Джон Карр - Голодный гоблин
– Но, Кит...
– Обмолвка, ты хочешь сказать?
– Почему бы и нет?
– Как ты должна помнить, я сразу же спросил нашу предполагаемую Мюриэль об еще более известном романе «Амброзио, или Монах». И она снова обмолвилась. Хотя она быстро и точно вспомнила имена всех действующих лиц, дала им остроумные оценки... но приписала бедного старого Амброзио к доминиканскому ордену, хотя он принадлежал к капуцинам. – Кит покачал головой. – Нет, моя дорогая. Та или другая ошибка могут в самом деле быть обыкновенной обмолвкой. Но два таких вопиющих ляпа, которые последовали вплотную один за другим из уст преданной поклонницы, которая говорила о своих любимых романах? Нигел практически не интересовался книгами, какими бы то ни было; он никогда бы не обратил внимания на такую фактическую ошибку. Но она была налицо. Наконец, Пат, мы пришли и к твоей роли в этом заговоре.
– Заговоре? – изумленно выдохнула Пат.
– Ты знаешь, что заговор существует и ты в него вовлечена. Я допускаю, что ты оказалась втянутой в него, сама о том не подозревая, но в самом факте его существования сомневаться не приходится. Я готов признать, что ты никогда не встречала фальшивую Мюриэль, что ты имела дело только с настоящей – вплоть до того дня, когда мы с тобой прибыли в «Удольфо» на Хеллоуин. Но это потрясающее сходство ошеломило тебя, не так ли? «Теперь, когда мы встретились, Мюриэль, – сказала ты ей, – я в самом деле не знаю, что сказать. О тебе и об этой... о тебе и Дженни...» Закончить фразу не удалось; тебя прервали. А ты собиралась сказать ей: «О тебе и об этой другой нельзя говорить по отдельности». Вот это ты едва не сказала. Разве не так?
– Послушай, Кит, – вспыхнула девушка, – я никогда в жизни не слышала такого... такого...
– Чего именно? – Кит сделал глоток остывшего чая и поставил чашку. – Подмененная Мюриэль выдала себя позже. Вскоре после обеда вы вдвоем сели голова к голове, чтобы пошептаться в гостиной. Думаю, ты попросила ее разрешения рассказать мне всю правду. Это разрешение, по твоим словам, ты получила от другой и думала, что оно означает молчаливое разрешение и этой... пока ты по-настоящему не встретилась с ней, но она не согласилась.
– Кит...
– Ты помнишь, моя дорогая? Перед тем как наша небольшая группа разделилась, ты посмотрела на нее. «Мюриэль...» – начала ты умоляющим голосом, но она оборвала тебя: «Говорю тебе в последний раз, Пат, абсолютно и окончательно – нет! Рано, слишком рано!» Она запретила тебе, и ты подчинилась; вот к чему мы пришли. И не проще ли будет, моя дорогая, если ты расскажешь мне всю эту историю – здесь и сейчас?
Патрисия, которая никак не могла перевести дыхание, наконец нашла слова. Говорила она хотя и негромко, но с большой силой.
– Почему это я должна рассказывать, – вырвалось у нее, – если ты мне вообще ничего не говорил?
– Чего я тебе не говорил?
– Ты не сказал, питает ли Нигел такие же подозрения, что и ты. Хотя стоп! – Она облизала губы. – Пусть даже ты ничего не сказал, кое-что ты должен признать, потому что отрицать этого никто не сможет. Ведь, кроме того, что Нигел получил ранение, он был в очень возбужденном психологическом состоянии?
– Да, был.
– А ты его друг.
– Друг.
– Предположи, что в самом деле был какой-то заговор. Я не говорю, что он в самом деле существует, потому что, скорее всего, это не тот тип заговора, о котором ты думаешь, так что ты невообразимо далек от истины. Но если и было нечто подобное, неужели это поразило бы его куда больше, чем если бы он узнал истину?
– Нет, Пат. Я думаю, это могло бы спасти его.
– Спасти?
– Это всего лишь возможность, но в ней стоит разобраться. В чем истина, Пат? В том, что Мюриэль Сигрейв на самом деле Дженни?
– Ох, Кит! Ты запутал себя, запутал меня; ты запутаешь и Нигела. Если у тебя столько жгучих вопросов, мой дражайший Торквемада, – Пат бросила ему загадочный взгляд, – тебе лучше задать их самой Мюриэль. Кстати, вот и она.
Кит повернулся. В дверях большого зала стояла Мюриэль, облаченная в такую же меховую пелерину, что и Пат. На ней была шляпка с ленточками и искусственными цветами, в левой руке она держала ридикюль. Щеки ее раскраснелись от холодного воздуха, от этого она выглядела еще прелестнее. Справившись со смущением, она подошла к их столику и обратилась к Пат:
– Ты сказала, что будешь тут с Китом, вот я и подумала...
– Нигел уже вернулся?
– Нигги? Нет, Пат. По крайней мере, когда я уходила, его не было. Дженкинс предложил подвезти меня. У нас есть два экипажа, оба ландо, на случай хорошей и дурной погоды, да и, кроме того, полная конюшня лошадей. Часы в том холле, – показала она из-за плеча, – говорят, что уже половина четвертого, так что Нигел отсутствует уже два с половиной часа. Но я должна была увидеть вас обоих, особенно Кита! Так что...
– Не хотите ли присесть и составить нам компанию? – пригласил ее Кит. – Чаю?
– Да вы же сами не притронулись к своему чаю! Тем не менее...
Пока Кит ждал заказанного им кипятку, она села рядом с Пат. Но Мюриэль или ее безукоризненное подобие чай, похоже, тоже совершенно не интересовал. Беспокойные лучистые карие глаза составляли контраст со светлыми прядями волос, которые она нервно накручивала на палец.
– Да, Мюриэль? – поторопил ее Кит. – Значит, вы должны были увидеть нас обоих, а меня – в особенности. Какие-то неприятности?
– Еще бы, мистер Фарелл! Думаете, я не догадывалась о сути неприятностей, которые не так давно возникли? Когда Нигги пришел к убеждению, что рядом с ним вовсе не я, а какая-то другая, похожая на меня?
– Что заставляет вас думать, будто он убежден в этом?
– Кит, намерения мужчин так прозрачны! Мужчины думают, что они хитры и ловки, и в то же время они прозрачны, как стекло. Вот как Ниг. Он всегда был таким. Даже вы... Думаете, я не заметила своих глупых оговорок, сначала с Эмили Сент-Обер в «Удольфских тайнах», а затем спутав монашеский орден Амброзио в другой книге? Или что я не стала удивляться – и беспокоиться, – как только произнесла эти ошибки?
– Значит, вы их заметили?
– Еще бы! Но что мне оставалось делать? Сразу же поправиться? Чтобы ситуация, может быть, стала еще хуже? Мне вас описывали, Кит, как человека, который превосходно запоминает все, что когда-либо прочел. Мною владело чрезмерное напряжение; я говорила как сущая идиотка. А теперь... могу ли я сыграть роль экзаменатора и задать вопрос-другой? Пожалуйста!
– Как вам будет угодно.
Мюриэль подняла глаза. Они были полны искренности.
– В «Лесном романе», первом произведении миссис Радклиф, разве не было девушки с фамилией Сен-Жак? Мари или Аннета Сен-Жак? Она не относилась к числу главных действующих лиц, но ведь она там присутствовала?
– Да, была такая.
– Значит, это в самом деле была обмолвка, Кит, пусть даже вы разделяете мнение Нига. Теперь относительно того порочного монаха из Мадрида. Вы не приверженец Римско-католической церкви?
– Нет.
– В таком случае разве различия между монашескими орденами играют для вас хоть какую-то роль? Если бы сюда вошли и присели рядом с нами доминиканец, францисканец и кармелит, смогли бы вы определить, кто есть кто, по цвету их ряс или по каким-то другим приметам? Разве вы не выкинули бы всю эту ерунду из головы, как ненужный хлам?
– Да, боюсь, что так и сделал бы. Я не должен этого думать, но, скорее всего, так и поступил бы.
– Как и я, в чем и проявила беспечность. Это еще не все. Если вы все же считаете, что я притвора, участница какого-то зловещего заговора против Нига, давайте поговорим о почерке.
На этот раз Мюриэль говорила куда более серьезней.
– Конечно, меня не было, когда Ниг сказал вам, что на столе в своей берлоге он вам кое-что оставил. Я как раз отправилась искать капли от зубной боли для миссис Клайд. Затем в Нига стреляли и вся эта ужасная история начала становиться все хуже и хуже. Ниг настаивал, что хочет увидеться с вами с глазу на глаз. Когда доктор Весткотт запретил всем остальным, мне он позволил пойти вместе с вами...
– Да, именно так. Он сказал, что жена может присутствовать.
– И тут же Ниг... ох, нужно ли мне это повторять?., сделал еще одну попытку проявить себя ловким и умелым. Он обратил ваше внимание на блокнот, который был при нем. Вы сочли его каким-то тестом и спросили его об этом. Ниг в общем и целом признал это, но не стал вдаваться в подробности, потому что я тоже была в комнате. Потом уже Пат рассказала мне об экземпляре «Грозового перевала». Обычно Ниг никогда не имел при себе карандаша, но на этот раз, одеваясь к обеду, он сунул его во внутренний карман. Я не дура, Кит. Конечно, я поняла, что означала эта проверка.
Не поднимая глаз от столешницы, Мюриэль сделала глубокий вдох.
– День был просто сумасшедшим, – продолжила она. – Не успел Ниг сорваться с места и умчаться в город, кто, как не Элен Обер, возникла на пороге дома? Не знаю, слышали ли вы о ней, Кит?
