Эллен Вуд - Не только Холмс. Детектив времен Конан Дойла (Антология викторианской детективной новеллы).
Том в свою очередь вставал первым в будни, причем так безбожно рано, что Полли не успевала выставить почищенные ботинки к двери, и шел на кухню за водой для бритья. Ленивый и вялый, Том брился с методичностью человека, для которого бритье стало инстинктом. Если бы не размеренный образ жизни, которую вел Питере, миссис Сикон приняла бы его за актера — так чисто он бывал выбрит. Роксдал не брился никогда, внушая своим видом доверие к финансовому состоянию банка, которым управлял столь успешно. И эти двое жили бок о бок, ко взаимному удовольствию и выгоде; разница характеров только укрепляла их дружбу.
Однажды в воскресный октябрьский полдень, через десять дней после того, как Роксдал обустроился на новой квартире, Клара Ньюэлл решила его навестить. Она пользовалась большой свободой и потому не стала отказываться, когда ее пригласили на чашечку чаю. Зерноторговец, сам весьма скверно образованный, очень высоко ценил культуру, поэтому Клара, которая обладала артистическим вкусом, не имея при этом определенных талантов, брала уроки рисования, и ее можно было увидеть в живописной робе за копированием картин в Британском музее. Ей чуть было не пришлось заняться искусством всерьез: ее отец поддался уговорам Дьявола, — который, как известно, находит занятия для праздных рук, — и вложил все свои сбережения в дутые акции. Однако катастрофы не случилось: часть денег удалось спасти, а появление жениха в лице Эверарда Дж. Рок-сдала гарантировало девушке если и не роскошь, которой она была достойна по рождению, то все же достаток.
ЖЕНСКАЯ ИНТУИЦИЯ
Клара очень любила Эверарда, который был, несомненно, столь же умен сколь хорош собой. Казалось, их жда ло блестящее и безоблачное будущее Ничто не предвещало грозы, которая так неожиданно разразилась над их головами. Ничто, казалось, не могло разрушить их согласия до нынешнего воскресенья. Их жизнь была подобна ясно-голубому октябрьскому небу, на которое после бурь и непогоды вернулось солнце.
Эверард был всегда таким внимательным, таким предупредительным что Клара несказанно удивилась и расстроилась, когда обнаружила, что он, по всей видимости, забыл о свидании. Услышав, как настойчиво допрашивает она Полли в передней, и; гостиной притащился Том в свои? шлепанцах, рубашке в клетку, с неизменной трубкой в зубах и сообщил, что Роксдал внезапно ушел.
Услышав, как настойчиво допрашивает она Полли в передней, из гостиной притащился Том.
— К-к-как это ушел? — заикаясь от смущения, спросила Клара. — Он ведь пригласил меня на чашечку чаю.
— А вы, должно быть, мисс Ньюэлл? — спросил Том.
— Да, я мисс Ньюэлл.
— Эверард много о вас рассказывал, но до сегодняшнего дня я не имел чести поздравить его со столь удачным выбором.
Клара покраснела, почувствовав на себе восхищенный взгляд. Что-то отталкивающее было в этом человеке. Один звук его низкого густого голоса заставил ее вздрогнуть. Да еще и невежа: чего стоит хотя бы эта кошмарная трубка!
— А вы, верно, мистер Питере, — сказала она в свою очередь, — я о вас наслышана.
— Должно быть, вам уже рассказали обо всех моих пороках, — усмехнулся Том, — вот почему вас не удивляет мой воскресный наряд.
— Что вы, — улыбнулась Клара, обнажая жемчужно-белые зубы. — Эверард приписывает вам все мыслимые добродетели.
— Вот это настоящая дружба! — воскликнул Том патетически. — Да вы проходите в комнату. Эверард должен вернуться с минуты на минуту. Уверен, он ни за что не пропустит свидания с вами.
Восхищение, с которым Питере произнес последнее слово, показалось ей почти оскорбительным.
Клара отрицательно покачала готовой и повернулась, чтобы уйти:
Эверард обидел ее и теперь будет наказан.
— Позвольте же мне угостить вас чаем, — просил Том. — Вам, должно быть, ужасно хочется пить — в такую-то погоду! Давайте так договоримся: вы к нам зайдете, а когда вернется Эверард, я обещаю в ту же секунду исчезнуть и не мешать вашему тет-а-тет.
Но Клара была непреклонна. Ей неприятно общество этого человека, а кроме того, она не намерена так скоро прощать обиду.
— Эверард выбранит меня, если я позволю вам уйти, — взмолился Том. — Скажите по крайней мере, где вас искать!
— Я сяду в омнибус, на Чарринг-Кросс и поеду домой, — твердо заявила Клара.
Она медленно шла по Стрэнду. Холодная тень, казалось, легла на все. Но как раз в тот момент, когда Клара садилась в омнибус, ее окликнул знакомый голос: рядом остановился хэнсомский кэб, и из него вылез Эверард.
— Я так рад, что ты немного опоздала, — сказал он, — мне совершенно неожиданно пришлось отлучиться, и я очень старался вернуться вовремя. Приди ты в назначенное время, ты б меня не застала. Но, — добавил Эверард со смехом, — я мог положиться на тебя как на истинную женщину!
— Я пришла вовремя, — ответила Клара сердито, — и вовсе не выходила из омнибуса, как ты себе воображаешь, а садилась в него, чтобы ехать домой.
— Дорогая, — воскликнул Эверард, — ну прости меня! — В его голосе слышалось раскаяние. Увидев, сколь искренне он огорчен, Клара перестала сердиться. Эверард вынул розу из бутоньерки своего щегольского сюртука и протянул ей.
— Почему ты была так жестока? — прошептал он, устроившись возле нее в хэнсоме. — Представь, что бы со мною было, если б я вернулся домой и услышал, что ты приходила и ушла. Почему ты не подождала несколько минут?
Клара содрогнулась.
— Только не с этим ужасным Питерсом! — также шепотом ответила она.
— С ужасным Питерсом, — повторил он резко, — чем же тебе не понравился Питере?
— Не знаю, не понравился, и все.
«Почему ты была так жестока?» — прошептал он, устроившись возле нее в хэнсоме.
— Клара, — сказал Эверард с напускной строгостью, — мне казалось, тебе несвойственны женские слабости. Ты пунктуальна, будь же еще и рассудительной. Том — мой лучший друг. Он готов для меня на все, так же, как я для него. Ты должна полюбить его. Сделай это ради меня.
— Я постараюсь, — пообещала Клара, и в благодарность Эверард тут же, в кэбе, крепко поцеловал ее.
— Ты ведь будешь с ним мила? — вновь беспокойно спросил он. — Я не хочу, чтобы вы стали врагами.
— И я не хочу быть ничьим врагом, — отозвалась Клара, — но я с первого взгляда почувствовала странную антипатию и недоверие к нему.
— Ты крайне несправедлива, — стал увещевать ее Эверард. — Узнав его получше, ты убедишься, что Том — отличный малый. Ах, я понял! Разумеется! Он, как всегда, был ужасно неопрятен, а женщины ведь прежде всего ценят внешность!
— Неправда. Это мужчины ценят внешность, — парировала Клара.
— Цените-цените. Отчего ж ты тогда полюбила меня? — шутливо спросил Эверард.
Клара стала объяснять, что полюбила в нем не только красавца, но Эверард молча улыбался. Однако улыбка сползла с его лица, когда, войдя в комнаты, он не обнаружил там Тома.
— Не сомневаюсь, ты отправила его искать меня, — проворчал Эверард.
— Может быть, он догадался, что я вернусь, и ушел, чтобы не мешать нам, — ответила Клара. — Он обещал, что так и сделает.
— И после этого он тебе не понравился!
Клара примирительно улыбнулась. Но в душе она только обрадовалась уходу Тома.
ПОЛЛИ ПОЛУЧАЕТ ПРЕДЛОЖЕНИЕ
Предубеждение Клары вряд ли бы рассеялось, если бы она увидела, как Том Питере флиртует в передней с Полли. Надо, однако, сознаться, что Эверард тоже заигрывал с Полли. Увы! Когда дело касается женщин, мужчины становятся более похожими друг на друга — неказистые и обаятельные, управляющие банками и журналисты, холостяки и семейные. Боюсь, все же ошибкой было бы утверждать, что друзья не имели совсем ничего общего.
Увы! Эверард целовал Полли куда чаще, чем Клару, — потому, конечно, что он и уважал горничную меньше; однако это обстоятельство вряд ли бы утешило его бедную доверчивую невесту. Полли была хороша собой, особенно каждое второе воскресенье, и когда в десять вечера она возвращалась домой после выходного дня, в передней ее обычно встречал один из постояльцев. Полли нравилось принимать ухаживания настоящих джентльменов, и она с достоинством носила свой белый чепчик. В тот памятный день, как раз перед тем как Клара постучала в дверь, Полли, оставшись дома согласно неписаному распорядку, кокетничала с Питерсом.
— Скажи, ведь я тебе немного нравлюсь? — бесстыдно шептал Том.
— Вы же знаете, что нравитесь, — отвечала Полли.
— А больше ты никого не любишь в этом доме?
— Что вы, сэр! Я больше никому не позволяю себя целовать. Как можно? — искренне отвечала Полли.
