Эрл Гарднер - Дело о позолоченной лилии

— Но это не имеет отношения к тому, что интересовало полицию. Это не имеет никакого отношения к преступлению.

— Откуда вам это известно? — спросил судья Страус.

— Мы знаем, что произошло.

— У мистера Мейсона может быть совершенно другая версия. Суд представляет защите максимальную свободу действий во всем, что связано с перекрестным допросом. Свидетель может ответить на вопрос.

— Я вас слушаю, — обратился Мейсон к свидетелю. — Что вы сказали полицейским о женщине из двенадцатого номера?

— Я сказал им, что она проникла в номер.

— Вы употребили слово «проникла»?

— Кажется, да.

— Что еще вы им сказали?

— Сказал, что разговаривал с этой женщиной.

— Вы сообщили полиции о том, что она вам сказала?

— Ваша честь, я снова должен возразить. Мы получим показания с чужого голоса. Какая-то женщина, возможно, сказала что-то свидетелю, а он пересказал это что-то полицейским. Это, безусловно, показания с чужого голоса.

— Я не против этого вопроса при перекрестном допросе, — решил судья Страус. — Отвечайте на вопрос.

— Я сказал, что, по словам этой женщины, она подруга клиентки, снявшей этот номер. Та попросила ее подождать, если ее не окажется на месте.

— Вы можете описать эту женщину? — спросил Мейсон.

— Возражаю против вопроса как не правомерного, несущественного, не имеющего отношения к делу, — заявил Хэдли.

— Возражение принято, — согласился судья Страус. Мейсон улыбнулся.

— Вы описывали ее внешность полицейским во время своего разговора с ними?

— Да, сэр.

— Как вы ее описали?

— Возражаю, — заявил Хэдли.

— Возражение отклоняю, — улыбнулся судья Страус. — Это часть разговора, которую мистер Мейсон имеет право услышать.

— Я сказал полиции, что ей двадцать восемь — тридцать лет. Брюнетка с темно-серыми глазами. Довольно высокая. Я имею в виду для женщины. Длинные, стройные ноги. Особая осанка, королевская, я бы сказал...

— Не смейте описывать ее внешность, — взорвался Хэдли. — Перескажите лишь то, что вы сказали полиции.

— Да, сэр. Я сказал полиции то, что говорю сейчас, — ответил Бремс и затем снисходительно добавил:

— Конечно, после все прояснилось, все оказалось в порядке.

— Я хочу уточнить, что последнее высказывание не является ответом на вопрос и должно быть зафиксировано как добровольное заявление свидетеля, — сказал Мейсон.

Судья Страус согласился с ним.

— У меня больше нет вопросов, — сказал Мейсон. Рассерженный Хэдли подверг свидетеля вторичному прямому допросу.

— Вы сказали полиции, что считали ее посторонней?

— Да, сэр.

— Затем вы установили, что ошибались, не правда ли?

— Выражаю протест, — заявил Мейсон, — против этого вопроса как необоснованного, несущественного и не относящегося к делу.

— Возражение принято, — согласился судья Страус.

— Но, — буквально закричал вышедший из себя помощник окружного прокурора, — потом вы заявили полиции, что все разъяснилось, не так ли?

— Протестую против не правильного ведения повторного допроса. Вопросы не вытекают из разговора, который уже был воспроизведен свидетелем в своих показаниях.

Судья Страус помедлил, посмотрел на свидетеля.

— Когда вы сказали полицейским об этом? — спросил он.

— На следующий день.

— Возражение принято!

— Вы разговаривали с женщиной из двенадцатого номера об этом в тот же вечер?

— Возражаю против вопроса как не правомерного, не относящегося к делу и несущественного, который толкает свидетеля к даче показаний с чужих слов, к пересказу разговора, при котором обвиняемый не присутствовал.

— Возражение принято, — объявил судья Страус. Хэдли сел на свое место и стал шепотом совещаться с Гамильтоном Берджером. После этого попытался подойти к делу с другой стороны.

— Вы заявили полиции в тот же вечер, что после беседы с этой женщиной вы успокоились, убедившись, что все благополучно и она сказала правду.

— Да, сэр, — ответил свидетель.

— Все, — торжественно заявил Хэдли.

— Одну минуту, — остановил свидетеля Мейсон, когда тот приготовился покинуть свидетельское место. — Еще один вопрос в порядке повторного перекрестного допроса. Вы характеризовали ее полиции как постороннюю в том же самом разговоре?

— Думаю, да. Да, сэр. Тогда же.

— Вы употребили слово «посторонняя»?

— Да, сэр.

— Повторный перекрестный допрос окончен, — Мейсон улыбнулся и посмотрел на Хэдли.

— Вызывайте следующего свидетеля, — распорядился судья Страус.

Хэдли вызвал управляющего агентством по прокату автомобилей.

Тот показал, что машина была взята напрокат, а при ее возвращении клиент не явился за разницей между задатком и стоимостью проката.

— Вопросов нет, — заявил Мейсон.

Следующим свидетелем был служащий агентства. Он сказал, что видел, как машина остановилась у агентства шестого апреля около десяти часов вечера. За рулем сидела молодая женщина. Она вышла из машины и направилась к конторе. Больше он ее не видел.

— Перекрестный допрос, — объявил Хэдли.

— Вы можете описать эту женщину? — спросил Мейсон.

— Это была очень симпатичная молодая женщина.

— Можете ли вы описать ее чуть подробнее? — спросил Мейсон.

Некоторые из присяжных заулыбались.

— Конечно. Ей чуть за двадцать. Она была... такая... Он очертил в воздухе женскую фигуру.

— Что вы имеете в виду? — спросил судья Страус.

— У нее была хорошая фигура, — быстро поправил себя свидетель.

— Какого цвета ее волосы?

— Блондинка.

— Теперь я хочу задать вам вопрос. Прежде чем отвечать, прошу вас хорошенько подумать. Не вынимался ли из машины багаж после того, как она поставила ее на место?

Свидетель отрицательно покачал головой.

— Нет, сэр. Она вышла из машины и ничего из нее не доставала.

— Вы уверены?

— Уверен.

— Вы видели, как она выходила из машины?

— Да, видел.

В зале суда раздался легкий смешок.

— Все, — заявил Мейсон.

— Вопросов больше нет, — сказал Хэдли. Хэдли вызвал дактилоскописта, который засвидетельствовал, что вечером шестого апреля и утром седьмого обследовал пятнадцатый и шестнадцатый номера мотеля «Стейлонгер» на предмет обнаружения отпечатков пальцев. И представил несколько снятых им отпечатков, которые квалифицировал как «значительные».

— Почему вы считаете их значительными? — последовал вопрос Хэдли.

— Потому что я обнаружил идентичные отпечатки пальцев в автомобиле, о котором говорил предыдущий свидетель.

Отвечая на последующие вопросы Хэдли, свидетель заявил, что отпечатки пальцев в автомобиле идентичны отпечаткам из пятнадцатого и шестнадцатого номеров и часть из них, несомненно, принадлежит Стюарту Г. Бедфорду.

— Перекрестный допрос, — объявил Хэдли.

— Кто оставил другие обнаруженные вами идентичные отпечатки пальцев? — таков был вопрос Мейсона.

— Предполагаю, молодая блондинка, которая вернула машину в агентство и...

— Предполагаете, но не знаете?

— Нет, сэр. Не знаю. Знаю, что несколько отпечатков пальцев в пятнадцатом и шестнадцатом номерах мотеля и в автомобиле под номером СХУ 221 совпадают с отпечатками пальцев, которые были сняты у Стюарта Г. Бедфорда в полиции и значатся на его регистрационной карточке.

— И вы предполагаете, что обнаруженные вами в номерах пятнадцать и шестнадцать другие отпечатки пальцев принадлежат молодой блондинке?

— Да, сэр.

— Где вы их обнаружили?

— На зеркалах, на стаканах и на дверной ручке.

— Идентичные отпечатки были обнаружены вами в автомобиле?

— Да, сэр.

— Другими словами, — продолжал Мейсон, — эти отпечатки могли быть оставлены убийцей Бинни Денэма?

— Протестую, — вмешался Хэдли. — Вопрос требует от свидетеля сделать заключение.

— Это свидетель-эксперт, — сказал Мейсон. — Я прошу его сделать заключение, основанное на его собственных наблюдениях.

После некоторого колебания судья Страус сказал:

— Разрешаю свидетелю ответить на этот вопрос.

— Как мне представляется, любой из них мог быть убийцей.

— Или убийство могло быть совершено кем-то другим? — спросил Мейсон.

— Да. Так.

— Благодарю вас. У меня все, — сказал Мейсон. Гамильтон Берджер попросил вызвать следующего свидетеля. Судебный пристав вызвал к свидетельскому месту Ричарда Джадсона.

Джадсон, стройный, широкоплечий, с тонкой талией и низким голосом, был полицейским. Холодными голубыми глазами он взирал на мир, подобно банкиру, определяющему сумму займа под недвижимость. Десятого апреля он посетил дом Бедфорда.

— Что вы делали в доме Бедфорда? — спросил Гамильтон Берджер.

— Осмотрел все вокруг.

— Что именно?

— Двор и гараж.