Томас Ханшеу - Загадка ледяного пламени
Наконец, прикинув, что и как, он решил: пусть и дальше расспросами занимается Доллопс, а он лучше понаблюдает за реакцией слушателей и барменши да «возьмет на себя» дворецкого.
— Огхошенькая! Гхазве я не пгхав? — тихо пробормотал Клик, обращаясь к Боркинсу. При этом кивнул, указав на женщину. Дворецкий взглянул на Клика с негодованием, а потом покосился на барменшу.
— Советую вам держаться от нее подальше, — проворчал он сердито, когда инспектор по-приятельски ткнул его локтем под ребра.
— В самом деле? Со стогхоны посмотгхефь, так фуф именно вы всем запгхавляефе. Но, несомненно, все эфо пгхинадлежиф кому-то дгхугому… Не похожи вы на женфельмена.
— Это не ваше дело, — возразил Боркинс. — Я тоже имею свою долю во всем этом предприятии. Я про местную мануфактуру. И, должен сказать, что если вы будете вести себя подобающе, так и быть, замолвлю словечко, помогу вам и вашему приятелю получить работу. Хотя обычно не в моих правилах помогать лондонцам. Вообще же я служу дворецким у сэра Найджела в «Башнях Мерритонов», если хотите знать, кто я такой, — тут он с гордостью выпятил грудь. — Но занимаюсь и другими вещами. В этих краях я — влиятельный человек. Можете держать рот на замке?
— Если нужно, я буду нем, как могила! — Клик внимательно посмотрел на Доллопса, который все еще распинался перед местными выпивохами, и покачал головой, словно не одобрял болтливость друга.
— Хорошо, посмотрю, что можно будет для вас сделать. Но помните, я пока ничего не обещал. Попробую действовать на свой страх и риск. Лучше всего будет, если найдете меня завтра. Вечером приходите в «Башни». Мой хозяин арестован по подозрению в убийстве своего друга, так что я могу заниматься делами у себя дома. И приоденьтесь.
Инспектор Клик тяжело и глубоко вздохнул, а потом протянул руку. Дворецкий ее пожал, но при этом его скривило от брезгливости.
— Вижу, вы насфоящий женфельмен! С пегхвого взгляда поняфно, что вы — человек слова. Фолько воф пгхиодефься нам не удасфя, фак чфо лучше увидемся фуф, в «Свинье и свисфке», вечегхком. Фудем надеяфься, что завфгха нам и в самом деле будеф за чфо вас поблагодапшфь. А о каком убийсфе вы только что упомянули? Здесь и в самом деле пгхоизошло пгхеступление? Люблю я слушать подобные исфории.
Дворецкий подождал секунду, а потом усмехнулся. Доллопс же продолжал болтать с местными.
— Вы только посмотрите, отличные парни, — шепнул Боркинсу тощий человек, который до этого молчал. — Судя по всему, подходящие ребята!
— Не спешите делать выводы. Предоставьте это мне, — проворчал дворецкий почти шепотом, а потом, поняв, что Клик все слышал, добавил: — Да, Маннер прав. Вы на первый взгляд классные ребята. Но не стоит бежать впереди паровоза…
— Ну а пока… доброй ночи, — раздалось одновременно несколько голосов, а полная барменша послала вслед уходящим воздушные поцелуи. — Возвращайтесь завтра, дорогие мои.
Инспектор Клик посмотрел на Доллопса, и оба поняли, что им всенепременно нужно вернуться в «Башни» раньше Боркинса, иначе дворецкий может заподозрить неладное и, чего доброго, попытается проверить, как продвинулись «литературные» изыски детектива. Поэтому действовать необходимо быстро.
— Огхошо, Сэмми… — перебил монолог своего спутника Клик. — Лучше нам двинуфь назад к нашему «шалашу», чтобы комфогхфно усфроифься на ночь. — Инспектор «проглотил» четвертую кружку пива и, сутулясь, направился к двери.
Однако вопрос, прозвучавший ему вслед, заставил его вздрогнуть:
— А где вы остановились?
— В хижине в пагху милях офсюда, — не задумываясь, ответил Клик.
Барменша тут же нахмурилась.
— В хижине? — повторила она. — Так ведь нет никакой хижины по этой дороги, аж до самого Фетчворта. Тут дорога совершенно пустынная.
Клик разом подобрался.
— Неф, говогхифе? Для вас, можеф, и неф, а для нас есфь. Месфо, кофогхое мы называем «хижиной», вы бы фак не назвали. Да фолько на дгхугую посфель у нас денег неф.
— Как я понимаю, вы имеете в виду сарай в четверти мили от деревни? — снова улыбнулась барменша.
— Угадали. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — нестройным хором хриплых голосов ответили те, кто еще оставался в баре.
Ночь оказалась темной, как французский гуталин.
— Может, срежем путь по болоту, а Доллопс? — прошептал Клик, когда они отправились в путь по разбитой дороге. Стоило ему выйти за дверь кабака, как его выговор кокни разом исчез. — Тогда мы без сомнения намного опередим Боркинса. А этот туман скроет нас. Вон там стога сена; пойдем, прячась за ними. Как тебе эта ужасная барменша?
— Не женщина, а горгона Медуза! По крайней мере, на вид! — с отвращением фыркнул Доллопс. — Нам нужно отойти в сторону и пропустить Боркинса, а потом пойти напрямик. Этот старый дворецкий еще тот ходок. Давай-ка свернем сюда и дальше по полю. В конце концов, то, что сегодня так темно, нам только на руку.
Инспектор тяжело вздохнул. Со стороны могло показаться, что он сожалеет о том, что так темно.
— Нет, Доллопс, — протянул он. — Мы все-таки не напрасно провели этот вечер. Кое-что мы узнали. Теперь вопросов у меня больше, чем ответов. Вот только какое отношение имеет Боркинс к местной мануфактуре? Однако как бы там ни было, мне кажется, он увяз в происходящем по самые гланды. Нужно всего лишь осторожно копнуть рядом, и все тайное окажется явным. Правда, копать надо осторожно… Но ведь ты, как всегда, поможешь мне в этом? Без тебя у меня ничего не выйдет.
— Как всегда, сэр, как всегда, — хриплым шепотом вздохнул Доллопс. — Вы же знаете, я всегда вместе с вами. Вы же не лишите меня такого веселья?
— Ты славный парень!
И они прибавили шагу.
Глава XX
Предварительное судебное заседание
В четверг небо было ясным, синим, как сапфир, и рассвет разыгрался во всей красе.
— Какой чудесный день! Жаль, что придется тратить его впустую на это расследование, — вздохнул Клик на следующее утро. Однако позавтракав, он направился к входной двери, на ходу потягивая сигарету и бормоча под нос, словно пытаясь убедить самого себя: — Здесь случилось убийство. Нужно осмотреть все вокруг!
А потом, резко развернувшись, инспектор вернулся в мрачный зал, хотя тусклое освещение помещения вызывало у него инстинктивное раздражение. Однако мысленно он был с Мерритоном в деревенской тюрьме. Сэр Найджел будет там оставаться, пока не закончится предварительное следствие. А днем, когда оно закончится, ему придется пройти неприятную и унизительную процедуру в суде. Инспектор Клик отлично знал, до чего может довести человека, тем более сквайра, открытое дознание коронера.
Могли ли они отпустить Найджела, несмотря на обилие косвенных улик? Был ли шанс в том, что долговая расписка, подписанная Старком, которую инспектор нашел в кармане мертвеца, перевесит другие улики? Ответ на это будет дан сегодня. Возможно, эта расписка — единственный шанс для спасения молодого сквайра. Но сможет ли сэр Найджел, не потеряв лица, пройти через все унижения? Вот в чем вопрос.
Следствие продолжалось еще пару часов. А с одиннадцати сам особняк и его окрестности стали заполняться любопытными. Репортеры местных газет, один или два корреспондента из Лондона — представительские аккредитации от той или иной газеты открывали им все двери. В итоге пришлось отправить Петри дежурить у двери, чтобы не разрешать заходить случайным посетителям. Полицейскому было дано задание пропускать только тех, кто реально мог сообщить что-то важное относительно убийства, — свидетелей пускали в дом без лишних вопросов. Удивительно, сколько людей, как выяснилось, «знали вещи, связанные с преступлением и, без сомнения, важные для следствия». Однако все они были опрошены меньше чем за час, и ничего существенного узнать не удалось.
В пятнадцать минут второго прибыла Антуанетта Брелнер, одетая во все черное. Она прикрыла лицо вуалью, которая лишь подчеркивала бледность лица. Ее сопровождал дядя.
Инспектор встретил их в зале. При виде детектива Антуанетта покачнулась, едва не рухнув на пол, а потом, решительно взяв себя в руки, шагнула к полицейскому.
— Вы тот самый господин Хэдленд? — заявила она скорее, чем спросила, причем голос звучал твердо, хотя при желании в нем можно было различить некий оттенок неуверенности. — Я — мисс Брелнер, Антуанетта Брелнер. Наверное, вы слышали обо мне от Найджела, господин Хэдленд. Я собиралась выйти за него замуж. А это — мой дядя. Я живу у него в поместье. Господин Хэдленд… Господин Брелнер, — манерно представила она друг другу мужчин, и те, согласно принятому этикету, вежливо поклонились друг другу.
— Рад встретиться с вами, господин Хэдленд, — произнес господин Брелнер на своем чуть неестественном английском. — Жаль, что наша встреча произошла при столь трагичных обстоятельствах.
