Артур Дойл - Возвращение Шерлока Холмса. Долина Ужаса (сборник)
Холмс бережно перевернул тело и внимательно осмотрел труп. Затем на какое-то время задумался, и по напряженным складкам на его лбу я понял, что эта страшная находка не очень-то приблизила нас к окончанию расследования.
– Трудно решить, как теперь поступить, Ватсон, – наконец заговорил он. – Я склоняюсь к тому, чтобы идти дальше. Мы и так уже потеряли непростительно много времени. Но, с другой стороны, мы обязаны сообщить о своей находке полиции. Нельзя же этого беднягу оставлять здесь.
– Я могу отнести записку.
– Но мне нужна ваша помощь. Постойте, вон же какой-то парень режет торф. Приведите его сюда. Пошлем его за полицией.
Я сходил за крестьянином, Холмс вручил ему записку и отправил к доктору Хакстейблу.
– Итак, Ватсон, – сказал мой друг, когда посыльный скрылся из виду, – сегодня утром мы напали на два следа. Первый – велосипед с палмеровскими шинами, и мы видим, чем он закончился. Второй – велосипед с данлоповскими шинами с продольным выступом. Прежде чем потянуть за эту ниточку, чтобы не потратить время попусту, давайте попытаемся понять, что нам вообще известно, и отделим существенное от случайного. Во-первых, я совершенно уверен, что мальчик покинул школу по своей собственной воле. Он вылез из окна, спустился по плющу и ушел либо сам, либо с кем-то. В этом сомнений нет.
Я согласно кивнул.
– Так, теперь этот несчастный учитель немецкого. Мальчик перед побегом оделся, то есть понимал, что ему предстоит. Немец же вышел на улицу без носков. Он явно очень торопился.
– Несомненно.
– Что заставило его выйти? То, что из окна своей спальни он увидел, как убегал мальчик. Он решил догнать его и вернуть в школу. Для этого он садится на велосипед, бросается в погоню и в результате погибает.
– Судя по всему, так и было.
– Я подхожу к важному пункту. Взрослый человек, решивший догнать мальчика, скорее всего просто побежит за ним, зная, что и так его догонит. Но немец действует по-другому, сначала идет за своим велосипедом. Мне рассказывали, что он был прекрасным велосипедистом. Он бы не стал этого делать, если бы не увидел, что у мальчика было какое-то средство для быстрого передвижения.
– Другой велосипед?
– Давайте продолжим восстанавливать ход событий. Немец встречает свою смерть в пяти милях от школы, причем не от пули, которую в общем-то мог бы выпустить и ребенок, а от страшного удара, для которого требуется очень большая сила. Отсюда вывод: мальчик действительно был не один. Причем обратите внимание, опытный велосипедист сумел догнать беглецов только через пять миль. Но! Мы с вами осмотрели место, где произошла эта трагедия. И что мы нашли? Ничего, кроме коровьих следов. К тому же я прошелся вокруг и выяснил, что в радиусе пятидесяти ярдов нет ни других тропинок, ни каких-либо следов. Второй велосипедист не имеет отношения к убийству.
– Холмс, – с сомнением в голосе произнес я, – но это же невозможно.
– В точку! – воскликнул он. – Ваше замечание совершенно верно передает суть вещей. Действительно, это невозможно, значит, я вынужден признать, что эта версия ошибочна. И все же! Вы сами все видели. В чем наша ошибка?
– А мог он разбить череп во время падения?
– На болоте, Ватсон?
– Что ж, тогда я не знаю, что и думать.
– Ну ничего-ничего, мы с вами и не такие клубки распутывали. По крайней мере, у нас достаточно улик. Вопрос в том, сможем ли мы ими воспользоваться. С «Палмером» мы разобрались, давайте теперь возьмемся за шины производства фабрики «Данлоп».
Мы вернулись к тому месту, где видели след данлоповских шин, и какое-то время шли по нему. Но скоро мы вышли к пологим холмам, где мягкая болотистая почва сменилась твердой землей, здесь след обрывался. С этого места велосипедист мог направиться как в Холдернесс-холл, величественные башни которого возвышались слева от нас, так и в деревню у Честерфилдского тракта, приземистые домики которой серели прямо по курсу.
Когда мы подходили к запущенной убогой гостинице с изображением бойцового петуха над дверью, Холмс вдруг вскрикнул и ухватился за мою руку, чтобы не упасть. Это было растяжение лодыжки, травма, которая начисто лишает человека возможности передвигаться. Цепляясь за меня и преодолевая боль, он кое-как доковылял до двери, рядом с которой стоял коренастый смуглый немолодой мужчина с черной глиняной трубкой в зубах.
– Здравствуйте, мистер Рюбен Хейз, – сцепив зубы, произнес Холмс.
– А вы кто такой и откуда знаете мое имя? – недоверчиво прищурился сельчанин.
– Так ведь оно написано на дощечке прямо у вас над головой. Хозяина дома сразу видно. У вас в хозяйстве повозки случайно не найдется?
– Не найдется.
– Понимаете, я не могу на ногу ступить.
– Так не ступайте.
– Но я же ходить не могу.
– Ну так прыгайте.
Манеры мистера Рюбена Хейза были далеки от совершенства, но Холмса это нисколько не смутило.
– Послушайте, друг мой, – сказал он, – мне правда очень неудобно, но я не знаю, как мне идти дальше.
– Я тоже, – бросил неприветливый человек.
– У меня очень важное дело. Я заплачу соверен, если вы разрешите мне взять у вас велосипед.
Мужчина насторожился.
– А вы куда путь держите?
– В Холдернесс-холл.
– Так вы герцогские дружки, стало быть? – насмешливо сказал он, глядя на наши заляпанные грязью ноги.
Холмс весело рассмеялся.
– Скажем так, он будет рад нас видеть.
– Это почему же?
– У нас есть новости о его пропавшем сыне.
Хозяин гостиницы встрепенулся.
– Вы что, напали на его след?
– Говорят, его видели в Ливерпуле. С минуты на минуту его должны найти.
И снова с грубым небритым лицом произошла быстрая перемена. Неожиданно он заговорил совсем другим, доброжелательным тоном.
– Чтоб вы знали, джентльмены, я сам на этого герцога зуб имею, – сказал он. – Я когда-то у него старшим кучером работал, служил верой и правдой, а он взял и уволил меня, поверив тому, что болтает обо мне этот брехливый торговец зерном. Даже рекомендации не дал. Но все ж таки я рад, что мальчонка его сыскался в Ливерпуле. Ладно, помогу вам до Холла добраться.
– Спасибо, – сказал Холмс. – Мы сначала немного поедим, потом возьмем велосипед.
– У меня нет велосипеда.
Холмс достал из кармана соверен.
– Говорю же вам, нету у меня велосипеда! До Холла я вам дам двух лошадей.
– Хорошо, – вздохнул Холмс. – Поговорим об этом после ужина.
Когда нас оставили одних на мощенной плитняком{51} кухне, нога Холмса волшебным образом зажила. На дворе уже начинало смеркаться, и мы с аппетитом принялись за еду, поскольку не ели с раннего утра. Холмс напряженно думал. Пару раз он подходил к окну и осматривал грязный, заваленный мусором двор. В его дальнем конце находилась кузница, в ней работал какой-то чумазый парень, а с другой стороны располагалась конюшня. После одной из этих инспекций Холмс вернулся за стол, сел, но тут же опять вскочил, издав радостный крик.
– Разрази меня гром, Ватсон! Я, кажется, понял! Да-да, конечно же, все так и было. Ватсон, вы сегодня видели коровьи следы?
– Да, множество.
– Где?
– Да везде. На болоте, на тропинке, рядом с телом несчастного Хайдеггера.
– Вот именно. А теперь скажите мне, Ватсон, сколько коров вы видели сегодня на болоте?
– Что-то я не помню, чтобы вообще их видел.
– Вот! Вам не кажется удивительным, Ватсон, что все вокруг покрыто коровьими следами, но на всем болоте нам не встретилось ни одной коровы?
– Действительно, как-то странно.
– Теперь, Ватсон, напрягите память! Можете вспомнить следы на тропинке?
– Да, могу.
– А вы помните, что иногда следы выглядели вот так… – Он собрал несколько хлебных крошек и сложил их в таком порядке: – «:::::», иногда вот так: «:.:.:.:», а иногда так: «.·.·.·.»? Вы это помните?
– Честно говоря, нет.
– А я помню. Прекрасно помню. Но мы еще вернемся туда и проверим. Не понимаю, как это сразу мне не удалось прийти к нужным выводам?
– И какие же вы сделали из этого выводы?
– Вы когда-нибудь видели корову, которая идет то шагом, то переходит на рысь, то скачет галопом? Голову даю на отсечение, что до такой уловки какой-нибудь сельский трактирщик не додумался бы. Горизонт, похоже, чист, на дворе никого, кроме того паренька в кузне. Давайте-ка сходим, осмотримся.
В полуразрушенной конюшне стояли две лохматые неухоженные лошаденки. Холмс взялся за заднюю ногу одной из них, приподнял ее, осмотрел копыто и громко рассмеялся.
– Подковы старые, а гвозди новые! Это дело заслуживает того, чтобы называться классическим. Давайте теперь сходим в кузницу.
Парень, занятый своим делом, не обратил на нас ни малейшего внимания. Я заметил, что Холмс, бросив быстрый взгляд направо и налево, принялся осматривать пол, который был завален железками и деревянными щепками. Вдруг сзади послышались шаги, и, обернувшись, мы увидели хозяина гостиницы. Его злые глаза полыхали огнем, лицо перекосилось в приступе бешенства. В руке он держал короткую трость с металлическим набалдашником и приближался к нам с таким грозным видом, что я невольно потянулся к револьверу, который лежал у меня в кармане.
