Рекс Стаут - Слишком много женщин

Вульф считал, что в субботу утром я спал дольше обычного из-за Эстер. В субботние вечера я часто отправлялся с какой-нибудь особой женского пола на хоккейный или бейсбольный матч или на бокс в «Гарден», но в ту субботу после ужина я довольно долго работал в кабинете, а затем объявил, что хочу спать. Взяв с собой несколько пончиков, джем из черной смородины и кувшинчик молока, я уселся в своей комнате и стал обдумывать ситуацию.

Одежду девушки Саул описал прекрасно, и по этому описанию, особенно по коричневой шляпе с белым матерчатым цветком, я прекрасно знал, что с Нейлором была именно Эстер Ливси. Я не считал, что она свела меня с ума, но когда девушка гладит мужчину по голове, следует ожидать, что у него возникнет желание пройти через небольшие испытания, чтобы убедиться в ее искренности. Кроме того, не часто бывает, когда с первого взгляда на девушку вы чувствуете, что она прекрасна и никто на земле, кроме вас, не знает об этом, и это тоже казалось мне веским основанием.

Я думал, что следует дать ей шанс стереть это грязное пятно, если только это не такое пятно, которое не отмывается. Я хорошо представлял, на что был бы похож процесс отмывания, если бы мы натравили на нее Кремера и его головорезов. Возможно, ее болтовня с Нейлором во время прогулки касалась только частных вопросов, не связанных с тем, что его ожидало. Если же между этими событиями существовала связь и Ливси предпочитала держать это при себе, для меня было совершенно очевидно, что она вполне могла попасть в руки мужчин, которые поочередно допрашивали бы ее днем и ночью, мужчин, которые даже и не подумали бы снять шляпу перед леди. Сидя в своей комнате, я думал, не поехать ли мне на машине в Вестпорт, чтобы поговорить с ней. Поразмыслив, я решил не ехать, разделся и лег спать, потому что, если в итоге все будет плохо, спасать положение будет Вульф, а не я…

На следующее утро, в воскресенье, когда я кончал завтракать на кухне, наслаждаясь последними глотками второй чашки кофе и читая газету, раздался звонок в дверь. Фриц пошел открывать, и через мгновение я услышал в холле женский голос. Я сложил газету и пошел навстречу клиентке.

— Там леди, Арчи, — сказал мне Фриц.

— Да, ты только о них и думаешь. Привет.

Это была Роза Бендини, миссис Гарольд Энтони. Она выглядела хорошо и была смущена, так, по крайней мере, мне показалось…

Она прошла через холл ко мне и почти потребовала:

— Ради Бога, обними же меня!

Я не считал это требование ультиматумом, но Фриц, направлявшийся к себе на кухню, был еще тут, а он в силу своего швейцарско-французского происхождения мог быть очень назойливым насмешником. Поэтому я попытался удержать ее и заговорил довольно резко, но она продолжала бормотать что-то, придвигаясь ко мне все ближе и ближе.

Фриц стоял как беспристрастный наблюдатель. Она не понижала голоса, и мы так и стояли у нижней ступеньки лестницы, в то время как Вульф завтракал в своей комнате этажом выше.

Я притащил ее в кабинет, усадил в красное кожаное кресло и сурово сказал:

— Ты выглядишь так, будто только что удрала с ночной пирушки и тебя преследуют. Твой муж случайно не гонится за тобой?

— Мой муж? — Роза, волнуясь, даже привстала с кресла. — Где он?

— Не знаю, это я тебя спрашиваю, сиди спокойно. После того как ты убежала от меня в тот вечер, я уложил его и сделал ручным.

Я думал, что эта информация в какой-то степени повлияет на ее память и поможет вспомнить прошлое.

— Ты видела его с тех пор?

Роза не ответила. Очевидно, о муже она меньше всего беспокоилась. Она отодвинулась к спинке кресла и сказала, очень четко выговаривая слова:

— За мной гонится полиция.

— Шестерых я застрелю, затем начнем бросать камни. Как далеко они сейчас?

Внезапно она вскочила и уселась ко мне на колени, так что я даже не успел увернуться, второй раз умоляя крепко обнять ее, и мне показалось, что будет меньше хлопот, если я не стану спорить и уступлю этим просьбам.

Я заключил ее в объятия, а она обхватила мою шею, прижимаясь ко мне всем телом, чтобы контакт был более полным.

Мне приходилось держать в руках существа, подобные ей, но те через некоторое время начинали дрожать, здесь же все было наоборот. Роза сначала дрожала, но постепенно это прошло, и через какое-то время она согрелась и успокоилась в моих объятиях, зарывшись лицом в мою шею.

Наконец она приподняла на дюйм лицо и пробормотала мне в ухо:

— Я так испугалась, что была готова броситься с набережной. Я всегда боялась полицейских, с тех пор, как помню себя. Это, наверное, потому, что они арестовали моего брата, когда я была совсем маленькой.

Она снова крепко прижалась ко мне.

— Когда я пришла домой, швейцар и Изабель (это девушка, которая живет напротив меня по коридору) сказали, что за мной трижды приходили полицейские и что они могут прийти снова каждую минуту, — нет, держи меня крепче, я не возражаю, даже если дышать трудно, — и я, представь, не пошла к себе в комнату, а просто убежала. Я побежала к метро; не знаю, куда я собиралась ехать, и, когда я села в поезд, идущий из центра города, я вспомнила о Ниро Вульфе, поэтому я вышла на Тридцать третьей улице и пришла сюда, чтобы с ним встретиться. А тут оказался ты! Как это случилось? Теперь ты должен меня поцеловать.

Мне пришлось держать ее довольно крепко, чтобы удержать в прежнем положении.

— Я никогда не целую женщин до полудня, за исключением тех, с кем я завтракал. А потом ты пойдешь домой?

— Да. Теперь давай завтракать. О, я знаю, как ты тут оказался! Эта заметка в газете! Тебя зовут Арчи Гудвин, и ты блестящий сотрудник Ниро Вульфа!

— Точно. И ты теперь в том доме, куда ты не хотела идти со мной. Где ты была вечером в пятницу, в субботу и в субботу вечером?

Она куснула меня в шею.

— Как раз сюда ударил меня твой муж, прежде чем я с ним управился. Так где ты была?

Она поцеловала меня в то место, которое укусила.

— Опомнись, детка, — сказал я серьезно. — Тебе придется рассказать об этом полицейским, поэтому будет лучше, если ты потренируешься здесь.

Это оказалось ошибкой. Она начала заметно дрожать. Чтобы заставить ее успокоиться, я стиснул очень сильно ее плечи и сказал:

— Я пройду сквозь полицейских, словно ветер сквозь Уолл-стрит, и, возможно, устрою так, что буду с тобой, когда они придут. А для этого мне нужно знать, как обстоит дело. Где ты была?

Она снова испугалась, и мне пришлось ее успокаивать. Если верить рассказу, в пятницу вечером она вернулась в свою квартиру в Гринидж Виллидж довольно рано — около девяти часов, потому что мужчина, который пригласил ее в ресторан, имел совершенно извращенное представление об их программе на тот вечер.

Она проспала несколько часов, когда начались звонки и стук в дверь. Сначала она не отвечала, так как боялась, что это был ухажер, пригласивший ее на ужин; затем она подкралась к двери и услышала, что посетитель допрашивает девушку, живущую напротив. Тогда она снова забралась в постель и пролежала до утра, дрожа и не сомкнув глаз, опасаясь полицейских. Между шестью и семью она встала, оделась, собрала сумку и выскочила из дома. Она села в метро и приехала на квартиру на Вашингтонских холмах, где жил со своими родителями ее муж. Его родители посоветовали ей сообщить о себе в полицию, чтобы та смогла расспросить ее и покончить с этим делом, но так как они не настаивали, она до самого воскресного утра так и не решила, как ей поступить. В это время ее муж, руководствуясь исключительно мотивами личного порядка, пришел к ней в спальню, чтобы напомнить о супружеских обязанностях. Обстановка настолько накалилась, что весь дом заходил ходуном, и ее выгнали бы на улицу, даже если бы там была снежная буря. Она оделась, уложила сумку, вышла из дома и после нескольких поездок на метро без определенной цели нашла в себе мужество отправиться по собственному адресу на разведку. Однако все ее мужество улетучилось, когда она узнала, что в доме действительно были полицейские, которые заходили уже три раза. И вот она оказалась тут.

Рассказывала Роза все это довольно долго. Когда она закончила, мы уже сидели спокойно, но она так и не встала с моих колен.

Я был взбешен.

— Черт возьми, — сказал я, — ты без толку потеряла столько времени, когда они тебя искали, — с десяти до двенадцати ночи в пятницу. Ты была одна в постели, когда легко могла бы иметь свидетеля! За добродетель надо платить. Твой муж сказал тебе, что он уже был в участке?

— Да, он мне все рассказал.

— Он признался, что я его немного покалечил?

— Да, жаль, что я не осталась.

— Сейчас тебя должны заботить более важные вещи. Ты влипла, детка, но я подумаю, что тут можно сделать. Что ты хочешь на завтрак? Сок, овсянку, яйца, ветчину…

— Мне нравится все, кроме рыбы. Но можно сначала я приму ванну? Моя сумка внизу в холле.

Значит, пока она поест, будет, вероятно, часов одиннадцать. Вульф уже закончит заниматься своими цветами и спустится вниз.