Мэри Лондон - Преступление по-китайски
— И время от времени вы, мадам, берете книги из исторической коллекции и приносите их в эту часть замка, чтобы почитать? — спросил сэр Айвори.
— Иногда такое случается.
— С этой книгой было то же самое?
— О, — сказала она, — ума не приложу, зачем мне могла понадобиться книга на японском…
Сэр Малькольм подошел к креслу, в котором сидела Джейн Уоллес.
— Мадам, прошу вас, хорошенько подумайте, прежде чем ответить вот на какой вопрос. Почему, когда вскрыли завещание лорда Роберта, вы были решительно не согласны с одним из его волеизъявлений?
— С каким именно, сэр Малькольм?
— С тем, согласно которому Вэнь Чжану причитались ферма и круглая сумма для обустройства на новом месте…
— Ах, вы уже знаете… Ну хорошо, скажу честно. Чжан мне никогда не нравился. Когда мой муж ввел его в наш дом, он совершил большую ошибку. И доказательства тому налицо: Чжан убил Брайана и пытался меня задушить.
Сэр Айвори обратился к Мелвиллу:
— Это госпожа Уоллес велела вам подбросить книгу в комнату Вэнь Чжана, так?
Толстяк уже было собрался что-то сказать, но Джейн Уоллес его остановила:
— Джеймс! Ни слова больше без адвоката! Разве непонятно, этот человек пытается выгородить Чжана!
— Вы хотите взять на себя роль соучастника, господин Мелвилл? — спросил сэр Малькольм.
— Нет, я же только отнес книгу в комнату Вэнь Чжана, и все, так с какой стати мне быть соучастником!
Джейн Уоллес в ярости вскочила:
— Замолчите, Джеймс! Я запрещаю вам открывать рот!
Мелвилл посмотрел на нее в полном недоумении.
— Но, Джейн, я не понимаю… Мне нечего скрывать!
И тут все увидели, как мать Брайана двинулась на Мелвилла, сверкая глазами от едва сдерживаемой злобы. Она вдруг воскликнула:
— А, теперь понятно! Это вы убили моего мальчика! Чудовище! Вы убили его!
Она схватила его за лацканы пиджака — толстяк пошатнулся, упал на стул и завопил:
— Держите ее! Умоляю! Держите!
Оба сержанта разом подались вперед и схватили ее в охапку. Госпожа Уоллес забилась точно фурия.
Наконец ее утихомирили и заставили сесть на место.
— Это он убил Брайана! Арестуйте его! — закричала она.
«Какая ужасная трагедия! — подумал Дуглас Форбс. — Вывести из себя такую достойную и замечательную женщину! Вот уж действительно: этот Мелвилл — настоящее чудовище…»
— Мадам, — сказал сэр Айвори, — комедия окончена. Соблаговолите успокоиться. Вашего сына убил не Джеймс Мелвилл. А Вэнь Чжан.
— Вэнь Чжан?! — воскликнул старший инспектор. — Но вы же утверждали…
— Прошу меня выслушать. Брайана Уоллеса убил Вэнь Чжан. Но не тот Чжан, на которого вы подумали. Увы, за этим преступлением скрывается другое. Сейчас все объясню.
Глава 21
Гул, поднявшийся после зловещих слов сэра Малькольма, заглушил громкий голос Дугласа Форбса, призвавшего всех к тишине.
— Это печальная история, — продолжал вслед за тем сэр Айвори. — Нет, Вэнь Чжан, которого мы видим перед собой под охраной двух сержантов, не преступник. Я имею в виду другого Вэнь Чжана, перевоплощенного, который, постепенно погрузившись в бездну безумия, дошел до того, что совершил еще одно преступление. И этот безумец, увы, не кто иной, как госпожа Джейн Уоллес.
В это мгновение все увидели, как мать Брайана, крепко удерживаемая в кресле обоими сержантами, вдруг потеряла все свое былое достоинство. Мелвилл глядел на нее с ужасом, да и остальные: брат и сестра Эттенборо, мисс Ли, Вэнь Чжан — не могли оторвать взгляд от ее лица, исказившегося в жутком оскале.
— Дамы и господа, — начал сэр Малькольм, — я вдруг понял, кто такая Джейн Уоллес, когда, придя в себя после снотворного, которое ей с ее же согласия дал врач, она появилась перед нами, передо мной и старшим инспектором, в кухнях. В ее поведении было что-то странное. Она говорила надменным тоном великосветской дамы, а сама спустилась к нам в пеньюаре. В одном пеньюаре! Госпожа Барнетт, вы раньше видели, чтобы ваша хозяйка приходила в кухни в пеньюаре?
— Нет, сэр, и меня это тоже сильно удивило.
— О, то был всего лишь маленький, хоть и примечательный факт, и я не придал бы ему большого значения, если бы меня не заинтересовало другое, куда более серьезное наблюдение. Лицо у госпожи Уоллес было накрашено как обычно, то есть аккуратно и изящно. Почему же она решила спуститься к нам в кухни — то, что мы там, ей было известно точно, — в этом пеньюаре, а не в платье? И я заметил, что в красном пеньюаре она выглядит более величественно. Он напоминал ей театральные костюмы — например, платье Гертруды из «Гамлета». Да-да! Она же актриса, вот и сыграла перед нами роль матери, героически перенесшей смерть сына.
Лицо Джейн Уоллес теперь походило на мертвенно-бледную маску с безумными глазами. Тело ее выгнулось дугой, и двум сержантам с трудом удавалось удерживать ее в кресле. Но сэр Айвори продолжал:
— Мысль об убийстве с театральным эффектом могла прийти в голову только человеку с воспаленным воображением. Надо было навести подозрение в убийстве на Вэнь Чжана, но для этого против него нужны были улики, и как можно больше. Отсюда затея с китайским арбалетом, восемью ценностями, книгой под матрацем и накрашенными бровями, хотя значение этой улики пока еще нам непонятно.
— Я тоже ничего не понимаю, — сказал Мэтью.
— Поскольку Вэнь Чжан якобы состоял в секте, нужно было прежде всего это доказать. Мелвилла отправили за ним следить. Госпожа Уоллес знала, с каким предубеждением он относится к китайцам. И Мелвилл безоговорочно ей поверил, когда увидел накрашенные брови. К тому же госпожа Уоллес как-то рассказывала ему о китайской секте «Красные брови». Да-да, господин Мелвилл, несмотря на маску фанфарона, в душе вы человек наивный. Признайтесь сами! Ведь вам уже приходилось слышать о «Красных бровях»…
— Да, от Брайана. Он рассказывал о них как-то за обедом пару месяцев назад. В эту секту входили китайские крестьяне — они взбунтовались против какого-то императора, уже не помню…
— Видите, вот так, мало-помалу, с помощью разных подвохов вас и убедили в виновности Вэнь Чжана… Да и потом, госпожа Уоллес давно мечтала свести счеты с дворецким — сделать из него козла отпущения. Она так и не смирилась с его появлением в доме, куда он вошел якобы лишь затем, чтобы получить британское подданство, — нет, ей казалось, тут кроется какая-то тайна. Она что-то подозревала, не правда ли? Ну же, господин Мелвилл, уже слишком поздно скрывать что бы там ни было. Скажите наконец, что же возомнила себе Джейн Уоллес?..
— Она думала, Чжан — внебрачный сын лорда Роберта, а историю со спасенным сиротой он придумал, чтобы скрыть правду.
— Ну вот! — воскликнул сэр Малькольм.
Госпожу Уоллес всю затрясло, и она вдруг истошно закричала:
— Чжан хотел прибрать к рукам наследство моего сына! Он давно замыслил его убить, и меня тоже! Тогда ему бы досталось все! Это он убил моего дорогого Брайана!
Сэр Айвори подозвал доктора Стила.
— Дамы и господа, представляю вам доктора Стила. Он семейный врач Уоллесов вот уже три десятка лет. Вам слово, доктор. Вас больше не связывают никакие профессиональные тайны, тем более что я сам смог разгадать тайну, которую вы тщательно хранили.
Врач, казалось, чувствовал себя неловко перед собравшимися. Он бросил взгляд на Джейн Уоллес и наконец заговорил:
— С некоторых пор я стал замечать… как бы это выразиться? В общем, три года назад, перед кончиной лорда Роберта, у госпожи Уоллес обнаружились некоторые психические отклонения. О, все было не настолько серьезно, но она все чаще подозревала Роберта Уоллеса в неверности, и, по моему убеждению, совершенно надуманно. Однако чем больше старался я объяснить ей, что это всего лишь плод ее воображения, тем сильнее она хотела в этом удостовериться, причем раз от раза все более нелепым способом. Потом лорд Роберт внезапно слег. Конечно, он уже был далеко не молод, но меня поразило, что его здоровье неумолимо ухудшалось, причем самым непостижимым образом. Вскоре я понял: его напичкали наркотиками. Я сказал об этом госпоже Уоллес и Брайану. Госпожа Уоллес обвинила Чжана, но Брайан встал на его защиту и начал подозревать свою мать.
— Ложь! — вскричала душевнобольная. — Сын любил меня! Вы сами, доктор Стил, отравили мужа!
— Только вот узнали мы об этом слишком поздно: Джейн Уоллес подменяла лекарства, которые я прописывал больному, на барбитураты. С такими нагрузками престарелому организму лорда Роберта было уже не справиться. А когда он умер, я решил не давать разрешения на похороны без вскрытия и собирался заявить в полицию. Но Брайан меня отговорил. Он не хотел скандала. Иначе достославное имя Уоллесов было бы опорочено раз и навсегда. Это нанесло бы урон репутации Букингемского дворца, да и всем знатным фамилиям, ведь для народа имя Уоллесов было свято. Тут я, признаться, сдался. И закрыл на все глаза. Но с тех пор я настоятельно убеждал Брайана поместить мать в психиатрическую больницу. Состояние ее становилось все хуже, а бедный мальчик все никак не решался. Ведь на людях она по-прежнему прекрасно владела собой, а когда оставалась наедине со своими навязчивыми мыслями, то все глубже погружалась в состояние безумия, и ее больное воображение распалялось все больше.
