Артур Дойл - Приключения Шерлока Холмса
– Понятия не имею.
– Ни за что не угадаете! Все карманы были набиты монетами – четыреста двадцать одно пенни и двести семьдесят полпенни. Неудивительно, что отлив не унес пиджак. Труп – дело другое. Между домом и верфью очень сильное течение. Вполне допустимо, что труп был унесен в реку, а тяжелый пиджак опустился на дно.
– Но вы же сказали, что всю остальную одежду нашли в комнате? Неужели на трупе был один лишь пиджак?
– Нет, сэр, но этому можно найти объяснение. Предположим, что Бун выбросил Невилла Сент-Клера через окно и этого никто не видел. Что стал бы он делать дальше? Естественно, что первым долгом он решает избавиться от одежды, которая может его выдать. Он берет пиджак, хочет выбросить в окно, но тут ему приходит в голову, что пиджак не потонет, а поплывет. Он страшно торопится, ибо слышит суматоху на лестнице, слышит, как жена Сент-Клера требует, чтобы ее пустили к мужу, да вдобавок, быть может, сообщник-ласкар уже предупредил его о приближении полиции. Нельзя терять ни минуты. Он кидается в укромный угол, где у него спрятаны плоды нищенства, и набивает карманы пиджака первыми попавшимися под руку монетами. Затем он выбрасывает пиджак и хочет выбросить остальные вещи, но слышит шум шагов на лестнице и перед появлением полиции едва успевает захлопнуть окно.
– Вполне правдоподобно…
– Что ж, тогда примем это как рабочую гипотезу за неимением лучшего… Буна, как я уже говорил, арестовали и отправили в участок, хотя прежде за ним ничего предосудительного не числилось. Правда, многие годы его знали как профессионального нищего, но жил он тихо и ни в чем дурном замечен не был. Вот так и обстоит дело в настоящее время. Что делал Невилл Сент-Клер в этой курильне, что там с ним случилось? Где он теперь, и какое отношение имеет Хью Бун к его исчезновению? Все это так же неясно, как и прежде. Должен признаться, что не помню такого случая в моей практике: на первый взгляд он кажется очень простым, а в действительности ухватиться не за что.
Пока Шерлок Холмс рассказывал мне подробности этих удивительных происшествий, мы миновали предместье огромного города, оставив позади последние дома, и покатили по дороге, по обеим сторонам которой тянулись деревенские плетни. Как раз к тому времени, когда Холмс закончил рассказ, мы очутились в какой-то деревне. Кое-где в окнах мерцали огни.
– Мы въезжаем в Ли, – сказал мой приятель. – Между прочим, за время нашей небольшой поездки мы побывали в трех графствах Англии: выехали из Миддлсекса, захватили уголок Суррея и приехали в Кент. Видите те огоньки между деревьями? Это и есть «Кедры». Там возле лампы сидит женщина, и ее настороженный слух, несомненно, уже уловил стук копыт нашей лошади.
– Почему вы занимаетесь этим делом тут, а не на Бейкер-стрит? – спросил я.
– Многое приходится расследовать здесь… Миссис Сент-Клер любезно предоставила в мое распоряжение две комнаты, и можно не сомневаться, что она с радостью окажет гостеприимство и моему другу. Как тяжело встречаться с ней, Уотсон! Я ведь не могу сообщить ничего нового о ее муже! Приехали. Тпру!..
Мы остановились перед большой виллой, окруженной садом. Передав лошадь выбежавшему навстречу конюху, мы с Холмсом пошли к дому по узенькой дорожке, посыпанной гравием. Когда мы приблизились, дверь распахнулась и на пороге появилась маленькая белокурая женщина в светлом шелковом платье с отделкой из пышного розового шифона. Ее фигура резко выделялась на свету. Чуть нагнувшись вперед, она одной рукой схватилась за дверь, другую словно протянула в мольбе и жадно глядела на нас; всем своим обликом она, казалось, спрашивала: что мы узнали о судьбе ее мужа?
– Ну что? – громко спросила она.
Заметив, что нас двое, она радостно вскрикнула, но крик этот превратился в стон, когда мой товарищ покачал головой и пожал плечами.
– С добрыми вестями?
– Нет.
– С дурными?
– Тоже нет.
– И то слава Богу. Однако входите же. У вас был трудный день, вы, наверное, устали.
– Это мой друг, доктор Уотсон. Он оказывал мне большую помощь во многих моих расследованиях. По счастливой случайности я встретил его и пригласил сюда – он будет нам полезен.
– Рада вас видеть, – сказала она, приветливо пожимая мне руку. – Боюсь, что вам покажется у нас неуютно. Вы знаете, какой удар обрушился на нашу семью…
– Сударыня, – сказал я, – я отставной солдат, привыкший к походной жизни, но, если бы даже я не был солдатом, какие могут быть извинения передо мной? Буду счастлив, если окажусь полезным вам или моему другу.
– Мистер Шерлок Холмс, позвольте мне задать вам прямой вопрос, – сказала хозяйка дома, вводя нас в ярко освещенную столовую, где нас ждал холодный ужин. – Прошу вас, отвечайте так же прямо и откровенно.
– Извольте, сударыня.
– Не пытайтесь щадить мои чувства. Со мной не бывает ни истерик, ни обмороков. Я просто хочу знать, что вы думаете.
– О чем?
– Верите ли вы в глубине души, что Невилл жив?
Шерлок Холмс, видимо, был смущен вопросом.
– Говорите откровенно, – повторила она, стоя на ковре и пристально глядя Холмсу в лицо.
– Откровенно, сударыня? Не верю.
– Вы считаете, что он умер?
– Да.
– Его убили?
– Не знаю. Может быть.
– Когда это случилось?
– В понедельник.
– В таком случае, мистер Холмс, не будете ли вы любезны объяснить, каким образом сегодня я получила от него это письмо?
Шерлок Холмс вскочил с кресла, словно его ударило электрическим током.
– Сегодня? – закричал он.
– Да, сегодня.
Она улыбалась, держа в руке листок бумаги.
– Можно прочитать?
– Пожалуйста.
Он выхватил письмо у нее из рук, разгладил бумагу на столе и начал внимательно рассматривать, придвинув лампу. Я поднялся с кресла и стал смотреть через его плечо. Конверт был простой, конторский, на конверте стоял почтовый штемпель Грейвсенда и сегодняшнее, вернее, вчерашнее, число, так как полночь уже миновала.
– Грубый почерк, – пробормотал Холмс. – Уверен, что это почерк не вашего мужа, сударыня.
– Да, на конверте чужой почерк, но внутри – почерк Невилла.
– Человеку, который надписывал конверт, пришлось навести справки о вашем адресе.
– Откуда вы знаете?
– Имя на конверте, как видите, темнее, потому что чернила высохли сами собой. Адрес же бледноват, потому что к нему прикладывали промокашку. Если бы надпись на конверте была сделана сразу и ее всю высушили бы промокашкой, все слова были бы одинаково серы. Этот человек написал на конверте сперва только ваше имя, потом уж приписал адрес. Отсюда можно заключить, что адрес не был ему вначале известен. Конечно, это пустяк, но в моей профессии нет ничего важнее пустяков. Разрешите мне взглянуть на письмо… Ага! Туда было что-то вложено!
– Да, там было кольцо. Его кольцо с печатью.
– А вы уверены, что это почерк вашего мужа?
– Один из его почерков.
– Один из его почерков?..
– Так он пишет второпях. Обычно он пишет совсем иначе, но и этот его почерк мне хорошо знаком.
– «Дорогая, не волнуйся. Все кончится хорошо. Произошла чудовищная ошибка, потребуется некоторое время, чтобы исправить дело. Жди терпеливо. Невилл». Написано карандашом на листке, вырванном из книги форматом в восьмую долю листа, конечно, без водяных знаков. Гм! Отправлено сегодня из Грейвсенда человеком, у которого большой палец чем-то выпачкан. И если не ошибаюсь, человек, заклеивавший конверт, жует табак… Вы убеждены, сударыня, что это почерк вашего мужа?
– Убеждена. Это письмо написал Невилл.
– Оно отправлено сегодня из Грейвсенда. Что ж, миссис Сент-Клер, тучи рассеиваются, хотя я не могу сказать, что опасность уже миновала.
– Но он жив, мистер Холмс!
– Если только это не ловкая подделка, чтобы направить нас по ложному следу. Кольцо, в конце концов, ничего не доказывает. Кольцо могли у него отнять.
– Но это же его, его почерк!
– Хорошо. А если письмо написано в понедельник, а послано сегодня?
– Это возможно.
– А за этот срок многое могло произойти.
– О, не отнимайте у меня надежды, мистер Холмс! Я знаю, что с Невиллом ничего не случилось. Мы с ним настолько близки, что я непременно почувствовала бы, попади он в настоящую беду. За день до того, как он исчез, он порезал себе нечаянно палец. Я была в столовой, он – в спальне, и я сразу же побежала к нему, чувствуя, что с ним случилась беда. Неужели вы думаете, что я не знала бы о его смерти, если даже при таком пустяке предчувствие не обмануло меня?
– Я человек опытный и знаю, что женское чутье иногда ценнее всяких логических выводов. И это письмо как бы подтверждает вашу правоту. Однако если мистер Сент-Клер жив и может писать письма, отчего же он не вернется домой?
