Эрл Гарднер - Дело о сбежавшем трупе

– Продолжайте, – подтолкнул судья Сайлер.

– Одну минуту, ваша честь, – попросил Мейсон. – Я думаю, открывается совершенно новая область.

– Не вижу, каким образом, – удивился судья.

– Совершенно очевидно, первоначально у шерифа имелась теория в отношении того, каким образом яд дан покойному, но что-то в выводах доктора Хокси не подтвердило ее.

– Нет, я не улавливаю связи, – прервал судья Сайлер. – Продолжайте допрос.

Мейсон подчинился.

– Искали ли вы признаки съеденного шоколада в желудке этого человека, доктор?

– Искал. Я старался проверить содержимое его желудка самым тщательным образом.

– И что же вы нашли?

– Человек умер приблизительно через час после того, как поел яичницу с беконом. Следов шоколада не обнаружено.

– Проверяли ли кровь на алкоголь, доктор?

– Да.

– И что нашли?

– Нашел пятнадцать сотых процента алкоголя.

– Не могли бы вы объяснить это доступно?

Доктор Хокси обстоятельно пояснил:

– Одна десятая процента алкоголя считается нормальным, но у человека начинают проявляться признаки медицинской интоксикации. При двух десятых он интоксицирован, у него эмоциональная неуравновешенность, процессы торможения сильно ослаблены.

– Таким образом, каковы ваши выводы относительно интоксикации у обследованного вами трупа с учетом процентного содержания алкоголя?

– Он находился в начальной стадии интоксикации.

– Он чувствовал воздействие алкоголя?

– Да.

– Внешне опьянение проявлялось?

– По всей видимости, для случайного наблюдателя – нет, но для специалиста – несомненно.

– Вы не сомневаетесь в том, что найден труп Эдварда Дейвенпорта?

– Никаких сомнений.

– Разрешите задать вам гипотетический вопрос, доктор. Допустим, если этот человек отравлен цианистым калием в шоколадной конфете, подобной тем, что найдены в коробке среди вещей мистера Дейвенпорта в мотеле в Крэмптоне, была бы его смерть почти моментальной?

– Она была бы очень скорой.

– Иными словами, в каждой конфете достаточно цианида, чтобы вызвать почти молниеносную смерть?

– Не в каждой конфете, мистер Мейсон. Некоторые содержали морфий и…

– Я не пытаюсь подстроить вам ловушку, доктор. Я говорю лишь о конфетах, содержащих цианид.

– Вы правы, сэр. Да.

– Прогресс симптомов потери сознания очень быстр после того, как человек проглотит такую дозу цианида, которая содержалась в конфетах?

– Да, сэр.

– Теперь, доктор, если человек умер от такой отравленной конфеты, разве вы не обнаружили бы остатков шоколада у него в желудке?

– Конечно, ситуация непонятная, – подтвердил доктор Хокси, – признаюсь, я поставлен в тупик.

– Так вы не обнаружили шоколада?

– Нет.

– Но было бы естественно его найти, если бы человек съел отравленную конфету?

– Откровенно говоря, я этого ожидал, если только он не надкусил конфету, почувствовал странный привкус и выплюнул шоколад, однако все же проглотил достаточно отравленной начинки из конфеты, чтобы умереть. Полагаю, именно так и случилось, но я не смог найти никаких вещественных доказательств, которые дали бы мне право настаивать на правильности моего заключения. Да и потом, я как-то не представляю, каким образом он тогда проглотил яд. Ведь в его желудке я обнаружил его столько, сколько находилось как минимум в двух конфетах, а не в одной.

– Короче, вы фактически не знаете, каким образом человек принял дозу яда, повлекшую за собой смерть?

– Да, сэр, этого я не знаю.

– Как давно он умер?

– Я не в состоянии точно установить. Приблизительно от двадцати четырех до тридцати шести часов до обнаружения трупа.

– Что показывает процесс трупного оцепенения?

– К моменту вскрытия оцепенение было ярко выражено в бедрах и ногах, но шея и плечи оставались гибкими.

– Что в отношении синюшности?

– Синюшность была хорошо развита, указывая на то, что положение тела не менялось после смерти, то есть вскоре после смерти.

– Как я понимаю, трупное оцепенение захватывает лицо, челюсти, затем постепенно распространяется ниже?

– Правильно.

– Сколько времени требуется для наступления полного трупного оцепенения?

– Это бывает по-разному, но при обычных условиях – от восьми до двенадцати часов.

– Когда тело окоченеет, трупное оцепенение исчезает?

– В основном это правильно. Да.

– Для достижения полного оцепенения требуется восемнадцать часов, так?

– По-разному.

– Доктор Ле Муан Снайдер в своей книге «Криминалистические исследования» утверждает, что в таких случаях, как вы описали, когда трупное оцепенение уже существует в бедрах и ногах, это является показателем наступления смерти за двадцать девять – тридцать четыре часа до этого.

– Я не знаком с этим трудом.

– Но вы сказали, что в своей сути это правильно?

– Вполне вероятно, да.

– Вы характеризовали состояние тела в то время, когда производили вскрытие.

– Правильно.

– Вскрытие произведено уже через некоторое время после того, как было найдено тело?

– Верно.

– Как я понял, оно производилось около полуночи?

– Да, сэр.

– Таким образом, вы характеризуете состояние тела в тот момент, когда видели его?

– Да, сэр.

– Таким образом, есть основания считать, что человек умер от двух часов до семи вечера предшествующего дня, то есть в понедельник, двенадцатого числа. Правильно?

– Правильно, но надо учитывать, что трупное оцепенение может развиться почти немедленно, когда смерть наступила после борьбы, когда температура…

– В данном случае есть ли какие-то признаки борьбы?

– Нет. Никаких.

– Вы знакомы с признаками мышьякового отравления, доктор?

– Да, сэр.

– Каковы его симптомы?

– Жжение во рту и горле. Желудочные боли, сопровождающиеся тошнотой и рвотой. Обычно бывает понос. Иногда первые признаки запаздывают, но, как правило, симптомы появляются очень быстро после принятия еды.

– Благодарю вас, доктор, – откинулся на кресло Мейсон, – у меня больше нет вопросов.

Вэндлинг распорядился:

– Вызовите Гарольда Титуса.

Титуса привели к присяге. Будучи помощником шерифа, он специализировался на отпечатках пальцев. Присутствуя при обнаружении тела Эдварда Дейвенпорта в могиле, приблизительно в трех милях от Крэмптона, он взял отпечатки пальцев умершего и сверил с отпечатками на водительских правах.

– Проводили вы до этого расследование в Крэмптоне в связи с данным делом? – спросил окружной прокурор.

– Да, сэр.

– В котором часу оно проводилось?

– Приблизительно в половине четвертого двенадцатого числа.

– В понедельник?

– Да, сэр.

– Что вы обнаружили?

– Обнаружил запертую комнату, в которой, как предполагалось, заперт покойник. Когда дверь открыли, никакого тела в комнате не оказалось. Комната была пуста. Окно распахнуто. В комнате лежали мужская одежда, большой портфель и коробка с конфетами, а также бумажник с различными бумагами, удостоверяющими, что комнату занимал некто Эдвард Дейвенпорт.

– Вы видели обвиняемую, Мирну Дейвенпорт?

– Да, сэр.

– Сделала ли она какие-нибудь заявления относительно личности человека, занимавшего комнату?

– Да, сэр.

– Что она сказала?

– Комнату занимал Эдвард Дейвенпорт, ее муж.

– Она знала, в каком он состоянии?

– Он находился при смерти, когда приехала она и ее компаньонка, миссис Энзел.

– Говорила обвиняемая о том, что она и миссис Энзел заходили в комнату?

– Да. Они обе заходили в комнату, потом она ушла, вскоре после этого ее мужу стало хуже, дыхание сделалось поверхностным, пульс едва ощутимым, был вызван врач, который заявил, что положение больного очень серьезное. Врач находился при нем, когда он умер. Врач же запер помещение, ибо обстоятельства смерти не позволяли ему подписать свидетельство о смерти.

– Сделала ли обвиняемая дальнейшие заявления?

– Несколько. Она высказалась, будто по поведению доктора ей стало ясно, что он обвиняет ее в убийстве мужа, сама же она, естественно, это отрицает.

– Какова была ваша позиция в это время?

Титус усмехнулся и не замедлил с ответом:

– Мы узнали, Эдвард Дейвенпорт был заправским пьяницей. Порыскали и нашли свидетеля, который видел, как кто-то в такой же пижаме, в которую был одет Дейвенпорт, вылез в окно, поэтому мы решили: парень протрезвел и удрал куда-то, чтоб опохмелиться.

– Ваши действия потом?

– По настоянию доктора Рено мы забрали ключ от комнаты и занялись дополнительным расследованием.

– Были ли наложены какие-нибудь ограничения на обвиняемую или ее компаньонку?

– Никаких.

– Чем они занялись?

– Заперлись в другом номере мотеля.

– Вы не давали им ключ?

– Нет, сэр.

– Ключ оставался у вас?

– Да, сэр.

– Были ли предприняты попытки установить наблюдение за обвиняемой?