Джон Карр - Человек без страха
– Если ты настаиваешь.
– А ты что скажешь, Тэсс?
– Да, конечно. – Тэсс была поражена, однако ее природная интуиция не изменила ей, и она почти пришла в себя. – Джулиан, подожди, ради бога! Остановись на минутку! Ты же не собираешься объявить нам, что это ты совершил убийство или что-нибудь в этом роде?
– Нет-нет-нет! – Джулиан наморщил лоб. – Хотя… в конце концов, ты же знаешь, что я – приличный человек и пользующийся уважением профессионал, и никто никогда не сказал против меня ни единого слова… никогда не думал, что все будет так плохо. Я не знаю, что мне делать. Теперь я понял, как это звучит для равнодушных людей. Так вы клянетесь?
Мы подняли руки.
– Да. Теперь рассказывай, что такое невероятное ты совершил?
Джулиан снова глубоко затянулся, затем ответил:
– Помните мои показания, которые я дал полицейским сегодня утром? Вначале я сказал, что хотя я и был в саду и слышал звук выстрела, но не подходил к окну и не заглядывал в кабинет.
– Да.
– Затем, под воздействием их совершенно бесчеловечной тактики шантажа, – его лоб снова сморщился, – я изменил свои показания. Я сказал, что заглядывал в окно, и подтвердил историю миссис Логан. Я сказал, что забрался на ящик как раз перед тем, как раздался выстрел. Помните?
– Совершенно верно. Ну и что же?
Джулиан сел.
– Так вот, – просто сказал он. – Каждое слово моего первоначального заявления – истинная правда. Я никогда не подходил к этому окну ближе чем на шесть метров; я никогда не забирался на их перевернутый ящик, и я никогда не заглядывал в окно – ни до, ни после выстрела. Теперь вы все знаете.
Глава 15
– Все, крышка! – выдохнула Тэсс.
Некоторое время все молчали. Осмыслить полный переворот в свидетельских показаниях, понять, что, в конце концов, это может означать, было очень нелегким делом для утомленных мозгов, да еще без четверти час ночи. Мой первый вопрос, который в другой раз мог быть воспринят равносильно удару между глаз, теперь оказался не очень чувствительным.
– Ты что, с ума спятил, парень?
– Надеюсь, что нет, – ответил Джулиан, продолжая попыхивать сигаретой и глядя прямо перед собой.
– Какого черта ты подтверждал, если это не правда?
– Потому что я был… э-э-э… не вполне откровенен с самого начала, так что они загнали меня в угол. Мне показалось, я выбрал наилучший способ выйти из сложившейся ситуации.
– Но если не ты стоял у окна, тогда кто же?
Джулиан раздраженно призвал нас к тишине.
– Наверное, было бы лучше, если бы я рассказал вам обо всем, что произошло, тогда бы вы поняли. Я пришел за советом, а не для того, чтобы выслушивать обвинения.
Как вам известно, тем утром я прибыл сюда около десяти часов утра; вы также знаете, что я отправился в сад отыскать хозяина дома. В саду я услышал выстрел. В этот момент я стоял на газоне, примерно в десятке метров от окна кабинета. – Джулиан замолчал и сглотнул. – Однако перед выстрелом кое-что привлекло мое внимание. Я услышал женский голос из кабинета. Вернее сказать, женщина не просто говорила. Она громко кричала – именно так, как миссис Логан кричала сегодня. Одно из окон было приоткрыто, и я все слышал. Она говорила, что у нее, вероятно, будет ребенок, и обрушила на кого-то целый поток обвинений. Когда я посмотрел в сторону окна, то увидел человека, стоявшего на деревянном ящике спиной ко мне и заглядывавшего в окно.
– Что ты увидел?
Джулиан бросил на нас недовольный взгляд.
– Я увидел человека, стоявшего на ящике, – раздраженно повторил он, – именно в том положении, которое потом приписали мне.
– Кто это был?
– Как я могу это сказать? Был пасмурный день, и с обратной стороны дома было довольно темно; он стоял спиной примерно в десятке метров от меня. Потом я услышал выстрел. Мужчина спрыгнул с ящика и как черт побежал к западному крылу дома и скрылся за углом. Единственное, что я могу сказать, – он был одет в коричневый костюм и коричневую шляпу. Помните, на мне тоже были коричневые костюм и шляпа?
– Да.
– Так вот, о чем я тогда, естественно, подумал? – спросил Джулиан, с трудом держа сигарету. – Тогда я подумал, что этот человек – убийца и женщина, вероятно, обращалась к нему. Я решил, что он наверняка выстрелил в окно, так как его рука была просунута вовнутрь, и понял, что ничего не могу поделать.
– Но почему?
– Тебе этого не понять, Боб. Ты из породы беспечно-счастливых людей, а я – нет. Я хочу сказать, что я, как жена Цезаря, должен блюсти профессиональную репутацию, чтобы она была вне всяких подозрений. Проще говоря, для меня непозволительно быть даже невольно втянутым в какое-либо сомнительное дело. Я не имею права даже на милю приблизиться к подобному делу.
И это еще не все. Вы знаете, что я собираюсь жениться? Возможно, этой осенью. Я женюсь на девушке из семьи… – И он назвал такую знаменитую фамилию, что я даже не поверил, хотя и понимал, что он, скорее всего, говорит правду. – Поэтому тем утром меня одолевали сомнения: «Что обо мне подумают?» Я имею в виду: что будет, если я стану фигурировать не как простой свидетель, а как «человек, видевший убийцу» и обязанный выступать в суде, человек… – Он помолчал. – И я решил забыть о нем. Как вы понимаете, я не собирался лгать. Это было лишь suppressio veri – сокрытие истины.
Мы переглянулись.
– Сущий пустяк, – пробормотала Тэсс. – Милое нежелание. И что потом?
Джулиан покраснел:
– А потом, как вы сами знаете, эти свиньи загнали меня в угол. Я имею в виду инспектора Эллиота и доктора Фелла. Давая первоначальные показания, я не знал, что был еще один свидетель и что этот проклятый садовник Маккейри видел человека в коричневом костюме и по самому несчастливому стечению обстоятельств принял меня за него.
Джулиан встал. Придерживая свой халат, словно у него болел живот, он подошел к камину и бросил сигарету в огонь. Глотнув дым, наш друг вернулся и снова присел на край кровати.
– Тогда я уже слишком глубоко увяз, – продолжал он, – и, если бы теперь я рассказал о человеке в коричневом костюме, мне бы не поверили. Так я оказался в неприятном положении, которого пытался избежать, и теперь меня собираются обвинить в убийстве. О господи, и это называется справедливостью? И это называется правосудием?
Было совершенно очевидно: они хотели услышать, что именно я смотрел в окно, и, если бы я это подтвердил, они, как и обещали, не стали бы предавать огласке мое участие в этом дурно пахнущем деле. Я пошел по линии наименьшего сопротивления и принял их условия. Вот и вся история.
Мы долго молчали.
Тэсс, высунув из-под одеяла ногу в комнатной туфле, толкнула ею кусок спекшегося шлака, упавший за решетку камина, и красный огонь стал угасать, покрываясь слоем пепла. Ночь только начиналась, и поднявшийся вокруг дома легкий ветер крепчал в кронах деревьев, росших у моря, недалеко от сада.
– Джулиан, друг мой, – сказал я, – дело уже сделано.
– Но почему так? Скажи мне почему?!
– Потому что теперь – не правда ли? – ты не можешь подтвердить историю миссис Логан? Ты не знаешь, что на самом деле произошло в кабинете?
– Нет, не знаю.
– Но кто, – продолжала настаивать Тэсс, – кто был этот человек в коричневом костюме, если это был не Джулиан?
Я мог бы сказать ей, кто это был.
Нет, меня не осенило – да и о каком подобном чувстве можно было говорить в этот поздний час! Просто, когда я увидел, как Джулиан прошел через спальню к камину, чтобы бросить туда сигарету, для меня словно бы открылась какая-то дверь и поднялась завеса: теперь я понял, что именно в нем казалось мне мучительно знакомым. Я завопил, чтобы он остановился, и как ужаленный вскочил с кровати.
– Тс-с-с! – зашептала Тэсс.
– Тэсс, кого он тебе напоминает? Посмотри на него! Не на черты лица, а на его фигуру, рост, походку, форму головы и лица. Кто выглядит так же и почти всегда носит коричневый костюм и шляпу?
Тэсс долго и внимательно посмотрела на Джулиана и кивнула.
– Кларк, – сказала она.
– Правильно, Кларк.
– Но Кларк, – смущенно поеживаясь, запротестовала Тэсс, очень хотевшая поверить в это, – в то утро не был одет в коричневый костюм…
– Да, по крайней мере, когда мы с тобой в первый раз увидели его: тогда на нем был белый льняной костюм и панама. Именно поэтому мы и сбросили его со счетов. А вот увидев их рядом, да еще в коричневых костюмах, мы бы точно не пропустили это сходство. Именно оно и ввело в заблуждение садовника, к тому же еще плохое освещение и стекло. Хочешь пари, что человеком, стоявшим у окна, на самом деле был хозяин этого дома?
Джулиан, чуть было не уронивший чувство собственного достоинства, вновь обрел его. Однако его новый и довольно курьезный вид мне совсем не понравился: Джулиан напрягся и как-то тяжело задышал, а взгляд покрасневших глаз стал настороженным и даже подозрительным.
– На самом деле, – согласился он, – я… э-э-э… уже об этом подумал.
