Эрл Гарднер - Дело разведенной кокетки

– Может быть, так.

– Мужчина, который выбежал, заслонял лицо шляпой?

– Вы заслонили свое лицо шляпой, чтобы помешать репортерам сделать свое дело.

– Потом этот мужчина отвернулся и пошел к домику?

– Да, именно так вы и поступили.

– Как далеко этот человек отбежал от домика, прежде чем решил вернуться?

– Не больше двенадцати-пятнадцати метров.

– И там было несколько фоторепортеров?

– Да.

– Откуда вы знаете, что это были именно фоторепортеры?

– Ну… я…

– Значит, вы приняли их за фоторепортеров?

Голкомб ответил саркастически и зло:

– Да. Я только глупый полицейский. И когда газета дает мне сведения, когда я вижу этих парней с фотоаппаратами, «блицами» и что там у них есть еще, я сразу верю, что это газетчики. О чем тут думать!

– Ах, вы, значит, получили сведения от газеты?

– У меня свои источники информации.

– Как вы узнали о моем приезде в мотель «Слипвелл»?

– Мне пропела это птичка, – засмеялся Голкомб.

– И когда вы туда приехали, там уже было с полдюжины фоторепортеров?

– Да.

– Кто-нибудь из них сфотографировал вас?

– Да.

– Может быть, вы запомнили кого-нибудь из них? Вы бы их узнали, если бы опять увидели?

– Ну, не знаю, – ответил Голкомб. – Я…

– Если вы можете опознать человека, выбегающего из дома, почему вы не можете опознать кого-либо из фоторепортеров?

– Честно говоря, это не очень легко, когда вспышки бьют прямо в глаза. Я…

– Значит, вспышки ослепили вас? – заметил Мейсон.

– Но не так, чтобы я не мог вас узнать, – провозгласил сержант Голкомб.

– Понятно, – улыбнулся Мейсон. – Вспышки ослепили вас настолько, что вы не смогли бы никого узнать, но не до такой степени, чтобы не смогли узнать меня.

– Я этого не сказал.

– Так как же выглядели эти фоторепортеры? Можете их описать?

– Некоторых – да.

– Пожалуйста.

– Тут же около меня, – сказал сержант Голкомб, – стоял фоторепортер, который подошел ближе и первый сделал снимок. На нем был черный плащ.

– Сколько ему могло быть лет?

– Я не приглядывался к нему так, чтобы мог сказать, сколько ему лет. Он был еще не стар.

– Какого роста?

– О, достаточно высокий… может быть, такой, как вы.

– Какого сложения?

Голкомб внимательно посмотрел на Мейсона:

– Примерно вашего.

– Вы с ним разговаривали?

– Нет. Я говорил уже, что смотрел на вас, когда вы выбежали. Вы бежали прямо из домика, закрывая лицо шляпой, в свете автомобильных фар и держались так, как адвокат, запутавшийся в сетях своих собственных интриг и…

– Хватит! – прикрикнул судья Осборн, ударяя молотком по столу. – Сержант Голкомб, вы хорошо знаете, что так нельзя.

Голкомб со злостью произнес:

– Но он пробует убедить меня, что я не мог его увидеть.

– Все равно, личные выпады недопустимы, когда вы находитесь в суде, сержант. Вам следует ограничиваться ответами на вопросы. В противном случае я буду вынужден оштрафовать вас. Вам понятно?

– Да, – понуро ответил тот.

– Значит, вы говорите, что тот человек, который стоял рядом, сделал фото, когда вы приехали? – спросил Мейсон.

– Да.

– Что вы тогда делали? Вы помните?

– Помню точно. Я наклонился и выключил зажигание и свет на распределительном щитке, чтобы Гошен мог лучше видеть… то есть чтобы ему ничего не светило в глаза, когда он смотрел в окно.

– Я покажу вам фотографию, сержант. Скажите, сделана ли она была фоторепортером, стоящим рядом с машиной? Как вы можете видеть, на ней рядом с вами сидит свидетель Гошен, а вы наклонились вперед…

– Это именно тот снимок, – подтвердил сержант Голкомб. – Он его сделал именно в этот момент.

– Вы только один раз наклонились? Тогда, когда выключали зажигание и щиток?

– Да. Снимок сделал фотограф, который стоял около меня.

– Вспышки не ослепили вас?

– Нет. Глаза у меня хорошие. Я привык ездить на машине ночью, и свет фар мне не мешает. Я смотрел через свет и… Нет, сэр, свет вспышек мне совсем не мешал. Я видел все, что происходило.

– В это самое время, – сказал Мейсон, – перед машиной стоял другой фотограф, который снимал через переднее стекло, не так ли?

– Да, но вам не удастся запутать меня, говоря, что вспышки нас ослепили, потому что это неправда.

– Нет-нет, – запротестовал Мейсон. – Я совсем так не говорю. Я пытаюсь только установить порядок, в котором были сделаны снимки. Тут есть еще один, показывающий, как вы наклонились вперед в машине. Он, должно быть, сделан перед тем, как фотограф слева сделал свой, или же немедленно после этого. Но этот сделан через переднее стекло.

– Да, – подтвердил сержант Голкомб, – это именно тот снимок.

– На этом снимке видны вы, свидетель Гошен и фотограф, который сделал первый снимок, слева. Верно?

– Да.

– Хорошо, – сказал Мейсон. – Отметим эти снимки как доказательства защиты номер один и номер два.

Судейский чиновник отметил фотографии.

– В это самое время другие фотографы снимали человека, который выбежал из домика? – спросил Мейсон.

– Тогда вы еще не выбежали. Вы меня не поймаете, мистер Мейсон. Когда я приехал, все фотографы окружили машину и делали фото. Блеск вспышек обеспокоил вас, и тогда вы вышли, совершенно так же, как кролик, выскакивающий из укрытия. Увидев нас и фоторепортеров, вы повернулись и убежали в домик. Но прежде чем вы это сделали, у Гошена было достаточно времени опознать вас.

– Когда тот человек выбежал, фотографы сняли его?

– Да, они вас сняли.

– Он заслонил лицо шляпой?

– Да, вы заслонили свое лицо шляпой.

– А теперь я покажу вам фотографию, которую хочу отметить как доказательство защиты номер три. На ней человек, выбегающий из домика и заслоняющий лицо шляпой.

– Да, это та самая фотография, – подтвердил сержант Голкомб. – Это очень хороший снимок. На нем видно, как вы бежите, закрывая лицо шляпой.

– Вот именно, – сказал Мейсон. – Это доказательство защиты номер три. Теперь я покажу вам для опознания доказательство защиты номер четыре. Обратите внимание, сержант, на этом снимке бегущий мужчина виден немного сбоку. На пленку также попал фотограф, сделавший снимок номер три.

Голкомб присмотрелся к фотографии. Наконец сказал:

– Да. Мне кажется, эта фотография была сделана именно так. Да.

– Но видите, сержант, снимок номер четыре был сделан сбоку, и черты лица этого человека видны лучше, чем на снимке номер три.

– Да, лучше, – согласился Голкомб.

– Теперь я покажу вам фотографию, которая служит доказательством номер пять. На ней видны бегущий человек, держащий перед лицом шляпу, и фотографы, сделавшие снимки три и четыре.

– Да, – механически подтвердил сержант Голкомб.

– Точно?

– Точно.

– Присмотритесь получше к этой фотографии. На ней хорошо виден профиль этого мужчины. Вы считаете, это мое изображение, сержант?

Сержант Голкомб схватил фотографию и сказал:

– Сейчас, я только возьму очки.

Он сунул руку в карман, надел очки и начал присматриваться к фотографии. Через минуту произнес:

– Нет, это не вы. Это опять какое-то мошенничество. Это другой мужчина.

– Вот именно, – подтвердил Мейсон. – Если вы теперь посмотрите на фотографию номер два и на человека, стоящего рядом с вашей машиной, того, кто сделал снимок номер один в тот момент, когда вы наклонились вперед, вы сможете узнать этого человека?

– Минутку, минутку, – вмешался Гамильтон Бергер, – я хочу посмотреть эти фотографии. Что тут происходит?

– Пожалуйста, подойдите и посмотрите, – пригласил Мейсон.

Сержант Голкомб, внимательно разглядывавший фотографии, внезапно отозвался:

– Тут что-то не сходится. Это фальшивая фотография.

Мейсон усмехнулся:

– Почему вы так считаете, сержант?

– Потому что было не так. Это еще одно ваше мошенничество.

– Лучше воздержитесь от оскорблений, сержант, – предостерег его Мейсон. – В этом зале есть шесть заслуживающих доверие свидетелей, которые могут показать, что происходило в «Слипвелл». Вы видите на этой фотографии что-нибудь, что доказывало бы ее фальшивость?

– Я не настолько знаю фотографию, чтобы сказать что-либо об этом, – ответил Голкомб.

– Так почему же вы считаете ее фальшивой?

– Потому что было не так.

– Было именно так. А теперь я хотел бы вам напомнить, сержант, что вы даете показания под присягой. Когда вы подъехали к этому дому, вас окружили фоторепортеры и стали фотографировать. Было ведь так?

– Я уже говорил вам, что так.

– Помните о присяге, сержант. Не получилось ли, что вспышки ослепили вас и вы какое-то время не видели того, что происходило около машины в темноте?

– Я говорю вам, что не смотрел по сторонам. Я смотрел на домик, потому что как раз двери открылись и… и…

– Говорите же, сержант, – с улыбкой сказал Мейсон, – но помните, что вы показываете под присягой и что шесть свидетелей могут объяснить, как было дело.