Жорж Сименон - Мегрэ в Виши

— Очень большое… Вы потом поймете.

— Двадцать тысяч франков… Потом я послал ей тридцать тысяч в Марсель… Я обязался посылать ей деньги каждый месяц, чтобы наш сын получил самое лучшее образование…

— Пять тысяч франков в месяц?

— Да…

— Под каким предлогом она заставила вас посылать деньги в разные города?

— Она не была уверена в силе моего характера…

— Она так выразилась?

— Да… В конце концов я согласился не видеть ребенка до тех пор, пока ему не исполнится двадцать один год…

Казалось, Лекёр задавал Мегрэ немой вопрос: «Что нам делать?»

И Мегрэ два или три раза опустил веки и еще сильнее сжал зубами свою трубку.

Глава 8

Лекёр медленно сел и, глядя в лицо человеку, которого он заставил столь сильно переживать, словно сожалея, произнес:

— Я снова должен причинить вам боль, господин Пелардо…

Горькая улыбка была ему ответом.

— Вы думаете, что можете сделать мне еще больнее?

— Я испытываю симпатию, даже уважение к такому человеку, как вы… Я вовсе не разыгрываю перед вами комедию для того, чтобы добиться от вас признания, в котором, впрочем, мы и не нуждаемся… То, что я должен вам сказать, как и то, что я говорил вам до этого — истинная правда, и я сожалею о том, что она столь жестока… — Он выдержал паузу, чтобы дать своему собеседнику время подготовиться. — У вас никогда не было сына от Элен Ланж…

Он ожидал бурного протеста, вспышки страстей. Но он увидел перед собой подавленного человека, который, казалось, никак не реагировал и не произнес ни слова.

— Вы раньше никогда не подозревали об этом?

Пелардо поднял голову, покачал ею, потом показал на свое горло, чтобы дать понять, что не может сейчас говорить. Он едва успел достать из кармана носовой платок, прежде чем его потряс приступ кашля, еще более сильный, чем час тому назад.

В наступившем молчании Мегрэ почувствовал, что на улице тоже воцарилась тишина, ибо гром прекратился и дождь больше не стучал по мостовой.

— Прошу у вас прощения…

— Иногда вы подозревали это, не правда ли?

— Однажды… Один-единственный раз…

— Когда?..

— Здесь… В тот вечер, когда…

— За сколько дней до этого вы встретили ее?

— За два дня…

— Вы следили за ней?

— Издалека… Для того чтобы узнать, где она жила…

Я думал, что увижу ее вместе с сыном или посмотрю, как он выходит из дома…

— В понедельник вечером вы появились в ту минуту, когда она возвращалась?..

— Нет… Я видел, как уходили жильцы… Я знал, что она слушала музыку в парке… Без особых усилий я открыл двери… Подошел ключ от моего номера…

— Вы вытряхнули все ящики.

— Прежде всего я увидел, что там была только одна кровать…

— А фотографии?

— Только ее… Никого, кроме нее… Я все бы отдал за то, чтобы обнаружить фотографию ребенка.

— Вы искали письма?

— Да… Я ощущал необъяснимую пустоту перед собой… Даже находись Филипп в пансионе, он должен был…

— Она застала вас у себя, когда вернулась?

— Да… Я умолял ее сказать, где наш сын… Я помню, что спрашивал ее, не умер ли он, не стал ли жертвой несчастного случая…

— Она отказывалась отвечать?

— Она была более спокойна, чем я… Она напомнила мне о нашем соглашении…

— О вашем обещании не видеть сына до того, как ему исполнится двадцать один год?

— Да… Я, со своей стороны, поклялся, что не буду пытаться вступить с ним в контакт…

— Она сообщала вам о его жизни?

— С большим количеством деталей… Его первые зубы… Его детские болезни… Няня, которую она нанимала, когда была нездорова… Потом — школа… Она день за днем описывала мне его жизнь…

— Не упоминая места жительства?..

— Да… В последнее время он, кажется, хотел стать врачом…

Мужчина без ложной стыдливости посмотрел на комиссара:

— Он никогда не существовал?

— Существовал… Но не был вашим сыном…

— У нее был другой мужчина?

Лекёр отрицательно покачал головой:

— Это Франсина Ланж родила сына в Месниль-ле-Монте… Пока вы мне не сказали, я, признаюсь, и сам не знал о том, что ребенок был записан в метрике как сын Элен Ланж… Идея возникла у сестер, когда Франсина забеременела… Насколько я знаю, ее первой мыслью было избавиться от ребенка… Но сестра оказалась дальновиднее…

— У меня на долю секунды мелькнула эта мысль, как вспышка молнии… Я уже говорил вам… В тот вечер я сначала умолял ее, потом стал угрожать… В течение пятнадцати лет я жил с мыслью о сыне, которого увижу в один прекрасный день… У нас с женой не было детей…

Когда я почувствовал себя отцом… Но к чему все это?..

— Вы схватили ее за горло?

— Чтобы напугать, заставить заговорить… Я кричал на нее, требовал, чтобы она сказала правду… Я не думал о сестре, я боялся, что ребенок умер или стал инвалидом…

Он уронил руки, словно в его большом теле больше не осталось ни капли энергии.

— Я сжал слишком сильно… Я не отдавал себе отчета. Если бы ее лицо выражало хоть какие-нибудь эмоции!.. Но нет!.. Она даже не испугалась…

— Когда вы узнали из газеты о том, что ее сестра находится в Виши, то вновь обрели надежду?

— Если ребенок был жив и одна Элен знала, где он находится, не осталось никого, кто занимался бы им…

Со дня на день я ожидал ареста… Должно быть, вы обнаружили мои отпечатки пальцев…

— Мы не сравнивали их с вашими… И все же в конце концов вышли на вас.

— Если бы я знал, то принял бы меры…

— Вы звонили в разные отели в алфавитном порядке…

— Как вы узнали?

Это было ребячеством, но Лекёр хотел испытать удовлетворение.

— Вы звонили из разных телефонов-автоматов…

— Значит, вы меня засекли?..

— Почти…

— Ну а Филипп?

— Сын Франсины Ланж вскоре после рождения был отправлен к кормилице, в семью Берто, мелких фермеров из Сент-Андре-де-Лавьона в Вогезах… На ваши деньги сестры купили парикмахерский салон в Ла-Рошели… Ни та, ни другая сестра не занималась ребенком, и тот жил в деревне, пока не упал в пруд в возрасте двух с половиной лет…

— Он умер?

— Да… Но для вас он должен был оставаться живым, и Элен придумывала небылицы о его детстве, играх, его первые успехи в школе и, наконец, желание стать врачом…

— Это ужасно…

— Да…

— Чтобы женщина могла… — Он покачал головой. — Я не ставлю под сомнение ваши слова… Но что-то во мне восстает против этой правды…

— Подобные случаи не раз встречаются в криминальных анналах… Могу привести примеры…

— Нет… — умоляюще выдохнул Пелардо.

В нем как будто сломалась некая пружина, он словно бы сжался, ему не за что больше было ухватиться.

— Вы были правы, когда час тому назад заявили, что не нуждаетесь в адвокате… Вам достаточно будет самому рассказать вашу историю суду присяжных…

Он сидел неподвижно, обхватив голову руками.

— Ваша жена, должно быть, беспокоится… На мой взгляд, правда причинит ей меньше зла, чем то, что она может себе вообразить…

Казалось, он больше не думал о ней. Он опустил руки и открыл наконец свое багровое лицо:

— Что я ей скажу…

— Сейчас, к сожалению, вы ничего не сможете ей сказать… Я не имею права отпускать вас на свободу, даже на короткое время… Я должен отвезти вас в Клермон-Ферран… И если следователь не будет возражать — что меня бы удивило — вашей жене разрешат навестить вас…

Эта мысль взволновала Пелардо, и он устремил отчаянный взгляд на Мегрэ:

— Вы не могли бы взять это на себя?

Мегрэ вопросительно посмотрел на коллегу, и Лекёр пожал плечами, как бы говоря, что это не его дело.

— Я постараюсь это сделать…

— Вам придется проявить осторожность, ибо вот уже несколько лет у нее побаливает сердце… Мы немолоды, и она, и я…

Как и Мегрэ. В этот вечер он почувствовал себя старым. Он торопился к жене, ему хотелось вновь войти в повседневный ритм их прогулок по Виши, посидеть на маленьких желтых стульях в парке.

Они спустились вместе с Лекёром.

— Я подвезу вас, патрон?

— Предпочел бы пройтись…

Мостовые блестели от прошедшего дождя. Черная машина удалялась, увозя в Клермон-Ферран Лекёра и Пелардо.

Мегрэ закурил трубку и машинально сунул руки в карманы. Холодно не было, но все же из-за грозы температура упала на несколько градусов.

Капли воды стекали с деревьев, стоявших в кадках у входа в отель «Березина».

— Это ты! Наконец-то… — с облегчением вздохнула мадам Мегрэ, поднявшаяся с кровати для того, чтобы встретить мужа. — Мне снилось, что ты ведешь бесконечный допрос на набережной Орфевр и тебе приносят все новые и новые кружки пива… — И, бросив на него быстрый взгляд, она тихо спросила: — Это кончилось?

— Да…

— Кто это был?

— Один очень приличный человек. Он руководил тысячами рабочих и служащих и при этом остался совсем наивным…

— Я надеюсь, что завтра ты сможешь выспаться?

— Увы, нет… Мне придется пойти к его жене и объяснить ей…