Марджори Эллингем - Кошелек предателя
Хатч. Бог ты мой, ну, конечно, Суперинтендант. Кэмпион надеялся, что капли пота, текущие у него по лицу, не заметны. К ночному кошмару присоединилась еще и месть. Скверно, когда все прошлое начисто стирается в памяти, а о недавней жестокости ты не в состоянии забыть. Сперва так было с убийством Энскомба, а потом с его собственным нападением на несчастного Суперинтенданта.
— Что ты сделала? — с тревогой спросил он.
— Для начала убедила его, что ты — это ты. Тут нужно было приложить усилия, но в результате мне удалось вбить это им в головы. Затем, — она смущенно кашлянула, — затем я сказала, что ты никогда не боялся необычных поступков, если этого требовало срочное дело.
— И как они это восприняли?
— Без особого удовольствия, — призналась она. — Но осуждать их, Алберт, за это нельзя. Ведь ты действовал решительно и высокомерно, правда? Это очень непохоже на тебя, — добавила она, немного помолчав. — И сейчас ты не такой, как обычно. Между прочим, полиция продолжает тебя разыскивать. Их эхо совсем не удовлетворило, а Хатчу для одного дела понадобилась его машина.
Кэмпион замер. Он помнил, что машина была, во что случилось с ней или с ним самим в отрезок времени между нападением на Суперинтенданта и появлением в писчебумажной лавке, он совершенно не представлял.
Это было ужасно. Аманда могла в любую минуту это обнаружить. Конечно, она безгранично доверяла ему. Кэмпиону хотелось, чтобы у нее поубавилось слепой веры глупенькой младшей сестренки, лезущей вслед за братом на дерево.
— Ты знала, где меня можно найти, — заметил он. — Откуда?
И снова она бросила на него удивленно-обиженный взгляд.
— Таков был наш уговор, — она больше не упоминала о машине, и он догадался, что его сдержанность тоже являлась частью их уговора. Очевидно, она находилась у него в подчинении. Она сообщила ему все полученные ей сведения, но план действий полностью принадлежал ему.
— Я должен увидеться с Генри Баллом, — сказал он.
— Да-да. — Она лишь немного заколебалась, но он успел рассвирепеть.
— А что мне еще остается делать? — перешел он в наступление. — Станислав исчез, и кто-то долен объяснить мне, что значит это чертово пятнадцать.
Она застыла в кресле ее глаза расширились от недоумения.
— Но я думала, что ты знаешь. Я думала, что вся информация стекается к вам, и вы с Оутсом решили взвалить всю ответственность на себя, потому что он не рискнул бы ни на какую ее утечку. Я не понимала, что ты блуждаешь во мраке. Неудивительно, что ты так разнервничался.
Он посмотрел на нее, когда она встала рядом. Его загорелое худое лицо ничего не выражало.
— Ты полагаешь, что я разнервничался?
Аманда засмеялась. Внезапный порыв воодушевил девушку, ее овальное лицо было, как всегда, милым и обаятельным.
— Я полагаю, что ты паясничаешь, гаденыш, — ответила она.
— Что случилось?
Он взял ее за руку и начал раскачивать. Он вспомнил, что видел кого-то, совершенно также раскачивавшего ее руку. Это был Ли Обри. Да, верно, это был мерзавец Ли. Тогда, помнится, он стоял, опершись о дверь, и глядел вниз.
— Я не могу смотреть на тебя тупым, коровьим взглядом, — неожиданно сказал Кэмпион. Его униженность вылилась в слова, и они сорвались у него с языка, прежде чем ему удалось себя проконтролировать.
Аманда отдернула руку. Затем она легонько хлопнула его по уху. Это было скорее прикосновение, чем удар, мгновенное и почти невесомое. С ее лица сошли и улыбка, и оживление, на нем резко обозначились скулы, отчего его выражение сразу стало каким-то незнакомым и чуждым, как у мертвой.
Он встал, пошатываясь на ходу, и продолжал глядеть на нее диким взглядом. В эту минуту любая попытка сдержаться казалась совершенно абсурдной. Она была частью его самого, и теперь он ее потерял. Ее уход означал бы дальнейший распад. Он почувствовал себя безнадежно и бесстыдно раздавленным прямо у нее на глазах.
Раздавшийся стук в дверь прозвучал как бы Я другого мира. Они посмотрели на поворачивающую» дверную ручку. Лагг вошел на цыпочках, подскакивая, как опускающийся шар.
— Берегитесь, — сказал он. — Они на лестнице.
— Кто? — Этот вопрос задала Аманда. Она выглядела совершенно спокойной и уравновешенной.
— Ищейки внизу. Инспектор в холле шляется о дела и выставил двух человек прямо у двери. Хозяину вся эта шумиха, само собой, без надобности, инспектору даже пришлось извиниться.
Толстяк заполнил собой всю комнату, его глазки возбужденно поблескивали под острым козырьком плоской кепки.
— И с черным ходом тоже накрылось, — продолжал он. — Я видел там самого «Лили», не говоря уже о Нерви Уильяме и еще одном-двух. Не ошибусь, если скажу, что у вас на хвосте целое осиное гнездо. Можно подумать, что вы с ними побежите наперегонки.
— Как они меня здесь обнаружили? — сказал Кэмпион.
Лагг пожал плечами.
— Спросите меня, что попроще. Полиция последовала за крошкой Амандой, я точно говорю, а этот синдикат цветочков, наверное, настучал в полицию. Я-то попросту двинул вслед за вами убедиться, что у вас все в порядке, и попал прямо на них. Полиция не знает, что я здесь, я прошел через холл, вышел в салун, увидел лестницу и поднялся, затем протопал по всему зданию. Наверху пока никого нет. Я вам вот что скажу, если хотите, вылезайте на крышу. А там уж вам предстоит кошачья прогулочка, но я бы на вашем месте два раза подумал, прежде чем на это решиться.
Кэмпион стрельнул взглядом в сторону Аманды и протянул Лаггу руку. Это был мгновенный и ничем ранее не подготовленный жест, но каким-то чудом толстяк успел на него отреагировать.
— У него голова болит, — объяснил он девушке, — для него это слишком.
Аманда повернулась к Кэмпиону.
— Что ты собираешься делать?
Она была так естественна и вежлива, словно Лагг прервал мирную беседу за чашкой чая. Ничто не могло поколебать ее спокойствия, и Кэмпион знал, что она способна владеть собой в любой ситуации.
— Я должен встретиться с Баллом, — сказал он. — А ты возвращайся в Бридж. Лагг будет ждать меня в писчебумажной лавке. Я попробую пройти по крыше. Это необходимо. Если пятнадцать не дата, катастрофа может произойти когда угодно. Я должен ее остановить. Что бы там ни было, я должен это предотвратить.
Он понял, что говорит с непривычной жестокостью, что и Лагг и Аманда посмотрели на него исподлобья, и, когда он замолчал, настала тяжелая пауза.
— Тогда вы сразу и попробуйте, — рассудительно заметил Лагг, — не хочется, чтобы сейчас ищейки нагрянули.
— Отлично, — Кэмпион не представлял себе, как он будет действовать, не знал, хватит ли у него физических сил и не потеряет ли он сознание. Ему просто нужно было сделать следующий шаг, вот и все.
План предстал перед его мысленным взором как приказ с печатью, и только нетерпеливая тревога, прорвавшаяся из-за тяжелого занавеса в его сознании, побудила Кэмпиона исполнить свой долг.
Лагг подошел к двери черного хода и открыл ее.
— Подождите секундочку, мне надо убедиться, что на море полный штиль, — бросил он через плечо.
Кэмпион кивнул и поглядел на Аманду. Она тоже смотрела на него, и, когда их взгляды встретились, девушка от всей души с благодарностью улыбнулась. В ее глазах зажглись и заплясали огоньки.
— Удачи тебе, — сказала она. — Ты с этим справишься. Как голова?
— Нормально.
— Правда? О, ну, тогда хорошо. Спускайся в ад и возвращайся домой. «Прочь, — вскрикнула она. — Плыви по бурным волнам».
Конечно, это была строка из какого-то стиха, и по выражению ее лица он догадался — Аманда ждала, что он подхватит следующую. Несомненно, эту старую шутку они знали с ее детских лет, и она была ему так знакома, что строки должны без раздумий, автоматически слететь у него с языка. Но его сознание упрямо сопротивлялось и оставалось, как и прежде, отключенным. Он даже не помнил, приходилось ли ему когда-либо слышать эти мелодраматические строки. Аманда продолжала ждать и с присущим ей великодушием готова была прийти на помощь. Он мог выругать ее и тем самым или обидеть, или объяснить.
В этот момент он ясно понял свой выбор. Перед ним как будто возникла картина, вроде тех старинных рисунков-моралите, где по одну сторону поросшая примулами дорога вела к роскошным дворцам, а по другую, за крутым спуском темнела бездна. Объяснить это было бы легко и приятно. Лагг стоял рядом, намереваясь проводить его. Аманда тоже приободрилась, в каждом ее движении угадывалось желание простить и понять. Обри можно без труда вышвырнуть из ее жизни, словно ежа с дороги. Потом ей станет совестливо, она испытает омерзение, покорность и стыд, жгучий стыд.
Он засмеялся.
— Я забыл свою реплику. Наверное, я всегда могу связаться с тобой в Бридж, — проговорил он.
И тут он увидел, как в ее глазах погасла улыбка.
