Мики Спиллейн - Поцелуй меня, дьявол
— Соедините меня с местным отделением ФБР.
В трубке раздался бодрый голос:
— Федеральное бюро расследований. Моффат у телефона.
— Вам бы лучше сюда приехать, Моффат. — Я осторожно положил трубку рядом с аппаратом и вышел.
Наверно, они кое-что знают. Этих ребят никогда не заметишь в толпе, но они все видят, слышат и соображают. Они работают тихо, и о них не пишут в газетах, но они делают свое дело. Возможно, они знают гораздо больше, чем я предполагал.
Мики ждала меня в баре. Роскошная женщина с обольстительно красивым ртом. Когда я вошел, она взглянула на меня насмешливыми глазами, но лучики, разбегавшиеся от уголков губ, выдавали удивление и любопытство.
В моих глазах была пустота, и я это чувствовал. Я показал подбородком в сторону кабинок в конце зала, и она пошла следом за мной. Мы сели, и она ждала, когда я что-нибудь скажу, а меня сверлила мысль, что последний раз я сидел здесь с Велдой, а теперь времени оставалось все меньше и меньше.
Она протянула мне сигареты, и я закурил, облокотившись на стол.
— Ты очень любишь своего брата, детка?
— Майк…
— Я задаю вопрос.
— Он мой брат.
— Сводный.
— Это не имеет значения.
— Он замешан в одном из самых грязных преступлений мафии, и за его участие в нем люди расплачиваются кровью и страхом. Твой брат — звено в цепи убийц и грабителей. Однако тебе нравится то, что можно купить за его деньги, не так ли?
Она отодвинулась от меня, словно бы я держал в руках змею.
— Замолчи, Майк, прошу тебя, замолчи!
— Можешь встать на любую сторону, детка, — с ним или со мной. Тебе решать.
Она была на грани истерики, но только разок всхлипнула, и губы ее сложились в страдальческую гримасу.
— Эл мертв. Пока что он последний. Но он не самый последний. Так с кем ты остаешься?
В ней шла мучительная внутренняя борьба. Наконец она ответила:
— С тобой, Майк.
— Мне нужно кое-что выяснить насчет Берги Торн. — Она сидела с опущенной головой и вертела в руках пепельницу. — Твой брат крутил с ней любовь. Почему именно с ней?
— Он ненавидел эту женщину. Она была шлюха. Он ненавидел шлюх.
— Он знал об этом?
Мики покачала головой.
— На людях он делал вид, что она ему нравится. Когда мы были одни… он говорил о ней ужасные вещи.
— Как далеко зашла их связь?
Она беспомощно взглянула на меня.
— Он содержал ее. Я не знаю, зачем он это делал… Она ему совсем не нравилась. Женщина, которую он в то время любил, оставила его, потому что он проводил все свое время… и ночи… с Бергой. Карл очень переживал. Однажды вечером у себя в кабинете он с кем-то разговаривал о ней на повышенных тонах. Он пришел в такую ярость, что сразу же уехал и напился, но после этого Бергу он уже не видел. С ней он тоже повздорил.
— Тебе известно, что Карл давал показания в комиссии конгресса?
— Да. По-моему, это его мало беспокоило, пока он не узнал, что Берга собирается свидетельствовать против него.
— Об этом никогда не говорили открыто.
— У Карла друзья в Вашингтоне, — сказала она будничным тоном.
— Давай вернемся в более далекое прошлое, детка. В довоенное время. Попробуй вспомнить, не было ли такого периода, когда что-то беспокоило Карла, когда он нервничал так сильно, что места себе не находил.
Тени вокруг ее глаз обозначились более резко, она сцепила пальцы и сказала:
— Откуда ты знаешь? Да, так оно и было одно время.
— Теперь не торопись, подумай как следует. Что он делал?
— Я… — В ее глазах мелькнуло что-то похожее на испуг. — Он почти не бывал дома. Со мной совсем не разговаривал. Он все время сидел на телефоне, звонил в разные города. Я это хорошо помню, потому что телефонная компания прислала счет почти на тысячу долларов за один только месяц.
Я тяжело и часто дышал. Воздух с шипением врывался сквозь зубы и обжигал легкие.
— Ты можешь достать этот счет? — спросил я. — Мне нужен список состоявшихся разговоров, который должен быть к нему приложен.
— Я… попробую. Все бумаги Карл хранит дома в сейфе с секретным замком. Однажды я видела комбинацию цифр на промокашке. — Я написал на листке адрес Пэта, но не указал, чей он.
— Когда найдешь счет, отнеси его по этому адресу. — Я вложил ей в руку листок, она взглянула на него, впечатывая в память, потом убрала в сумочку.
Пэт получит список, передаст его дальше, и он попадет к ребятам в синих костюмах. У них есть люди, время и деньги. Они сделают за день то, на что мне потребовался бы год.
Я погасил окурок, встал и затянул пояс на плаще.
— Ты всю жизнь будешь ненавидеть себя за это. И меня тоже. Если станет невмоготу, я покажу тебе множество грязных и оборванных детишек, оставшихся без отцов, покажу вдов твоего возраста. Я могу показать фотографии трупов, изуродованных до такой степени, что тебе станет плохо. Я покажу тебе судебные материалы о подростках, которые стали убийцами и были приговорены к смертной казни, потому что они наглотались наркотиков и решили посмотреть, как человек сгорает заживо. Конечно, ты всего этого не остановишь, лишь чуточку притормозишь, но несколько человек, которые должны были бы умереть, останутся благодаря тебе в живых. — В течение нескольких секунд глаза ее казались совершенно пустыми. Если в ней и шевельнулись какие-то чувства, то теперь они исчезли. Она заглянула в прошлое и воскресила в памяти то, о чем всегда знала, но не хотела думать. Глаза ее вновь осветились живым блеском, губы дрогнули. Она вскинула брови, отбросила назад волосы и сказала:
— Я не буду тебя ненавидеть, Майк. Себя — может быть, но не тебя.
Наверно, она знала, на что идет. Мысль об этом висела в воздухе, как грозовая туча.
— В конце концов они убьют меня, Майк, ведь так? — спросила она. Но это был не вопрос, а скорее утверждение.
— Может, они и подумают об этом, если когда-нибудь узнают. Они и меня хотели бы убить. Запомни одно — они не такие всемогущие, какими привыкли себя считать, но теперь они тоже это помнят.
Она улыбнулась бледной вымученной улыбкой.
— Майк… поцелуй меня еще раз. На всякий случай.
Губы ее влажно поблескивали. Упругие полные губы, слегка приоткрытые над ровной полоской зубов. В них был огонь, который разгорелся еще жарче, когда я охватил ладонями ее лицо. Я видел, как они все больше открываются, и кончик языка нетерпеливо ждет.
Когда я выпустил ее, она так сильно дрожала, что ей пришлось прижать руки к стене, и палящий огонь ее губ перекинулся в глаза.
— Уходи, Майк, прошу тебя! — сказала она.
И я ушел. Дождь снова принял меня в свои цепкие объятия. Я влился в ночь, в сырость, в шум и жизнь, стал частью всего того, что называется городом. Я слушал, как он смеется надо мной глухим издевательским смехом. Я брел сквозь ночь и ненастье, обратившись мыслями к прошлому, и разговаривал сам с собой. Сколько еще людей, подумал я, делает то же самое. Сквозь пелену дождя я видел образ, но не мог различить детали. Зловещий образ спрута, который раскинул свои щупальца по всему миру, дотягиваясь до самых высоких мест.
Это было чудовище, которое питалось грязными деньгами, и вот одно щупальце перестало получать пищу. Те два миллиона, что были ему отправлены, не пришли по назначению, застряли где-то в пути. За это время они превратились в четыре миллиона, и щупальце должно было их найти, чтобы выжить. Оно рвалось к ним с яростью голодного зверя.
Все началось с Берги, можно сказать и так, только гораздо раньше, чем я увидел ее в лучах фар. Тогда она была помоложе — высокая красотка с роскошным телом и зовущими глазами, белокурая ловушка для мужчин. Она возвращалась домой из поездки в Италию и на пароходе встретила человека, который готов был шагнуть в ловушку. В нем не было ничего особенного — мелкий импортер, «человек из толпы». Человек, имевший формальный повод для частых поездок за границу, человек по имени Николас Реймонд, который был винтиком в большом механизме и выполнял функции курьера, доставлявшего пищу для спрута.
Но у него была слабость, из-за которой погибло много людей, а щупальцу грозила голодная смерть. Он любил женщин. А Берга была не просто женщина. Она ему так понравилась, что он не сдал товар по назначению, а решил придержать его для себя. Для себя и для Берги. Два миллиона долларов после реализации. Без налога. Товар до сих пор где-то лежит. Возможно, им потребовалось много времени, чтобы разыскать Реймонда, возможно, они боялись, что тайна умрет вместе с ним. Как бы то ни было, он погиб не сразу. Возможно, они думали, что тайна перешла к Берге. Она тоже умерла. Теперь очередь за мной.
Я вспомнил выражение безграничного страха, мелькнувшее на ее лице. Мелкие подробности начали наполняться смыслом. Бормоча проклятия, я махнул рукой водителю такси и свалился на сиденье еще до того, как он успел остановиться. Потом назвал адрес и всю дорогу сидел как на иголках, пока машина не затормозила у здания, где помещалась моя контора.
