Рекс Стаут - Угроза для бизнеса
Она в упор посмотрела на него:
– Если я разболтаю, мисс Йейтс об этом узнает.
– Не обязательно. Может, она сама решит все рассказать, и нам не придется вас выдавать. Попробуем вас спасти.
– Ну хорошо. Сказала «а» – говори и «б». Это долгая история.
– У нас вся ночь впереди.
– О, не настолько долгая. Вам, безусловно, известно о хинине.
– Да.
– Так вот, мы занимались расследованием целых три недели. Поголовно опросили всех работниц. И конечно, пытались предотвратить новые случаи. На складе и в упаковочном цехе на первом этаже поменяли замки. Наверху был установлен ежеминутный надзор. Мы с Эдной Шульц знали, что мистер Тингли велел мисс Йейтс и мистеру Фраю приглядывать за нами, но они не знали, что и мы приглядываем за ними. Однажды он вызвал нас с Эдной в свой кабинет и сказал, что не подозревает ни нас, ни мисс Йейтс, ни мистера Фрая. Но ему приходится вести себя так, будто мы все под подозрением. Только он не хочет, чтобы мисс Йейтс и мистер Фрай об этом знали. – Она выпалила все это одним махом, явно желая побыстрее покончить с неприятной задачей. – Когда заварилась вся эта каша, смесители и конвейеры находились под непрестанным наблюдением кого-нибудь из нашей четверки. Если смесью занимались Эдна или я, мисс Йейтс либо мистер Фрай снимали пробу, перед тем как смесь выгружалась в лотки, отправлявшиеся на фасовочный конвейер. Они делали это открыто, а еще выкладывали немного смеси в специальную баночку, наклеивали этикетку с номером смеси и относили мистеру Тингли на пробу. Но когда смесь делали мисс Йейтс или мистер Фрай, мы с Эдной забирали образец на пробу втайне от всех. Хозяин велел нам не приносить пробу ему в кабинет, потому что прежде мы почти никогда туда не заходили и нас обязательно заметили бы и стали расспрашивать.
– Где же вы ее оставляли? – перебил ее Фокс.
– Я относила баночку в раздевалку и прятала в карман своего пальто, а мистер Тингли приходил и забирал ее. Эдна делала то же самое. Это было совсем несложно, ведь в наши обязанности входило выгружать продукт из смесительных баков. И все же я, видимо, утратила бдительность, потому что во вторник после обеда мистер Фрай застал меня за этим занятием и страшно разозлился. Он потащил меня в цех соусов и заставил во всем признаться. Потом пришла мисс Йейтс, и он рассказал ей об этом. Мисс Йейтс возмутилась и сказала, что все работницы, в том числе мы с Эдной, находятся в ее ведении и она сама уладит дело. Они разругались в пух и прах. Мистер Фрай пришел в такую ярость, что совсем потерял дар речи и выскочил из цеха. Мисс Йейтс спросила, что это мне взбрело в голову, и я поняла, что попала в переплет. Я разволновалась, мало-помалу мы обе вышли из себя. Понятно, что мне только и оставалось пойти к мистеру Тингли и обо всем ему доложить. Я выскочила из цеха соусов и побежала к кабинету. Он оказался закрыт. Я постучала и услышала голос мистера Тингли: он крикнул, что занят и его нельзя беспокоить.
– Сколько было на часах?
– Шестой час. Примерно четверть шестого.
Фокс кивнул:
– В это время он разговаривал с сыном. Вы случайно не слышали, о чем они говорили?
– Я не стояла под дверью. Прошла через другие помещения, вышла с фабрики и отправилась домой. За ужином я поняла, что вела себя как круглая дура. Если бы я увиделась с мистером Тингли и все ему рассказала, то он растолковал бы мисс Йейтс, что ему известно о случившемся, и приказал бы ей забыть об этом, а я навсегда испортила с ней отношения. В конце концов, она моя начальница. Она имела полное право требовать объяснений, а мне не следовало так кипятиться. Я решила, что не стоит ждать до утра, чтобы помириться, отправилась к ней домой, на Двадцать третью улицу, и сказала…
– В котором часу вы туда добрались?
– Около половины восьмого. Я честно рассказала, что мы с Эдной просто выполняли распоряжение мистера Тингли. Сначала мисс Йейтс не поверила – верно, потому, что не могла и вообразить, что мистер Тингли или кто-то еще посмеет заподозрить, будто она замешана в истории с хинином. Она позвонила Эдне, чтобы проверить мои слова, но Эдны не было дома. Мисс Йейтс засыпала меня вопросами и в конце концов позвонила домой мистеру Тингли, но оказалось, что он еще не приходил. Тогда она позвонила на фабрику и застала его там. Повесив трубку, мисс Йейтс была в таком бешенстве, что едва могла говорить. Наверно, она бы меня побила, но тут явилась мисс Харли, и я сбежала. Я надеялась, что к утру начальница поостынет, хотя не сомневалась, что мистер Тингли спустит на меня всех собак за то, что я позволила поймать себя с поличным. Но утром… – Мисс Мерфи махнула рукой.
Нат Коллинз задумчиво сдвинул брови и почесал подбородок. Помрачневший Фокс уныло пялился на кончик носа мисс Мерфи.
– Если на то пошло, – с вызовом проговорила она, – пускай меня уволят. Эми Дункан – хороший товарищ, и моя совесть будет спокойна! Главное, я рассказал о том, что в восемь он был еще жив.
Фокс хмыкнул:
– Я рад за вашу совесть, но буду вам очень признателен, если вы объясните, каким образом это поможет мисс Дункан.
– Ну… Конечно поможет! Ведь я уже говорила… И вы говорили… Если она была без сознания…
– Это она утверждает, что была без сознания, – сухо заметил Фокс. – До настоящего момента я ей верил. Мне и сейчас хочется ей верить. Но если вы говорите правду…
– Я не лгу!
– Похоже на то. Но если вы хотите, чтобы мисс Дункан арестовали по обвинению в убийстве без права освобождения под залог, пойдите и расскажите обо всем в полиции.
– Если я… – Мисс Мерфи потрясенно уставилась на него. – Боже, я вовсе не хочу, чтобы ее арестовали! Я пришла сюда только затем…
– Прошу вас! – сурово оборвал ее Фокс и встал. – У меня нет времени посвящать вас в подробности, это сделает мистер Коллинз. Вы нанесли нам оглушительный удар. Но перед тем как я вновь отправлюсь на поиски, пожалуйста, скажите: баночка, с которой поймал вас мистер Фрай, все же попала к мистеру Тингли?
– Я что-то не пойму…
– После моего ухода мистер Коллинз вам все объяснит. Просто ответьте на вопрос. Баночка попала к Тингли?
– Да. Во всяком случае, я оставила ее в раздевалке, в кармане своего пальто… На часах было четверть пятого… Когда я надевала пальто, баночки в кармане не нашла.
– В тот день Тингли получал другие образцы смеси?
– Да.
– Сколько их было?
– Четыре или пять. – Мисс Мерфи задумалась. – Дайте-ка сосчитать… Один от Фрая, два от Йейтс, два от Эдны… Это был ветчинный паштет…
– Отлично. – Фокс взял шляпу, пальто и опять обратился к ней: – И еще кое-что. Если вы расскажете обо всем этом в полиции, то мисс Дункан, скорее всего, обвинят в убийстве и бросят за решетку. По крайней мере, ей придется совсем несладко. Поступайте как знаете. Надеюсь, вы сумеете пару дней держать язык за зубами, но решать только вам. Что скажете?
– Ну, я… – Мисс Мерфи совершенно смешалась и была слегка напугана. – Я бы не хотела… А они могут… Если я ничего не скажу, а они все-таки узнают, меня могут арестовать?
– Нет, – уверенно ответил Коллинз.
Фокс ободряюще улыбнулся:
– Он хороший адвокат, мисс Мерфи. Если вы дадите мне время, чтобы исправить положение, скажем пару дней, буду вам очень благодарен. Где тебя можно будет найти, Нат, если ты мне сегодня понадобишься?
Коллинз ответил, что собирается в театр «Черчилль», а затем в клуб «Фламинго», и Фокс ушел.
Он зашагал на север по Мэдисон-авеню, затем свернул на Сорок первую улицу, где минувшим утром поставил в гараж автомобиль. Если кто-то из друзей или коллег, хорошо знавших Фокса, увидел бы сейчас его лицо, то вряд ли осмелился бы остановить детектива, чтобы перекинуться с ним словечком.
Собственно, не стоило и пытаться: говорить с человеком, который ничего и никого вокруг не замечает, бесполезно. Служитель гаража, почувствовав, что клиент глубоко погружен в размышления, выбежал на улицу впереди автомобиля, чтобы Фокс, выезжая, по рассеянности никого не задавил.
Однако, ощутив под рукой руль, Фокс автоматически заставил себя сконцентрироваться и отбросить лишние мысли, как это бывает с любым хорошим водителем, и, несмотря на полный разброд в голове, прибыл к месту назначения, на Двадцать третью улицу, даже не поцарапав бампер.
Здание, перед которым он остановился, выглядело не слишком современно, но изо всех сил напускало на себя респектабельный вид; в подъезде было чисто; отполированные латунные дверцы почтовых ящиков сияли, включая тот, на котором красовалась табличка с надписью: «Йейтс». Фокс нажал на кнопку возле таблички.
Лестничные клетки были прибраны и хорошо освещены. Этажом выше Фокс снова нажал на кнопку, и дверь ему открыла сама мисс Йейтс.
– О! – вырвалось у нее.
Фокс извинился за неожиданный визит и попросил позволения войти. Ему не слишком радушно, но, впрочем, и без раздражения было предложено снять пальто и шляпу, оставить их на вешалке в прихожей и пройти в большую комфортабельную комнату. Мебели в ней, пожалуй, было многовато, однако складывалось впечатление, что хозяйка вполне довольна обстановкой.
