Джон Карр - Смерть в пяти коробках
– Как необычно, мэм, – угрюмо проговорил Мастерс. – Помогли ли вам его познания, которыми он овладел на службе у мистера Шумана, в подделывании предметов живописи?
Миссис Синклер спохватилась, что слишком изливает душу.
– Прошу вас, не оскорбляйте меня! – накинулась она на инспектора. – Вы не правы, ваши предположения нелепы и основаны на слухах. У меня есть конкретная работа. Она требует углубленных познаний, как я вам и сказала. Вот и все.
– Неужели?
– Но я начала подозревать, что Питер Фергюсон… да, преступник. В самом деле, его подлинная профессия стала последней соломинкой! На Ривьере находят приют мошенники всякого рода, но терпеть мумию-акробата в качестве мужа – это уже чересчур! Я старалась скрывать его как можно дольше. Если бы я так не поступала, ему бы удалось оскорбить моих друзей.
Мастерс нетерпеливо заерзал на стуле.
– Давайте вернемся к делу, миссис Фергюсон, и посмотрим правде в глаза. Вам казалось, что он выгодная партия. Вы ошиблись. Так что вы оба придумали наилучший выход из положения; вы помогли ему «умереть», а сами получили страховку.
Миссис Синклер всплеснула руками:
– Но я ее не получала! И мне было неизвестно о страховке… Узнав о его смерти, я обрадовалась. Меня в то время даже не было в Биаррице. Я путешествовала по Италии с друзьями; если вы проверите, то убедитесь, что я говорю правду. Когда меня вызвали на Ривьеру, все было кончено. Должно быть, «смерть» и «похороны» устроил он сам, вдвоем со слугой.
Смерив женщину долгим недоверчивым взглядом, Мастерс принял укоризненный вид.
– Миссис Синклер, мы не продвинемся ни на шаг, если вы будете продолжать в том же духе. Ведь не думаете же вы, что он затеял ложную смерть и похороны шутки ради? Как и не считаете, что после своей «смерти» явился в страховую компанию и сам забрал страховку.
– Нет.
– Тогда что ему пользы от такой «смерти»? Боюсь, миссис Синклер, ваши уверения, что вас не было дома, когда он умер, звучат неубедительно. Вы не задавали лишних вопросов, а просто потребовали страховку…
– Еще раз повторяю: никакой страховки я не получала. И не требовала ее.
Мастерс очень медленно встал. Глаза его налились кровью; он помахал рукой в воздухе, словно желая успокоить не себя, а кого-то другого.
– Итак, какие ко мне претензии? – спросила Бонита Синклер.
– Источник, заслуживающий доверия, сообщил, – заявил Мастерс с напыщенностью, которая предвещала бурю, – что Фергюсон, или Синклер, застраховал свою жизнь в вашу пользу на крупную сумму!
– Помилуйте, нельзя же верить слухам! От полиции вы подобных сведений получить не могли.
– Мне сообщили, что в Биаррице об этом знали все…
Миссис Синклер откровенно заскучала. Она подняла руку и взмолилась:
– О, прошу вас, не продолжайте! Лучше послушайте, как все было на самом деле! А потом я хотела бы пойти домой. Да, разумеется, он говорил всем и каждому, что застраховался на крупную сумму и что выплатил взносы за год вперед. Но я ему, естественно, не верила. Я думала, он хвастает, как обычно. Поэтому даже не вспомнила о его страховке!
– А дальше?
– На прошлой неделе, – продолжала миссис Синклер, – вечером в понедельник я вернулась домой из театра и увидела, что Питер Синклер сидит у меня в гостиной в тапочках. – Она помолчала. – Вот вам простая, обыкновенная, ужасная правда. До сих пор все шло так хорошо, мистер Мастерс! Я думала, что избавилась от него. Обычно я веду довольно приятную жизнь, и только он не доставлял мне радости. Но он объявился. Сказал, что пришел забрать свою долю.
Тут-то я и узнала правду. Оказывается, в тот раз он меня не обманул. Он на самом деле застраховал свою жизнь на пятнадцать тысяч фунтов в парижском отделении лондонского банка. Он оставил полис в Биаррице, в сейфе для хранения ценностей; он решил, что я непременно заберу его оттуда. Но полис до сих пор там. Он действительно заплатил страховые взносы вперед; получив солидный куш, страховые агенты не задали ни одного лишнего вопроса, и никто не потребовал извещения о его смерти… Разве вы не понимаете, какую нечестную, нечестную (Полларду горячность миссис Синклер показалась несколько неуместной) ловушку он подстроил? Он не смел поделиться со мной своими планами заранее, потому что я ни за что не согласилась бы помогать ему. Он расставил мне капкан, потому что я отказалась поддерживать его. Застраховал свою жизнь и инсценировал собственную смерть. Он думал, что я попытаюсь получить страховку. Если компания откажется платить или возникнут какие-либо трудности, он просто исчезнет и весь позор падет на меня. Если же мне выплатят деньги, он выждет некоторое время и явится, чтобы… шантажировать меня. И я не посмею его выдать! То есть, не посмею признать, что Питер Фергюсон жив! – Миссис Синклер печально кивнула, а потом добавила: – Мне было не до смеха. Слишком уж крупная сумма фигурировала в деле. Но я едва не расхохоталась, увидев, как вытянулось у него лицо, когда он узнал, что его надежды не оправдались. Поскольку никакого шума не было, он решил, что я забрала деньги. И все время, что он питался очистками и мечтал о богатстве, полис, за которым никто не явился, лежал себе в Биаррице. Как он смотрел на меня… идиот несчастный!
Как будто загипнотизированная собственными словами, миссис Синклер покачала головой и погрузилась в молчание, словно в транс.
Мастерс что-то прорычал, сохраняя, однако, невозмутимый вид.
– Допустим, миссис Синклер. Ведь сам Фергюсон сказал, что мы имеем дело с шайкой самых умных воров в Европе.
– Я сказала вам все, – прошептала женщина, пропуская мимо ушей слова инспектора и не поднимая глаз. – Теперь вам понятно, что я ничего не выгадала от его жуткой ложной смерти. И ни в каком мошенничестве не замешана!
– Возможно, вы замешаны в более серьезных вещах. Где Фергюсон сейчас?
– У меня дома.
– Вот как? Он находился там все время, не так ли?
– А что еще мне оставалось? Он меня запугал. Нет, лично мне он не угрожал… – Миссис Синклер заговорила тише, так как на столе у Мастерса зазвонил телефон и он снял трубку. Пока инспектор разговаривал, она что-то бессвязно бормотала, но Поллард не понял ни слова. Во все время разговора но телефону Мастерс ни на миг не сводил с подозреваемой пристального взгляда.
– Это про меня! – вдруг вскричала миссис Синклер. – Про меня?
Мастерс несколько театрально положил трубку на рычаг.
– Прошу вас, повторите, – елейным голосом попросил он. – Ваш муж заплатил страховые взносы за год вперед?
– Да.
– Вы знаете, когда истекает срок полиса?
– К-кажется… Питер говорил, в мае этого года.
– Пятнадцать тысяч фунтов, – произнес Мастерс. – У вас целый месяц, чтобы получить страховку. Фергюсон умер, и на сей раз по-настоящему.
Глава 13
КОРИЧНЕВЫЕ ПЕРЧАТКИ
Доктору Сандерсу снились сны – вернее, то были обрывки сновидений. Они преследовали его, хотя особенно и не тревожили. В промежутках между снами он складывал какую-то трудную головоломку, причем тщательно анализировал каждый свой шаг.
В глубине души Сандерс сознавал, что находится дома, в своей постели. Иногда он пробуждался от ноющей боли в руке и тогда ощущал, что из открытых окон веет теплым ветерком, а на столике у кровати тикают его наручные часы. Но явления реальности перемежались со сновидениями. Важное место в его снах занимала какая-то кухня или прачечная. Он – или кто-то другой – пригибал голову и быстро бежал по полу, мощенному каменными плитами. Еще во сне фигурировала полоска мушиной липучки.
И еще, там был огонь. Кто-то лежал в изножье кресла, у которого провалилось сиденье. Под сиденьем валялись смятые газеты; Марша Блайстоун перегнулась через спинку кресла, а Сандерс и сэр Генри Мерривейл склонились над фигурой, лежащей на полу. А потом вдруг сон превратился в явь. Хирург, вызванный на Чейни-Уок, извлек из левой руки Сандерса две пули; они задели кость, но раны оказались чистыми. Теперь рука Сандерса покоилась в лубке. Он помнил, как провожал Маршу Блайстоун до такси; и вроде бы – вот только непонятно, во сне или наяву, – она обвила его шею руками.
Сладостное видение нарушил довольно грубый голос сэра Генри Мерривейла на заднем плане; он явственно угрожал дать обоим хорошего пинка под зад, если они сейчас же не прекратят обниматься… После этого Сандерс провалился в блаженное забытье.
Когда молодой человек снова открыл глаза, благородное весеннее солнце светило вовсю. Деревья за окнами его квартиры вдруг, словно бы за одну ночь, покрылись зелеными листочками. Несмотря на больную руку, Сандерс чувствовал себя на удивление бодрым и свежим, однако его чувства никак не были связаны с Г. М. и старшим инспектором Мастерсом, стоявшими в ногах его кровати.
– Доброе утро, сынок! – зарокотал Г. М. – Ну как ты? Мы вот заскочили посмотреть на тебя. – Неизвестно почему вид у Г. М. был смущенный, а глаза бегали. – Возьми-ка сигару! – вдруг оживился он.
