Кен Фоллетт - Обратный отсчет
Проехав еще пару километров, она наткнулась на полуразвалившуюся лавку. Рядом стояла телефонная будка. Вилли остановила машину. К счастью, она не выбросила листок с телефоном Люка. Опустив в прорезь десять центов, она набрала номер. На другом конце тут же сняли трубку.
– Я бы хотела поговорить с доктором Лукасом, – сказала Вилли.
– Вы ошиблись номером, дорогуша.
– Это шесть сорок два тридцать один?
– Да. Телефон-автомат в хантсвиллском аэропорту.
– Телефон-автомат?
– Да, мэм.
Только теперь до нее наконец дошло, что ее одурачили. Ни на какой спецрейс из Норфолка Люка не пересаживали. Вся эта комедия была разыграна с одной-единственной целью – не допустить ее встречи с Люком. Жив ли он еще, с ужасом подумала Вилли.
Если жив, может, она еще успеет его предупредить. Но как? Тут она вспомнила, что у Люка на базе есть секретарша. Он называл ее имя, что-то похожее на название цветка…
Точно, Маргарет.
Вилли позвонила на базу Редстоун-Арсенал и попросила соединить ее с секретарем доктора Лукаса. Через несколько секунд она услышала женский голос.
– Это Маргарет?
– Да.
– Я доктор Джозефсон, доктор Лукас мой друг. Мы уже, кажется, как-то с вами разговаривали. Меня зовут Вилли.
– Ну конечно, я вас помню. Как дела?
– Плохо. Мне срочно нужно кое-что сообщить Люку. Он у себя в кабинете?
– Нет, мэм. Он поехал домой.
– Если вы его увидите или он вам позвонит, не могли бы вы ему передать от меня несколько слов. Скажите ему: Энтони в Хантсвилле. Он поймет.
– Обязательно передам.
– Спасибо. – Вилли повесила трубку.
16.00. Энтони сидел в засаде в доме Люка. Увидев медленно подъезжавшее такси, он машинально нащупал предохранитель пистолета.
Зазвонил телефон. Энтони замер, испуганно глядя на аппарат. Потом снова посмотрел в окно – Люк выходил из такси. Звонок мог быть ничего не значащим, а мог быть и чрезвычайно важным.
Он схватил трубку:
– Да?
– Это Элспет. – Она говорила тихо. – Он ищет папку, которую в понедельник спрятал где-то в Хантсвилле.
Энтони мгновенно сообразил, что это за папка. Люк снял копии с чертежей, которые вез показать в Вашингтон. Тайком от всех он сделал остановку в Хантсвилле, чтобы спрятать эти копии.
– Кто еще об этом знает?
– Мне сказала Маргарет, его секретарша.
Люк расплачивался с таксистом. Надо было заканчивать разговор.
– Здесь папки нет. Я обыскал весь дом сверху донизу.
– Значит, она на базе.
– Придется мне ходить за ним по пятам, когда он будет ее искать.
Люк уже подходил к двери.
– У меня больше нет времени, – сказал Энтони и бросил трубку.
Пробегая через прихожую на кухню, он слышал, как поворачивается ключ в замке. Он вышел через заднюю дверь и бесшумно закрыл ее за собой. Ключ по-прежнему торчал снаружи. Осторожно вынув его, он наклонился и засунул его под горшок с бугенвиллеей.
16.30. На телевизоре в гостиной стояла фотография в бамбуковой рамке – удивительно красивая рыжеволосая женщина в шелковом подвенечном платье цвета слоновой кости. Стоявший рядом с ней мужчина в серой визитке был он. Люк повнимательнее рассмотрел лицо Элспет. С такой внешностью она вполне могла быть кинозвездой.
Когда, выйдя из такси, он увидел свой дом, у него потеплело на сердце. Внутри царил строгий порядок – блестящие поверхности, яркие краски, безукоризненная чистота. Люк неожиданно понял, что ему здесь неуютно, что ему больше нравится, когда книги разбросаны где попало, а не стоят аккуратными рядами на полках, когда собака может спокойно дремать, разлегшись поперек коридора, а во дворе валяется брошенный детьми трехколесный велосипед.
В этом доме не было детей. И животных тут не держали. Не дом, а картинка из женского журнала.
Люк принялся за поиски. Вряд ли здесь будет трудно найти светло-коричневую папку. В кабинете он заглянул в ящики письменного стола. Ничего. На втором этаже, в спальне, раскрыл стенной шкаф, с удовольствием посмотрел на висевшие там темно-синие и серые костюмы, твидовые спортивные пиджаки. Он уже больше суток ходил в чужой одежде, и желание принять душ и переодеться в свое было почти непреодолимым – это займет всего-навсего пять минут. Но Люк не поддался соблазну, сейчас ему нельзя терять ни минуты.
Он тщательно обследовал весь дом. И везде, куда бы ни упал его взгляд, узнавал что-то новое о себе и своей жене. Они любили слушать Гленна Миллера и Фрэнка Синатру, читали Хемингуэя и Скотта Фицджеральда, пили виски «Дьюарс» и ели на завтрак «Олл-брэн» из чистых отрубей.
В конце концов Люк пришел к выводу, что дома папки нет. В одном из ящиков на кухне он обнаружил ключи от стоявшего в гараже черного «крайслера». Надо ехать на базу и продолжить поиски там.
Выходя, он подобрал почту, лежавшую на полу в прихожей. Перебрал конверты, затем вскрыл их – вдруг в них окажется что-то, что может ему помочь. В одном из конвертов лежало письмо его жене. Врач из Атланты писал:
Уважаемая миссис Лукас!
Из лаборатории поступили результаты анализов крови, сделанных во время вашего последнего обследования. Все показатели в норме. Тем не менее у вас явный дефицит веса, вы жалуетесь на бессонницу, а когда вы были у меня на приеме, я заметил, что вы недавно плакали. Эти симптомы указывают на депрессию, которая может быть вызвана биохимическими нарушениями в организме, психологическими проблемами, в том числе в отношениях с супругом, или пережитыми в детстве травмами, например ранней смертью отца или матери. В данном случае у меня нет сомнений, что ваше состояние связано с произведенной в 1954 году перевязкой маточных труб.
Люк прервал чтение. Перевязка труб – это стерилизация, к ней прибегают женщины, не желающие иметь детей. Когда он спросил Элспет, почему у них нет детей, она ответила, что не знает. Ложь. Ей прекрасно известно, почему они не могут иметь детей – она сделала операцию, после которой не могла забеременеть. Люк взглянул на следующий абзац письма.
После такого хирургического вмешательства у женщины в любом возрасте может развиться депрессия, но в вашем случае, когда оно было проведено за полтора месяца до свадьбы…
Немыслимо. Ее обман начался еще до того, как они поженились. Всю их совместную жизнь она ему лгала. Он хотел детей, а она сознательно лишила его возможности их иметь. И четыре года морочила ему голову.
По-видимому, он плохо разбирается в людях. Продолжал дружить с Энтони, который пытается его убить, но при этом разошелся с Берном, доказавшим, что он настоящий друг. Поссорился с Вилли и женился на Элспет, однако именно Вилли помогала ему, забыв про собственные заботы, в то время как Элспет его обманывала.
Большая бабочка билась в оконное стекло, и этот легкий стук вернул Люка к действительности. Взглянув на часы, он с ужасом увидел, что уже восьмой час. Время поджимало. Ракета стартует через три часа. Если он намерен раскрыть тайну собственной жизни, то следует начать с таинственной папки. Здесь ее нет, значит, остается только Редстоун-Арсенал. Возможно, там отыщется ниточка, потянув за которую он распутает весь клубок.
17.30. Когда Вилли подъехала к дому Люка, ее встретили темные окна. Что это может означать? Одно из трех: либо в доме никого нет, либо Энтони выключил свет и, затаившись во мраке, ждет, когда появится хозяин, либо, наконец, он уже убил Люка и тот лежит в луже крови. Неопределенность и страх сводили ее с ума.
Она допустила жуткую ошибку, возможно смертельную. Несколько часов назад у нее были все шансы предупредить Люка и спасти ему жизнь, а она отправилась неведомо куда, купившись на бесхитростную приманку, и потеряла драгоценное время – только на обратный путь до Хантсвилла и поиски дома Люка у нее ушло два с лишним часа.
Как ей теперь быть? Что делать? Единственным человеком, который мог ответить хотя бы на часть ее вопросов, была Маргарет. Из ближайшего автомата Вилли позвонила в справочную и попросила дать ей номер Маргарет Кларк. А если у нее нет домашнего телефона? – подумала Вилли. К счастью, на этот раз ее волнение оказалось напрасным.
Когда она набрала номер, трубку снял мужчина.
– Маргарет на репетиции хора, – сказал он.
– Мне срочно надо с ней поговорить. Как вы полагаете, ничего, если я на минутку прерву их занятия?
– Думаю, ничего страшного не случится. Они поют в евангелической церкви на Милл-стрит.
Вилли села в машину, отыскала на карте нужную улицу и включила зажигание. Церковь из красного кирпича выделялась среди бедных домишек. В хоре было всего человек тридцать, но звучал он мощно и слаженно.
Закончив на высокой ноте, руководительница хора обернулась и, увидев Вилли, объявила:
– Сделаем небольшой перерыв.
– Извините, что помешала, – сказала Вилли, – но мне необходимо поговорить с Маргарет Кларк.
