Петер Адамс - Роковое наследство
Дьюит извлек чековую книжку из нагрудного кармана и выписал чек на пятьдесят фунтов.
— Мы будем продолжать расследование до конца. Ваша задача — оставаться около богадельни и постараться установить, так ли серьезно парализована миссис Скрогг. Затем узнайте, какие есть способы быстро добраться от богадельни до Килдара, а в завершение разберитесь в истории с маской.
— А что остается на мою долю? — осведомилась мисс Айнс. — Или я больше не нужна? Тогда я поеду домой. Младшая дочь моей сестры заболела корью, и сестра не может ходить на работу, а это для нее очень невыгодно.
— Для вас у меня очень оригинальное задание, — ответил Дьюит с натянутой улыбкой. — Вам придется подружиться с могильщиком, который по совместительству еще и осквернитель могил. Он крадет с нивы Господней гладкие черепа и свежие цветы, которые ловко сбывает на сторону, потому что получает слишком малое жалованье от церкви, как сам мне рассказал. Он чистосердечно признался, что вынужден подрабатывать.
— Примечательная личность, — сухо заметила мисс Айнс. — Так что же я должна делать? Помогать в его раскопках?
— Нет, этим вам не придется заниматься. Но вы должны будете, если нам потребуется, добыть с его помощью труп человека.
— Справлюсь, это нетрудно, — сказала мисс Айнс. — Только если речь идет об одном трупе, а не о целой повозке. Надеюсь, обойдется без осложнений. Но я страшно любопытна, и мне хотелось бы знать, зачем вам такой реквизит.
— Собираюсь научиться испытывать страх, — попытался отшутиться Дьюит. — Старик любит побаловать себя виски и неравнодушен к деньгам. Можете сочинять любые небылицы. Когда я дам команду, дело должно быть сделано. Но смотрите, не заплатите больше тридцати фунтов.
— Тридцать фунтов! — возмутился Клэгг. — Да за такие бешеные деньги можно доставить из анатомического театра в Дублине сколько угодно трупов. Чем мы хуже университета? А они платят по десять фунтов за труп.
Дьюит встал.
— Позвоню завтра в обычное время. Желаю всем приятно провести день.
— Приятно! С таким заданием, как у меня?
Он, конечно, немного переборщил. Но если старый кладбищенский вор — жизнерадостный чудак, как сказал Дьюит, то это не так уж скверно, рассудила мисс Айнс. Обвинения против Гилен оказались не такими уж неопровержимыми, а поэтому настроение Айнс несколько исправилось. Она догадывалась, что происходит у Дьюита с Гилен, а за Дьюита она готова была бы броситься даже в огонь.
Глава шестнадцатая
На следующий день у Дьюита снова были дела в Дублине. Вернувшись, он застал Гилен молчаливой и подавленной. Она лежала на диване в своей комнате и читала. Когда он сел рядом, она сухо и коротко отвечала на его вопросы, а потом поднялась и заговорила чуть не со злобой:
— Я себя ненавижу. Как я могла сделать такую глупость и увлечься! Ты подозреваешь меня в убийствах, обвиняешь в чванстве, а я… я влюбилась в тебя, невзирая на это. Мы, женщины, эмоциональны и бестолковы. Достаточно провести ночь в постели с мужчиной, и мы начинаем сами себя обманывать, и все то, что мы еще вчера воспринимали здраво и разумно, за ночь приобретает другое значение. Да, Патрик, я ненавижу себя, я всегда терпеть не могла приступов сентиментальности.
— Мне снова нужно идти. — Дьюит переоделся. — Через час-другой я вернусь, а ты будешь ждать меня, как верная жена, и приготовишь нагретые тапочки, как символ душевной близости. Но очень тебя прошу, не поддавайся своим романтическим наклонностям и не разжигай огонь в камине. На улице тепло, и мы здесь задохнемся от жары.
— Но вчера ты жаловался, что тебе холодно.
— Если снова придут мастера-ремонтники, — это Дьюит произнес, стоя к ней спиной, — попроси их сделать в некоторых комнатах газовые камины. Они довольно красивы, и не надо сидеть в жилетке, когда настроен романтически.
Он услышал, как резко скрипнула пружина дивана. Гилен вскочила и босиком подошла к нему.
— Почему ты так говоришь? На что намекаешь?
— Как это — намекаю?
— Не ври, пожалуйста. — Ее лицо исказилось. — Зачем ты мне врешь? Ты не просто подозреваешь меня, ты уверен, что я участвовала в преступлении. И ты переспал со мной только для того, чтобы побольше выведать, чтобы я позабыла об осторожности в твоих объятиях и рассказала то, о чем никогда не стала бы говорить. Если это так, Патрик, то ты — негодяй, самый подлый негодяй!
Ее волнение и гнев были столь сильны, что Дьюит поразился — он никак не мог предположить в ней такой темперамент.
Она призналась, что у нее уже не раз были любовники и что Финниган у нее не первый, но все эти связи ее глубоко не задевали. Она говорила об этом с такой искренностью, что Дьюит не мог заподозрить притворства. Но откуда такой взрыв чувств? Или она боится роковой неизбежности?
— Один из моих людей доложил мне о твоем разговоре с электриком, когда ты собиралась убрать из стен линию газового освещения. И что Лайна не хотела устанавливать в своей комнате газовый камин. А теперь объясни мне, что тебя так взволновало, что за всем этим кроется?
— Ничего за этим не кроется! — почти истерически выкрикнула она. — Мама, я и Лайна, мы вместе говорили о том, что в самых дорогих комнатах надо сделать газовые камины, а Лайна предложила использовать для этого старую проводку газового освещения. Но когда мы получили предварительную смету, она сказала, что это слишком дорогая затея, и мы от нее отказались.
— Знал ли еще кто-нибудь об этом разговоре?
— Мама, конечно, — тихо сказала Гилен уже спокойнее. — Беги скорее к ней и спроси, ты же все равно не веришь ни одному моему слову.
— Эррис у себя? — спросил Дьюит..
— Не знаю. Мне нет дела до Эрриса. Сейчас возьму чемодан и уеду из Килдара. Я по горло сыта сплетнями в этой гнилой дыре.
— Разумеется, можешь упаковать вещи и, если хочешь, взять билет на самолет хоть до Кейптауна. Но не думаю, что тебе удастся далеко улететь. Тебя схватят уже в аэропорту и сразу посадят в камеру предварительного заключения.
Гилен была убита его словами. Она прижала кулаки ко рту, но не смогла сдержать рыданий.
— Но я не убивала, я же, правда, не убивала! Нельзя же преследовать меня всю жизнь и угрожать тюрьмой.
В ее глазах застыл страх, ужас перед тем, что ей грозило, сознание того, что она стоит на краю пропасти и бессильна что-либо сделать. Ей было жутко от мысли, что нужен только маленький толчок, и она упадет.
— Я поеду к твоей матери, — сказал Дьюит, — и встречусь там с О'Брайеном. Только поговорив с ним, я смогу сказать тебе, как обстоят дела. А до тех пор ты должна взять себя в руки, сжать зубы и не сходить с ума. Любая твоя попытка выехать из Килдара будет истолкована как бегство, и, когда дойдет до суда, твой защитник будет в очень невыгодном положении.
Она упала в кресло, все еще зажимая рот руками.
— Если дойдет до этого, я покончу с собой, — сказала она упавшим голосом. — Патрик, мне так страшно, я даже не могу объяснить, как мне сейчас страшно.
И снова он почувствовал, что она невиновна, но заставил себя не давать волю чувствам.
— Знаешь ли ты, что твой отец спекулировал героином? — накинулся он на нее. — Говорят, что ты помогала ему сбывать его и поэтому сама стала наркоманкой.
— Патрик! — Она снова вскочила. — Как ты можешь такое говорить? Будто бы папа… будто бы я… Такая подлая примитивная ложь!
Опять ее порыв прозвучал так искренне, что Дьюит не рискнул больше задавать вопросов, тем более что действительно торопился.
— Не позже восьми я вернусь. — Он уже пошел к двери, но еще раз обернулся. — Возьми себя в руки, Гилен. Скоро все кончится.
Глава семнадцатая
Желтоватые лучи предзакатного солнца напоминали оттенки замирающей мелодии. Это впечатление усилилось, когда перед глазами Дьюита возникла одиноко стоящая богадельня с крутыми крышами, кирпичными трубами и темными стенами, заросшими плющом. Вид старинного здания, в котором проводят последние дни старые увядающие люди, создавал соответствующее настроение, подобное тому, что возникает от созерцания позеленевших медных гравюр или других очень старых вещей, которые утратили утилитарную ценность, но приобрели музейную, которые хранят, чтобы не терять связь с прошлым, будь то старая оловянная кружка, поблекший портрет или художественно оформленная настольная лампа…
Въехав в ворота парка, Дьюит заметил гуляющих по дорожкам обитателей богадельни, греющихся в косых лучах заходящего солнца. Они медленно прогуливались мелкими шажками, опираясь на палки, и через каждые пятьдесят или сто шагов присаживались на скамейки. Поставив машину у подъезда, Дьюит вошел в вестибюль. Навстречу вышла миссис Хейкет, которая наверняка видела, как он подъехал. Она несколько смешалась, когда он высказал свое пожелание видеть миссис Скрогг, и сказала, что у этой дамы сейчас другой посетитель.
