Адриан Дойл - Весь Шерлок Холмс. Вариации
И как я сам могу теперь засвидетельствовать, мисс Марри говорила чистую правду.
— Ну вот, это уже определенно лучше, — проговорил Холмс, потирая руки. — А что, у полковника была привычка запирать дверь за собой и своей женой в этой, как вы ее назвали, музейной? Он так делал каждый вечер после ужина?
Внезапное замешательство отразилось на лице нашей посетительницы.
— Господи, конечно нет! — воскликнула она. — Но я как-то об этом не подумала.
— Боюсь, однако, что это не меняет существа дела. Напротив, только лишний раз свидетельствует в пользу безумия полковника.
Взгляд серых глаз Коры Марри оставался спокойным и твердым.
— Мне не нужно объяснять этого, мистер Холмс. Я не стану спорить, что если полковник Уорбуртон вознамерился убить Элеонор и себя, он конечно же должен был запереть дверь.
— Позвольте заметить, сударыня, — сказал Холмс, — что вы судите о вещах чрезвычайно здраво. А что, если не принимать во внимание все эти индийские редкости, можно ли сказать, что в смысле своих привычек полковник был человеком обыкновенным?
— Безусловно. Хотя…
— В вас говорит женская интуиция?
— Сэр, а ваши хваленые суждения — что это, как не мужская интуиция?
— Логика, сударыня. Однако прошу простить меня за мою утреннюю раздражительность.
Мисс Марри грациозно склонила голову.
— Весь дом пробудился от двух пистолетных выстрелов, — продолжала она спустя минуту. — Когда мы заглянули в окно и увидели две безжизненные фигуры на полу и холодное синее мерцание света лампы, отраженного в лазуритовых глазах этой ужасной посмертной маски, меня охватил суеверный ужас.
С недовольным и скучающим видом Холмс откинулся в кресле, кутаясь в свой старенький халат мышиного цвета.
— Мой дорогой Уотсон, — сказал он, — сигары — в ведерке для угля. Будьте так добры, передайте мне коробку, если, конечно, мисс Марри не раздражает сигарный дым.
— Дочь английского офицера, служившего в Индии, мистер Холмс, — отозвалась наша прекрасная посетительница, — вряд ли может иметь возражения такого рода.
Она закусила губу и на мгновение задумалась.
— Вы знаете, когда мы с майором Эрншоу и капитаном Лэшером ворвались в комнату, первое, на что я обратила внимание, был запах сигары полковника Уорбуртона.
После этой малозначительной детали на какое-то мгновение воцарилось напряженное молчание. Затем Холмс вскочил на ноги, держа в руке коробку с сигарами, и сверху вниз уставился на мисс Марри.
— Не хочу обижать вас, сударыня, но вы абсолютно уверены в том, что говорите?
— Мистер Шерлок Холмс, — ответила она резко, — у меня нет привычки болтать попусту. Я помню даже, как у меня мелькнула нелепая мысль, что в комнате с медными статуэтками, деревянными идолами и розовыми лампами уместнее был бы запах фимиама.
Некоторое время Холмс неподвижно стоял у камина.
— Вполне возможно, существует какой-то сто сорок первый сорт, — произнес он задумчиво. — Ну ладно, сейчас, мисс Марри, я хотел бы услышать еще кое-какие подробности. Так, вы упомянули майора Эрншоу и капитана Лэшера. Эти люди тоже живут в доме?
— Да, майор Эрншоу уже некоторое время гостит у нас, а капитан Лэшер (мне показалось, что при упоминании имени капитана щеки Коры Марри слегка вспыхнули) просто зашел ненадолго. Он племянник полковника Уорбуртона, в сущности, его единственный родственник, и он… он гораздо моложе майора Эрншоу.
— Опишите, пожалуйста, вчерашний вечер, сударыня.
Кора Марри немного помолчала, как бы выстраивая свои мысли в определенном порядке, потом заговорила тихим, но уверенным голосом:
— Когда мы жили в Индии, Элеонор Уорбуртон была моей лучшей подругой. Она необыкновенно красива, и не будет клеветой, если я скажу, что все мы были поражены, когда она вышла замуж за полковника Уорбуртона. Он был прославленным воином и обладал сильным характером, но, насколько я могу судить, в быту это был человек нелегкий. Он часто бывал раздражителен, вспыльчив, особенно когда дело касалось его весьма крупной коллекции индийских раритетов.
Пожалуйста, поймите меня правильно, я очень хорошо относилась к Джорджу, иначе я не была бы сейчас здесь. И хотя их жизнь не обходилась без ссор — по правде говоря, они и вчера вечером тоже поссорились, — клянусь вам, в этом не было ничего такого, что могло привести к такой кошмарной развязке!
Когда они уехали из Индии, я поселилась вместе с ними в доме на Кембридж-террас. Мы жили там совсем как в каком-нибудь гарнизоне в горах Индии: с индусом-дворецким Чандрой Лалом, одетым в белую национальную одежду, в доме с диковинными божками и таинственной атмосферой.
Вчера вечером после ужина Элеонора заявила, что ей надо поговорить с мужем. Они удалились в музейную комнату, а мы с майором Эрншоу остались сидеть в маленьком кабинете, который зовется у нас «берлогой».
— Минуточку, — перебил ее Холмс, который в этот момент что-то записывал на манжете. — Раньше вы говорили, что в доме всего две комнаты, выходящие на альпийский садик: одна — это музейная комната. А вторая, следовательно, кабинет?
— Нет, вторая комната с окнами по фасаду — столовая. Кабинет расположен за ней, и они не сообщаются. Майор Эрншоу рассказывал что-то очень занудное, когда в комнату влетел Джек. Джек…
— Появился вовремя, — опять перебил ее Холмс. — Я полагаю, вы говорите о капитане Лэшере.
Наша посетительница взглянула на него своим открытым, чистым взглядом.
— Он действительно появился вовремя, — улыбнулась она.
Затем лицо ее погрустнело.
— Он сказал, что, проходя через холл, слышал, как его дядюшка и Элеонор ссорились. Бедняга Джек, он был очень огорчен. «Ну вот, я притащился в такую даль из Кенсингтона, чтобы повидаться с дядюшкой, — ворчал он, — и даже не решился войти к ним. Отчего они все время ссорятся?»
Я сказала, что он к ним несправедлив. «Просто я ненавижу скандалы, — ответил он. — Мне кажется, что хотя бы ради дядюшки Элеонор могла бы постараться сохранить нормальную семью». — «Она очень любит вашего дядюшку, — сказала я. — А что касается вас, то она, как и все мы, считает, что вы ведете чересчур легкомысленную жизнь».
Майор Эрншоу предложил втроем сыграть вист по два пенса, и тут, я боюсь, Джек был не слишком вежлив. Раз уж он такой легкомысленный, сказал он, то он тогда пойдет и выпьет стаканчик портвейна в столовой. А мы с майором Эрншоу стали играть в безик.
— Вы или майор Эрншоу выходили после этого из комнаты?
— Да. Майор сказал, что ему нужно принести сверху свою табакерку.
Я чувствовал, что при иных обстоятельствах Кора Марри рассмеялась бы.
— Он выскочил, хлопая себя по карманам и уверяя, что он не в состоянии играть в карты без нюхательного табака.
Я ждала его с картами в руках, и мне вдруг стало казаться, что в этой тихой комнате вокруг меня постепенно собираются все безымянные страхи ночи. Я вспомнила, как за ужином у Элеонор блестели глаза. Я вспомнила смуглое лицо индуса-дворецкого Чандры Лала, который, казалось, злорадствовал с тех пор, как в доме появилась эта посмертная маска. И как раз в этот момент, мистер Холмс, я услышала два выстрела.
От волнения Кора Марри даже вскочила.
— Пожалуйста, не подумайте, что я ошиблась, что я перепутала и что это не были те самые выстрелы, которыми были убиты Джордж и…
Глубоко вздохнув, она снова села.
— В какое-то мгновение я совершенно окаменела. Затем я бросилась в холл и чуть не столкнулась с майором Эрншоу. В ответ на мой вопрос он начал бормотать что-то невразумительное, когда из столовой вышел Джек Лэшер со стаканом портвейна в руке. «Вам, Кора, лучше бы держаться подальше, — сказал он. — Возможно, где-то здесь грабитель». Мужчины бросились к двери в музейную комнату. Я помню, что майор Эрншоу закричал: «Вот черт! Заперто! Помогите мне, юноша, и мы высадим эту дверь». — «Послушайте, сэр, — сказал Джек, — против такой двери нужна тяжелая артиллерия. Держитесь, пока я обегу кругом и попробую войти через французское окно». В результате мы все выскочили наружу…
— Все?
— Майор Эрншоу, Джек Лэшер, Чандра Лал и я. Заглянув через ближайшее окно в комнату, мы увидели Джорджа и Элеонор, лежащих навзничь на красном брюссельском ковре. Из раны Элеонор еще сочилась кровь.
— И затем?
— Может быть, вы помните, я говорила вам, что перед домом — альпийский садик?
— Да, я обратил на это внимание.
— Альпийский садик, выложенный камнями. Так вот, крикнув остальным охранять дверь, чтобы убедиться, что грабитель не сбежал, Джек поднял большой камень и вдребезги разбил окно. Но там не было никакого грабителя, мистер Холмс. Я сразу же увидела, что оба окна заперты на двойные шпингалеты. Тут же, прежде чем кто-либо успел приблизиться к двери, я подошла и убедилась, что она заперта изнутри. Понимаете, мистер Холмс, вообще-то я знала, что там не могло быть грабителя.
