когда был маленьким. Северная волшебная сказка о королеве и маленьком Кае. Мне кажется, что миссис Лейднер была на нее очень похожа, все время поднимала Кая на смех.
– Ах да, сказка Ханса Андерсена? И в ней была маленькая девочка. Гердой ее звали, так ведь?
– Может быть, я не очень хорошо помню.
– Неужели вам нечего больше рассказать, мистер Эммотт?
Дейвид Эммотт покачал головой.
– Я даже не знаю, правильно ли оценивал ее. Ее было трудно понять. Сегодня она устраивает черт-те что, а завтра – настоящий ангел. Но я думаю, вы не ошибаетесь, когда говорите, что она была центральной фигурой. Это то, чего она добивалась, – быть в центре всего. И она любила подобраться к людям, я имею в виду, что ей было мало, если вы передавали ей гренки или арахисовое масло, ей надо было еще, чтобы выложили перед ней свою душу.
– А если ей не доставляли такого удовольствия? – спросил Пуаро.
– Тогда она могла превратиться во вздорную женщину!
Я увидела, как он решительно сомкнул губы и стиснул зубы.
– Я полагаю, мистер Эммотт, вы могли бы высказать свое откровенное неофициальное предположение, кто мог убить ее.
– Не знаю, – сказал Эммотт. – Я действительно не имею ни малейшего представления. Я склонен думать, что, будь я на месте Карла, Карла Рейтера я имею в виду, у меня было бы за что убить ее. Она по отношению к нему была настоящей фурией. Ну, конечно, он напрашивался на это, будучи до дьявола чувствительным. Так и напрашивался на головомойку.
– А миссис Лейднер устраивала ему головомойки? – поинтересовался Пуаро.
Эммотт вдруг ухмыльнулся.
– Нет, только так, булавочные уколы. Это был ее метод. Малый, конечно, действовал на нервы. Прямо какой-то вечно хныкающий боязливый ребенок. Но уколы – тоже болезненная штука.
Я украдкой взглянула на Пуаро и заметила, как он слегка скривил губы.
– Но вы ведь на самом-то деле не верите, что Карл Рейтер убил ее? – спросил он.
– Нет. Я не верю, что можно убить женщину только потому, что она постоянно делает из нас дурака за столом.
Пуаро в задумчивости покачал головой.
Без сомнения, мистер Эммотт представил миссис Лейднер совершенно бесчеловечной. Надо было бы ему сказать о ней и что-то доброе.
Ведь в поведении мистера Рейтера было что-то ужасно раздражающее. Он вскакивал при разговоре с миссис Лейднер и совершал идиотские поступки, например, передавал ей снова и снова мармелад, хотя знал, что она его не ест. Я сама испытывала желание слегка ущипнуть его.
