Рекс Стаут - Пожалуйста, избавьте от греха

– А вы… – начал я.

– Коупс. Деннис Коупс. Не столь знаменит, как вы, но когда-нибудь стану. Могу я видеть вашего знаменитого босса?

Я был настолько счастлив от его прихода, от возможности вцепиться хоть в кого-то, кто мог вытащить нас из трясины, что даже не скривился при виде его длиннющих нечесаных волос и двухдюймовых бакенбардов. Более того, когда он вошел в кабинет, протопал к столу Вульфа и протянул руку, Вульф пожал ее. Он крайне редко здоровается за руку и никогда не подает руки незнакомцу. Вот до чего он докатился. Усаживаясь, Коупс поддернул вверх брючины – дергающиеся руки, о которых говорил Сол.

– Хорошее вам состряпали объявление, – с места в карьер заявил он. «Любой человек, который свяжется с Ниро Вульфом или с его помощником по поводу этого объявления, автоматически соглашается на данные условия». Ну, трюкачи! Какое агентство?

Вульф нахмурился.

– Что вы имеете в виду?

– Кто написал это?

– Мистер Гудвин.

– Ах вот как. – Коупс уважительно смерил меня взглядом. – Чисто сработано, Арчи. – И снова обратился к Вульфу: – Сколько поклевок у вас уже было?

– Ни одной.

– Что? Не может быть! Ладно, не хотите говорить – не надо, да и с какой стати вы должны мне отвечать? Но вы не можете сказать, что это не мое дело, поскольку оно как раз мое – в какой-то степени. Если кто-то еще знает то, что знаю я, и вам уже об этом сказали, то поезд, конечно, ушел. Вы уже… Надо подумать, как бы это лучше сказать. Словом, вам уже сообщили нечто такое, чтобы вам захотелось потолковать по душам с Кеннетом Миром или с Хелен Лугос?

Вульф внимательно посмотрел на него.

– Мистер Коупс, в объявлении четко сказано: сведения должны предоставить мне, а не пытаться получить их от меня. Отвечу так: узнай я нечто такое, что побудило бы меня переговорить либо с мисс Лугос либо с мистером Миром, я бы уже устроил встречу с ними; я же пока с ними не встречался.

Коупс кивнул.

– Понимаю. Теперь должен вам кое в чем признаться. А именно: то, что я собираюсь вам рассказать, мне следовало открыть полиции. И я признаюсь, что причина, по которой я этого не сделал, вовсе не заставляет меня гордиться. Дело вовсе не в том, что я питаю какую-то особую любовь к Кеннету Миру или к Хелен Лугос; нет, просто сделай я такое признание, я бы очутился в самом пекле крайне неприятных событий, связанных с убийством. С вами дело обстоит иначе по двум причинам. Во-первых, вы не дадите делу такого хода, как полиция. Во-вторых, если вы получите то, на что рассчитываете, – а я думаю, что так и случится, – то я стану богаче на шестьдесят пять тысяч долларов, а они мне чертовски нужны!

Кончики пальцев его правой руки отбивали дробь на подлокотнике кресла; заметив это, Коупс перевернул ладонь и сжал пальцы в кулак.

– То, что я собираюсь вас сказать, частично вам уже известно. Вы, должно быть, знаете, что побудило Оделла пойти в кабинет Браунинга и полезть в тот ящик. Это так?

– А вы знаете? – буркнул Вульф.

– Да. Он собирался подсыпать в его виски ЛСД, чтобы Браунинг опростоволосился перед советом директоров или вообще не сумел бы прийти на него. Миссис Оделл, наверное, сказала вам об этом. Скажу вам, откуда это стало известно мне. Я узнал об этом еще накануне, в понедельник девятнадцатого мая.

– В самом деле?

– Да. Вам, разумеется, известно, что в кабинет Браунинга ведут две двери – одна из приемной, где сидит Хелен Лугос, а вторая из холла. И это третья причина, по которой я не хотел бы признаваться во всем содеянном полиции. Дело в том, что в понедельник днем я вошел в кабинет Браунинга из холла, когда знал, что Браунинга на месте нет. Это было сразу после обеда, и я…

– Разве дверь не запиралась?

– Не всегда. Когда Браунинг сам выходил в холл, он часто нажимал на защелку в замке, чтобы на обратном пути не возиться с ключами. Я хотел взглянуть кое на что, что оставалось у него на столе, и воспользовался для этого его отлучкой. Мне не хотелось привлекать внимания, поэтому я старался не шуметь, но дверь в приемную была приоткрыта и до меня доносились голоса Хелен Лугос и Кеннета Мира. Вы записываете?

– Да.

– Разумеется. – Он вынул из кармана записную книжку. – Тогда я лучше зачитаю вслух. Первое, что сказал Мир, было: «Нет, я не скажу тебе, как мне удалось это узнать. Но это и не самое важное, главное, что я узнал. Оделл собирается завтра днем подсыпать ему в виски ЛСД, а я хочу, чтобы ты ни под каким предлогом не открывала этот ящик, как ты это делаешь обычно. Ни после обеда, ни вообще – даже не подходи к нему!» А она ответила: «Но, Кеннет, ты должен объяснить мне… Постой, я хочу убедиться…» И послышался шум отодвигаемого стула.

Пальцы снова забарабанили, на этот раз по колену.

– И я быстренько смотался оттуда. Она, должно быть, собиралась убедиться, что в кабинете Браунинга никого нет. Возвращаться, в свою комнату я не стал, потому что там сидит еще один человек, а мне хотелось побыть одному. Я отправился в туалет и присел на унитаз, чтобы обмозговать услышанное. Первым делом я хотел, конечно, предупредить Браунинга. Возможно, Мир и сам хотел это сделать, но из того, что я услышал, у меня такого мнения не сложилось. Но мне не хотелось признаваться Браунингу, что я заходил в его комнату из холла – это понятно, да? И я даже понятия не имел, что замыслил Мир. Я знал, что он что-то задумал, иначе он не стал бы так настойчиво требовать, чтобы Хелен не подходила к этому ящику. Но что именно? Что бы вы подумали на моем месте?

Вульф потряс головой.

– Я не знаю этого человека. Вам виднее.

– Да, я-то его, конечно, знаю лучше, но недостаточно хорошо. Например, я думал, что во вторник он просто подождет до четырех часов, а потом вытащит бутылку из ящика, заменит ее на другую, а ту отдаст на анализ, а затем, возможно, на исследование отпечатков пальцев. Он знал, что Браунинг никогда не прикладывается к бутылке до половины пятого или даже до без четверти пять. Я взвесил все возможности и пришел к твердому выводу, что не должен допустить, чтобы Браунинг выпил это виски. Поэтому я решил, что во вторник в конце дня буду сидеть у него, пока он не одобрит последний сценарий, а потом, когда он потянется к виски, скажу, что в такой ситуации Оделл может быть способен на все, и лучше на всякий случай откупорить новую бутылку. У него всегда в запасе была одна или даже две непочатых бутылки.

– И вы об этом знали, – сказал Вульф.

– Да, и не я один. Нам часто случалось сидеть у него, когда он выпивал. И еще я решил следующее: я скажу Браунингу о случайно подслушанном разговоре Мира с Хелен, но не признаюсь, что заходил в его кабинет. Конечно, это было сопряжено с определенным риском. Вы, должно быть, слышали разговоры, что я мечу на место Мира?

– Да, – сдержанно признал Вульф, – это упоминалось.

– Возможно, так и есть, но, может быть, и нет. Я, конечно, не отказался бы от повышения, но это вовсе не означает, что меня привлекает должность именно Мира. Как бы то ни было, мне следовало учитывать и это. Разумеется, знай я тогда, что задумал Мир на самом деле, я бы прямиком направился к Браунингу и выложил ему все без утайки. Увы, так не случилось, и я крайне об этом сожалею.

– Вы хотите сказать, что Мир решил подложить бомбу в его ящик?

– Ну конечно! Господи, неужели это не ясно?

– Вы предположили это уже тогда? Или на следующий день, узнав о случившемся?

– Да, сразу же.

– Пять недель назад. Пять недель и два дня. И что вы сделали, чтобы получить подтверждение своим догадкам?

Коупс кивнул.

– Да, вам легко спрашивать. А что я мог сделать? Опросить всех, не видели ли они Мира с бомбой? Или – как он заходит в кабинет Браунинга? И мог ли я спросить хоть о чем-нибудь Хелен Лугос? Или нанять сыщика? Вы, конечно, думаете, что я все это сочинил. Это естественно. В противном случае вы были бы дураком. Но есть один факт, с которым вы должны считаться. Как я вам говорил, вы должны знать о том, что Оделл собирался подсыпать ЛСД в виски, потому что вам об этом рассказала миссис Оделл, но вот откуда узнал об этом я? Да, Оделл должен был взять наркотик с собой, но ведь об этом нигде не упоминалось. Полиция держит эту информацию в секрете.

– Что ж, это факт, заслуживающий внимания, – признал Вульф. – Ничего не доказывающий, но весомый. Вы должны отдавать себе отчет, мистер Коупс, что без убедительных доказательств вашим сведениям грош цена. Если я попытаюсь припереть мистера Мира или мисс Лугос к стенке, сославшись на ваши слова, они скажут, что вы лжете, и что тогда? У вас есть предложения?

– Нет. В объявлении не говорилось, что я должен учить вас, как использовать полученные сведения. Вы Ниро Вульф, великий сыщик, а я просто парень, который что-то случайно услышал. Я прекрасно понимаю, что теперь Браунинг узнает о том, как я проник в его комнату – возможно, мне придется рассказать об этом под присягой. И вы записали мои слова на магнитофон. Если из-за этого я потеряю работу, шестьдесят пять тысяч мне не помешают. Может, мне самому повиниться перед Браунингом? Прямо сейчас.