Рекс Стаут - Завещание
Вскоре после прибытия первого полицейского экипажа лейтенант Бронсон вызвал меня в музыкальную комнату. Тот допрос был кратким и мало что дал. Бронсона интересовали только обстоятельства, при которых мы нашли тело. Я выложил их целиком и полностью. Я был бы не прочь приберечь для нашей фирмы знание о пристрастии Дэйзи Хоторн к подслушиванию. Такие факты иногда бывают полезны. Однако пришлось назвать причину, по которой я заглянул за стойку. Придумывать что-то было бы рискованно. До меня лейтенант допрашивал Данна, и тот, скорее всего, рассказал все как было. Поэтому я поступил так же.
Покончив с вопросами, Бронсон отправил меня на второй этаж. Мне было предписано оставаться там до дальнейших указаний и все такое прочее. Первое и последнее, о чем он меня спросил: «Где Вульф?»
Я заглянул в библиотеку и, не обнаружив там никого, кроме мистера Ричи из «Космополитан траст», сидевшего с обиженным и недовольным видом, и незнакомого мне копа, быстро захлопнул дверь. В коридоре показался озабоченный Прескотт. Увидел меня, подошел поближе, огляделся и спросил тихо:
– Где Вульф?
– Не знаю. Больше не спрашивайте меня об этом. Я не знаю.
– Он, должно быть…
– Я не знаю!
– Говорите потише. Я не хочу впутывать в это дело Юджина Дэвиса. – Он смотрел на меня с мольбой. – Никто не видел его, кроме Вульфа, вас и меня. Уверен, если бы Вульф был здесь, я бы убедил его. Никто не должен знать, что Дэвис здесь был. Если вас спросят…
– Никаких шансов. Вам не мешало бы собраться с мыслями. В дом его впустил дворецкий.
– Но я скажу Тернеру, я уговорю его…
– Нет, сэр. Есть примерно девять фактов, которые полиция не узнает от меня. Но этот не входит в их число. Послушайте моего совета: никогда не вступайте в заговор с дворецким.
Он схватил меня за лацканы:
– Да говорю же вам, как только они узнают о том, что Дэвис был здесь, сразу же пустятся за ним…
– Ничем не могу помочь, мистер Прескотт. Мне очень жаль. Я не меньше других люблю скрывать сведения от полиции. Но в данном случае мы только навлечем на себя неприятности. Одно я вам могу обещать: им придется самим спросить меня о Дэвисе. Говорить о нем первым я не стану…
На лестнице послышались чьи-то шаги, и я счел за лучшее замолчать. Это спускался с третьего этажа Энди Данн. Он увидел нас и сказал, что его отец хотел бы поговорить с Прескоттом в апартаментах миссис Хоторн. Прескотт бросил на меня взгляд, в котором смешались злость и мольба, а я в ответ покачал головой. Энди затем обратился ко мне:
– Папа хотел и Ниро Вульфа увидеть. Где он?
После моего ответа они ушли, а я поплелся в конец коридора, где уселся на скамью. Спустя какое-то время мне пришло в голову сходить вниз, посмотреть на вновь прибывающих. Однако меня прогнали прежде, чем я успел дойти до первого этажа. Пришлось ретироваться в библиотеку в поисках более удобного кресла. Именно там меня нашла горничная, явившаяся с бутербродами, молоком и имбирным элем, так что я смог подкрепиться.
Следующей сценой, в которой я принял участие, стало появление полицейского, который сообщил, что мистер Данн предложил всем присутствующим отпечатать пальчики и все согласились. И вот теперь он пришел ко мне для выполнения данной процедуры.
А я как раз только что потратил понапрасну кучу слов, пытаясь убедить стоящего на страже библиотеки копа, что в интересах дела, закона и порядка должен позвонить по телефону, и посему был в прескверном расположении духа. Я отказался, заявив, что отпечатки моих пальцев у полиции уже имеются, так как я являюсь лицензированным детективом.
Он возразил, что знает об этом, но что было бы удобнее, если бы мои пальчики откатали вместе со всеми прочими.
На это я отозвался в том духе, что было бы удобнее, если бы я пошел домой и лег в кровать, поскольку уже давно стемнело, а он пусть сидит здесь до умопомрачения. Допускаю, что вел себя грубовато, но они сами начали. Все, о чем я просил, это один звонок домой, чтобы справиться у Фрица, как дела.
Я устал от библиотеки и снова выбрался в коридор. Там обосновалось трое представителей младшего поколения: Селия и Сара сидели на скамье, а Энди стоял перед ними. Они о чем-то шепотом переговаривались. Когда они заметили меня, шепот прекратился, но им нечего было сказать мне. Их детские секреты меня не волновали, и я пошел по лестнице на третий этаж.
Третья дверь слева стояла настежь раскрытой, так что я не мог не заглянуть внутрь. На диване рядышком сидели Мэй и Джун. Я заметил, что Мэй сменила старый линялый халат на нечто более свежее – белое платье в розовую крапинку.
В том конце коридора, который выходил на проезжую часть, было окно. Я постоял около него некоторое время, глядя на то, что творилось возле дома. Обе обочины были плотно уставлены машинами. Цепочка копов не давала ни пешеходному, ни транспортному потоку задерживаться, хотя именно для того сюда все и примчались. Да, радио – отличное изобретение для тех, кто любит свежатинку.
Наблюдая за оживлением под окнами, я время от времени оборачивался на звук шагов за спиной. Однако они не возвещали ничего более интересного, чем появление на лестнице одного из таких же бедолаг, как я, запертых в доме, или копа, посланного с поручением с первого этажа.
В двух случаях, впрочем, шаги звучали до тех пор, пока не замерли возле меня.
Сначала это был Озрик Штауффер. Он осмотрел меня, потом решил, наверное, что именно со мной хотел поговорить, подошел практически вплотную и сказал:
– Как я понимаю, Ниро Вульфа тут нет. Если вы…
– Понятия не имею, где он, – твердо заявил я.
– Данн мне так и сказал. Но если вы… на самом деле я искал вас еще до того… как меня позвали…
Я бы не сказал, что в тот момент он старался чему-то соответствовать. Нет, он выглядел просто жалко. У него даже не получалось сдерживать дрожь, и голос его скрипел так, будто горло нуждалось в смазке.
Я сказал:
– Ну, вот он я. Только учтите: настроение у меня хуже некуда. Вы тоже не кажетесь особенно счастливым.
– Да я… нет. Это ужасно… прямо здесь… когда мы все тут были.
– Ага, точно. Все было бы не так плохо, если бы она была в доме одна.
Я надеялся, что, задетый моим сарказмом, Штауффер уже не будет выглядеть таким жалким. Однако он был слишком занят своими печальными мыслями, чтобы распознать насмешку. В ответ он только придвинулся ко мне на десять дюймов ближе и заговорил еще тише:
– Вы бы хотели заработать тысячу долларов?
– Конечно. А вы разве нет?
– В обмен на пустяк, – сказал он. – Практически ни за что. Я только что говорил со Скиннером, с окружным прокурором. Я не рассказал ему о том, что стоял за теми занавесками. Вы понимаете, о чем я… Когда вы заглянули в буфетную и увидели меня. Это было бы… Прозвучало бы чертовски глупо. – Он выдал наихудшую на моей памяти имитацию веселого смешка. – Это и было глупо. Глупейший поступок в моей жизни. Я дам вам… То есть когда они будут расспрашивать вас… Если вы забудете о том, что видели меня там, то заработаете тысячу долларов. Поможете мне избежать неловкого положения… У меня с собой столько нет, но вы можете поверить мне на слово…
Штауффер иссяк. Я ухмыльнулся:
– Не понимать англиски.
– Но я же говорю вам…
– Нет, дружище. Если вы не убивали ее, то переплатите мне. А если убили – вы скряга. Но может, вам станет легче, когда вы узнаете о моем правиле: ни при каких обстоятельствах не давать копу того, что может понадобиться мне самому. Есть несколько фактов, которые я намереваюсь приберечь для себя. По крайней мере, временно. Раз уж Вульф отошел от дел. И тот факт, что вы прячетесь в буфетных комнатах частных резиденций, как раз один из них.
– Но… вы говорите – временно… Мне нужно знать…
– Это все, что я могу сделать для вас. И не предлагайте мне больше свои гроши. Мама не велела мне брать деньги у незнакомцев.
Разумеется, его это не могло удовлетворить. По-видимому, Штауффер хотел сколотить антиагрессорский блок, категорически не допускающий односторонние действия, и упрямо стоял на своем. Не знаю, как бы мне удалось избавиться от него, если бы в коридор не заглянул Джон Чарльз Данн. Он как раз искал Штауффера и забрал его с собой. Должно быть, хотел получить отчет о беседе со Скиннером.
Второй раз мое прибежище у окна посетили вскоре после того, как я сходил в библиотеку за пепельницей. На этот раз меня не искали. По крайней мере, так выглядело. Сара, Селия и Энди появились на лестничной площадке на пути с верхнего этажа. Молодежь увидела меня, Сара сказала что-то двум своим спутникам, и завязался спор. Они перешептывались минуты две, после чего Энди с Селией вошли в ту открытую дверь, за которой я видел беседующих на диване Мэй и Джун, а Сара двинулась в мою сторону. Когда она приблизилась, я заметил:
– Вас еще не арестовали, как вижу.
