Эрл Гарднер - Дело женщины за колючей проволокой

– Инсинуировать что? – спросил Мейсон.

– То, что свидетельница проходила по делу, в котором фигурируют ее отпечатки пальцев!

– Я могу заверить суд, господ присяжных и господина обвинителя в том, что никогда не хотел внушить им что-либо подобное в отношении миссис Палмер! Я ведь не сказал, что эти отпечатки пальцев были взяты полицией. Я просто спросил у свидетельницы: ее ли это отпечатки пальцев?

– Это означает потребовать у свидетельницы сделать вывод, ваша честь! – прогремел Ормсби.

– Я разделяю это мнение, – сказал судья Фиск, с сомнением глядя на адвоката.

– Ваша честь, ведь разрешается спросить у свидетеля, его ли это подпись, – спокойно сказал Мейсон. – А я спрашиваю, ее ли это отпечатки пальцев?

– Да, но ведь достаточно просто взглянуть на подпись, чтобы убедиться, ваша это подпись или нет, в то время как идентификация отпечатков пальцев требует знаний эксперта, – возразил судья Фиск.

– В таком случае, ваша честь, можно поступить по-другому. Я не вижу ничего противозаконного в том, чтобы свидетельница оставила отпечатки пальцев на листе, и они будут проверены экспертом обвинения, который находится в зале суда и уже приносил присягу и давал показания.

– Я согласен поступить подобным образом, господин адвокат, – сказал судья после некоторых размышлений. – Но веская ли у вас причина, чтобы требовать подобное?

– Ваша честь, я пытаюсь выяснить важный для дела аспект, но пока не могу сказать об этом, поскольку это преждевременно демаскировало бы линию защиты.

– Хорошо, – согласился судья Фиск. – Мы, в принципе, всегда допускаем максимум свободы защите, в рамках закона, естественно. Заседание прерывается на десять минут, чтобы можно было взять отпечатки пальцев у свидетельницы. Листок с ее отпечатками будет помечен и, так же как листок, представленный господином адвокатом, будет передан эксперту, который проведет сравнение.

– О! – воскликнул Ормсби. – Мистер Мейсон может прибегать к любым уловкам, это не помешает…

– Достаточно, господин обвинитель! – перебил его судья. – Вы не должны обсуждать решения суда.

Как только судья удалился, журналисты окружили Мейсона, атакуя его вопросами. Но он ограничился улыбкой, неустанно повторяя:

– Пока мне вам нечего сказать, господа.

Когда судебное заседание возобновилось, Ормсби сказал с негодованием:

– Ваша честь, все было исполнено так, как приказал суд, и оба листка были тотчас же подвергнуты экспертизе. Но нет никакого сходства между отпечатками, представленными господином защитником, и отпечатками свидетельницы. Это видно невооруженным глазом. Мы убеждены в том, что мистер Перри Мейсон отлично знал, на что идет. Это было сделано для того, чтобы произвести впечатление на присяжных и запугать свидетельницу.

Самым невинным тоном Мейсон ответил:

– Если эксперт, на которого вы ссылаетесь, готов под присягой показать, что моя серия отпечатков не соответствует отпечаткам пальцев свидетельницы, то я не буду ставить под сомнение его знания. Пока же я остаюсь при своем мнении.

– Очень хорошо! – бросил помощник окружного прокурора, с трудом сдерживая раздражение. – Будьте добры, миссис Палмер, покиньте на время зал суда. Я вызываю свидетеля Гервея Лавара!

– Мистер Лавар – это эксперт, проводивший сравнение отпечатков пальцев? – спросил Мейсон.

– Да.

– Прекрасно.

Эксперт принес присягу, и Ормсби сказал ему:

– Мистер Лавар, я предъявляю вам два листка, отмеченные соответственно «А» и «Б», на которых имеются отпечатки пальцев. Скажите мне, на каком листке находятся отпечатки пальцев Надин Палмер?

– На листке «Б».

– А на листке «А»?

– Серия отпечатков пальцев, которые мистер Мейсон представил свидетельнице, спрашивая, ее ли это отпечатки.

– Существует ли сходство между отпечатками на листке «А» и отпечатками на листке «Б»?

– Нет.

– Имеется ли на листке «А» один или несколько отпечатков, которые оставлены Надин Палмер, отпечатки которой находятся на листке «Б»?

– Нет, ни одного.

– Других вопросов нет! – заявил помощник окружного прокурора.

– Я сохраняю за собой право продолжить перекрестный допрос свидетеля, – объявил Мейсон. – Я требую, чтобы эти два листка были приняты как доказательства защиты номер один и номер два.

– Пусть будет так, – постановил судья Фиск, в то время как помощник прокурора ограничился пожатием плеч. – Миссис Палмер может занять свидетельское место для продолжения перекрестного допроса.

– У меня нет больше вопросов к свидетельнице миссис Палмер, ваша честь, – сказал Мейсон.

– Желает ли господин обвинитель задать вопросы свидетельнице?

– Нет, ваша честь.

– Очень хорошо, вы свободны миссис Палмер.

– У меня нет других свидетелей, ваша честь, – объявил помощник окружного прокурора.

– Слово предоставляется защите, – объявил судья Фиск.

– Я вызываю, – сказал Мейсон, – своего первого и единственного свидетеля, Эстелл Ранкин.

– Это ваш единственный свидетель? – не смог удержаться пораженный Ормсби.

– Да, – ответил Мейсон и вежливо уточнил: – Я думаю, другого не понадобится.

Эстелл Ранкин, красивая рыжеватая девушка с большими черными глазами, принесла присягу и заняла кресло для свидетелей.

– Где вы живете, мисс Ранкин? – спросил у нее Мейсон.

– В Лас-Вегасе, штат Невада.

– Вы жили там пятнадцатого марта этого года?

– Да.

– Чем вы занимаетесь в Лас-Вегасе?

– У меня в одном из отелей вечерний магазин подарков и товаров в дорогу, – ответила девушка.

– Вечером пятнадцатого марта этого года приходил ли посыльный, чтобы купить у вас портфель?

– Да.

– В какое время?

– Без четверти десять.

– Сможете ли вы узнать этот портфель?

– Да.

– Я показываю вам портфель, который является вещественным доказательством обвинения номер «двадцать шесть». Вы уже видели его?

Свидетельница взяла в руки портфель, осмотрела его и сказала:

– Да. Это тот, который я продала пятнадцатого марта этого года.

– Следовательно, пятнадцатого марта этот портфель находился в магазине, в котором вы работаете, до без четверти десять вечера?

– Да.

– Вы в этом уверены?

– Полностью уверена.

– Это все, – сказал Мейсон. – Перекрестный допрос, пожалуйста.

Ормсби поднялся и заметил снисходительным тоном:

– К вашему сведению, мисс Ранкин, этот портфель мог быть куплен у вас в тот вечер единственно с целью ввести полицию в заблуждение. Ценные бумаги, которые в нем были обнаружены, могли отлично находиться до этого в другом портфеле и быть переложены в этот портфель мистером Мейсоном…

– Вношу протест, ваша честь! – вмешался Мейсон. – Господин обвинитель требует у свидетельницы сформулировать заключение, что не является правом свидетеля. Обвинение предполагает, что я привез этот портфель и бумаги, содержащиеся в нем, из Лос-Анджелеса. Я собираюсь доказать, что это неверно.

– Это ничего не доказывает! – возразил Ормсби.

– Я полагаю, что это доказывает очень многое, – парировал Мейсон, – так как во время моего пребывания пятнадцатого марта в Лас-Вегасе я постоянно находился под наблюдением сотрудника местной полиции.

– В свидетельских показаниях на это ничто не указывает!

– В таком случае я прошу снова вызвать лейтенанта Трэгга для дополнительного перекрестного допроса, который позволит мне обосновать то, что я делал в Лас-Вегасе пятнадцатого марта, находясь под постоянным наблюдением полиции.

Лейтенант Трэгг с растерянным видом снова занял место для свидетелей.

– Господин лейтенант, – обратился к нему Мейсон, – я обращаю ваше внимание на доказательство обвинения номер «двадцать шесть», портфель, который был взят в моей комнате в Лас-Вегасе. Кто его обнаружил?

– Я.

– Вы заметили другой портфель в моей комнате?

– Нет. Но там находился чемодан.

– Я говорю о портфеле. Был в комнате другой портфель?

– Нет, насколько я мог видеть.

– Вы пришли в мою комнату с определенной целью, не так ли, господин лейтенант?

– Да.

– Вы были в обществе сержанта Элиаса Кэмпа из полиции Лас-Вегаса?

– Да.

– Я в то время был объектом слежки?

– Офицеру полиции в штатском было поручено следить за вами.

– И вы угрожали мне потребовать ордер на обыск, чтобы перерыть мою комнату?

– Да.

– Что вы хотели найти в моей комнате?

– Портфель, содержащий ценные бумаги.

– И вы нашли портфель, содержащий ценные бумаги?

– Да.

– Был ли в комнате другой портфель, содержащий ценные бумаги или в котором могли храниться ранее бумаги, переложенные позднее в портфель, изъятый вами?

– Я… Я признаюсь, что ничего об этом не знаю.

– Почему же?

– Потому что, обнаружив портфель, содержащий ценные бумаги, который мотивировал наше пребывание в вашей комнате, я не стал продолжать обыск.