Марджори Эллингем - Смерть призрака
— Не хотите ли щепоточку? — спросил он ее. Немного смешавшись от его фамильярности, она довольно резко отреагировала:
— А что это такое?
— Мышьяк, — захохотал Фред Рэнни, да так, что его чуть не вывернуло.
Он был неотесанным мужланом, по ее мнению.
Рэнни вручил ей белую чешуйчатую краску, оставшись непреклонным в их обычном споре относительно цены, и когда она удалилась, еще посмеялся, довольный, что дал ей по носу такой удачной шуткой с мышьяком.
У Миссис Поттер оставалось очень мало времени на ленч. Из магазинчика на Черч Стрит, который продал десять ее рисунков пером, ей позвонили, как только она вернулась от Рэнни, и она еще целый час потратила на то, чтобы упаковать, проставить цены и отправить по почте новые рисунки.
Когда она вернулась и внесла в дом посылку с деревянными блоками от Салмона, которую оставил у ее порога Рэнни, оставалось всего пятнадцать минут до прихода мисс Каннингхем. Она приготовила себе в кухоньке чашку бульона из кубика и села у окна мастерской, чтобы выпить его. Это были ее первые свободные минуты после утреннего завтрака. Она еще подумала, что и они тянутся слишком уж долго.
Обычно раньше она могла позволить себе в такие минуты счастливого безделья занять свою голову тысячью мелких мыслей, но теперь ей вовсе не удавалось это. Стоило ей хоть ненадолго разгрузить себя, как мысли ее тотчас обращались к тому, что было запретным, к той вещи, о которой она не смела думать и думала постоянно, к тому ужасному, что свалилось на нее и сделало все, раньше интересовавшее и занимавшее ее ум, ничтожным в сравнении с этим.
Вот почему она почувствовала облегчение, когда щелкнула задвижка садовой калитки и послышались мягко-тяжелые шаги мисс Флоренс Каннингхэм на гравии дорожки.
Она убрала подальше пустую чашку и вышла навстречу гостье с немного вымученной профессионально-приветливой улыбкой.
Мисс Каннингхэм являла собой весьма яркий образец дамы с претензиями. Она была массивна, любезна, немолода и решительно лишена всяких проблесков таланта. Ее твидовое пальто и такая же юбка, шелковая блуза и шляпка-колпак могли принадлежать любой провинциальной классной даме. У нее водились деньжата, и она могла себе позволить питать страстную любовь к занятиям искусством акварели.
Она не отличалась красотой. Ее голубые глаза были посажены слишком близко друг к другу, а рот пересекался вертикальными складками, и было такое впечатление, что он перетянут и искусственно сложен в трубочку. У нее было обыкновение раз в две недели приходить к миссис Поттер со своими этюдами, чтобы та их разобрала и дала соответствующие советы. И сейчас тоже она принесла большую папку этюдов, только что вернувшись с «рисовальной оргии» около Рэя.
— Славная погодка! — сообщила она негромким, но явно взволнованным голосом. — Я рисовала все утро. Такое дивное освещение, такой цвет! Там была целая толпа рисующих!
Миссис Поттер внезапно ощутила, насколько она безоружна перед этим напором эмоций, перед прекрасной погодой в окрестностях Рэя, этюдами мисс Каннингхэм и ею самой. Все это показалось ей необъяснимо бессмысленным, и такое ощущение было ей внове.
Ее посетительница стянула с рук коричневые детские перчатки и стала распаковывать свои изделия с рвением ребенка, приготовившего сюрприз для взрослых.
Миссис Поттер чувствовала, как жадно гостья наблюдает за ее реакцией, и, когда около дюжины зеленых пейзажей, ужасающе похожих один на другой, были разложены перед ней на столе, она, пересилив себя, начала их разбирать, стараясь припомнить обычные для этих занятий слова и фразы. Она изображала те самые всплески изумления и одобрения, которых так жаждала ее посетительница и за которые она платила чистоганом.
Когда улеглось первое возбуждение от демонстрации этюдов, глаза мисс Каннингхэм обрели несколько более прозаическое выражение и она уселась поудобнее, совершенно явно приготовившись посплетничать.
— Есть ли какие-нибудь новости? — спросила, понижая голос и конфиденциально наклоняясь к собеседнице. — Я ведь в последний раз была у вас почти сразу… сразу после случившегося. Вы припоминаете? Вы были тогда так потрясены, и я провела у вас не более десяти минут. Вы, бедняжечка, выглядели совсем больной. Впрочем и сейчас вы ненамного лучше! — Она произнесла последние слова, окинув свою жертву оценивающим взглядом и, не переводя дыхания, продолжила: — Я была в отъезде, поэтому знаю немногое. Газеты почему-то так сдержанны, не правда ли? Однако моя приятельница, мисс Ричарде, чей брат служит в Ведомстве иностранных дел, сообщила мне, что полиция вовсе перестала заниматься этим делом. Это правда?
Миссис Поттер опустилась на стул напротив мисс Каннингхэм не потому, что собиралась вступить в беседу, но потому, что колени отказывались ее поддерживать. Она чувствовала, как взмок ее лоб под челкой, и вяло удивилась, почему никак не может избавиться от этой противной физической реакции на мысли, которые попросту не должна впускать в свой мозг.
Мисс Каннингхэм продолжала разглагольствовать с отвратительным рвением человека, сумевшего разбить лед недозволенности вокруг трудной темы.
— Я полагаю, вы еще не слышали? Полиция весьма мало этим занимается, и я уже понимаю почему. Это должно вас ужаснуть, — прибавила она, пытаясь как бы сделать собеседницу причастной к некоей особой тайне. — Вы ведь знали его достаточно хорошо, не так ли? А не был ли он вашим учеником?
— Дакр? — удивилась миссис Поттер. — О нет! Я никогда с ним не общалась.
Она могла бы добавить, что это было невозможно, но инстинктивно воздержалась, не сказав более ничего. У нее было такое чувство, что она стоит посредине потока несущегося вперед транспорта и что единственное спасение в том, чтобы не совершать никаких лишних движений.
На лице мисс Каннингхэм появилось некое подобие удовлетворения, которое слегка изменило свойственное ей выражение лицемерной доброжелательности.
— Я полагаю, что следствие было довольно забавным, не так ли? Я точно не могу это утверждать, но ведь отчеты в газетах были такими туманными и расплывчатыми! Там была одна деталь, о которой я хотела вас спросить. Оказывается, он был женат? Но я всегда полагала, что он был помолвлен с мисс Лафкадио. Возможно, я не права?
Миссис Поттер с трудом смогла выдавить из себя ответ.
— Они когда-то были помолвлены, но потом расторгли помолвку. Это произошло еще до его отъезда в Италию, как вы должны были бы знать!
— О, понимаю! — кивнула мисс Каннингхэм, вытянув губки, и без того уже сложенные трубочкой. — Ну, разумеется, — добавила она вдруг, тревожно расширяя свои голубенькие глаза, — так он был убит, ведь это правда? О, простите, простите, что я употребила это слово, но я полагаю, что его закололи. Ах, я вижу, что вам вовсе не хочется об этом говорить? Это же так болезненно! — Ее обычно сладостные глазки теперь горели каким-то адским огнем. Миссис Поттер чувствовала, как капли пота скатываются вниз из-под ее челки. Болтливая старая кумушка, по-видимому, обладала дьявольской проницательностью и незаурядной волей к тому, чтобы вырвать правду из осведомленного источника. Миссис Поттер вяло воспротивилась этому.
— Ну, разумеется, вы не знаете, — рассмеялась мисс Каннингхэм с легким оттенком превосходства. — Разумеется, милочка, вы не знаете, иначе вы не могли бы сидеть здесь, не так ли? Я лишь была поражена… Конечно я слышала, или скорее, сделала выводы из того, что упоминала мисс Ричарде, что в этом каким-то образом был замешан посол… Нет, нет, не то, чтобы он это сделал сам, но, поскольку он при этом присутствовал… — она понизила голос, — мисс Ричарде полагает, что это может быть связано с большевиками… Вы понимаете? Это не вполне преднамеренно, но в пропагандистских целях… Как эти суфражистки… Кто-то уже слышал о таких необычайных случаях. — Но поскольку ее слушательница сидела молча с неподвижно-каменным лицом, отражавшим явное и смешное по мнению мисс Каннингхэм, негодование, то она сделала последнюю попытку вытянуть из нее что-нибудь путное. — Я полагаю, — произнесла она, — я полагаю, что у вас нет никаких догадок на этот счет?
— Нет, — тупо ответила миссис Поттер, — у меня нет никаких догадок.
И когда мисс Каннингхэм наконец упаковала свои акварели и уже готова была отбыть, явно отняв у хозяйки больше времени, чем было положено, она сделала еще одну, финальную попытку.
— Бедная миссис Лафкадио, — изрекла она, — Она ведь так стара! Какой удар для нее! Как ужасно оставить все это в таком виде, когда никто в действительности ничего не узнал!
Миссис Поттер схватилась за ручку двери.
— Да, — произнесла она нетвердым голосом. — Никто в действительности ничего не узнал. Вот в чем ужас!
— Вот именно это я и говорю! — с удовлетворением подтвердила мисс Каннингхэм и выплыла наружу.
