Джеймс Чейз - Что лучше денег?

Бредовая идея, только и всего.

Следующие три дня я прожил как в вакууме. Я все время сидел дома и ждал телефонного звонка.

Сарита не приходила в сознание, и жизнь ее висела на волоске.

Я не хотел никого видеть и почти не притрагивался к еде. Весь день я одиноко сидел в кресле, непрерывно курил и ждал.

Время от времени заглядывал Джек, но он понимал, что я хочу быть один, и оставался не более нескольких минут. Все знали, что я жду звонка из больницы и что любой другой звонок будет для меня как нож в сердце, поэтому никто не звонил.

Только на третьи сутки около девяти вечера раздался звонок. Я подошел к телефону и схватил трубку.

— Да? Холлидей слушает.

— Мне надо с тобой поговорить.

Это была Рима, я сразу узнал ее голос. Сердце у меня сжалось, потом бешено застучало.

— Ты где?

— В баре гостиницы «Астра». Я жду. Когда ты приедешь?

— Сейчас же, — сказал я и повесил трубку. Потом позвонил в больницу и предупредил, где меня искать, если будут какие-нибудь новости.

Шел дождь.

Я надел плащ, выключил свет и вышел на улицу.

Пока я ехал в такси к гостинице «Астра», во мне росло холодное чувство страха. Я понимал, что Рима не пустилась бы в этот путь для встречи со мной, если бы не имела что-нибудь на уме, и это что-нибудь могло быть только к ее выгоде.

«Астра» была лучшей гостиницей в Холланд-Сити. Рима уже начала менять свой образ жизни, пользуясь моими деньгами. Она и приехала затем, чтобы урвать свой куш, уж это точно.

Я был привязан к телефону. Она может назвать мне свои условия и уйти, а я даже не попытаюсь выследить ее, чтобы прикончить в каком-нибудь безопасном месте. В любой момент мне могли позвонить и срочно вызвать в больницу. Я был в капкане, и она наверняка об этом догадывалась, иначе не рискнула бы встретиться со мной.

Я вошел в бар, который в этот час был почти пуст. У стойки три человека беседовали вполголоса, потягивая виски. За столиком в углу две женщины средних лет болтали без умолку за коктейлем из шампанского. В другом углу сидел молодой широкоплечий мужчина атлетического сложения, одетый в кремовый пиджак спортивного покроя, белый шарф с красными полосами, повязанный узлом на шее, расклешенные брюки бутылочного цвета и темно-коричневые замшевые туфли.

Он привлек мое внимание своей грубой животной красотой. Он был похож на разбогатевшего водителя грузовика, и в гостинице люкс чувствовал себя явно не в своей тарелке. В большой загорелой руке он держал бокал с коктейлем. На его диковатом лице, красивом своей необузданной чувственностью, отражалось замешательство.

Я посмотрел по сторонам, отыскивая взглядом Риму.

Она сидела в центре бара, в окружении свободных стульев и столов. Я с трудом узнал ее. На ней был черный жакет поверх зеленого платья, волосы выкрашены по последней моде в черное с сединой. Она выглядела как размалеванный манекен, такая же холодная и твердая.

Разумеется, она вовсю тратила мои деньги.

Я подошел к ней, пододвинул стул и сел напротив. При этом рослый мужчина, сидевший в углу, заерзал на стуле и впился в меня глазами. Я понял, что это ее телохранитель.

— Привет, — сказала Рима. Открыв сумочку из кожи ящерицы, она вытащила мое письмо и швырнула передо мной на стол. — Как все это понимать?

Я смял письмо и сунул его в карман.

— Ты получила десять тысяч. Этого тебе должно хватить. Сейчас я не могу тратить ничего лишнего, мне понадобятся все мои деньги, чтобы спасти жизнь жены.

Она достала из своей сумочки плоский золотой портсигар, взяла сигарету и щелкнула золотой зажигалкой фирмы «Данхилл».

— Похоже на то, что мы с тобой отправимся в тюрьму, — сказала она. — Я говорила Тебе, что мне на все наплевать. Я-то думала, что ты захочешь остаться со своей женой, но если тебе хочется в тюрьму, я могу это устроить.

— Ты не думаешь, что говоришь, — сказал я. — Сейчас у меня на счету каждый доллар, я должен платить за жену. В конце месяца я дам тебе что-нибудь, не знаю сколько, но дам. Это все, что я могу сделать.

Она засмеялась.

— Ты сделаешь гораздо больше, Джефф. Ты дашь мне чек на десять тысяч долларов прямо сейчас, а первого числа следующего месяца еще один чек на тридцать тысяч. Таковы мои условия. Мне нужны деньги. Если я не получу их, я готова пойти в тюрьму. Если я пойду в тюрьму, ты пойдешь вместе со мной. Решай сам.

Я смотрел на нее в упор. Должно быть, сжигавшее меня желание уничтожить ее отразилось на моем лице, потому что она неожиданно захихикала.

— Знаю, знаю. Ты хотел бы убить меня, верно? Так вот, ты сам себя водишь за нос. Не на такую напал. Видишь вон того бугая, разодетого в пух и прах? Он в меня влюблен. Он не задает вопросов. Он делает то, что я ему скажу. Это всего лишь туполобый слепой бык, но он без предрассудков. Зря ты думаешь, что сумеешь справиться с ним. Он никогда не отходит от меня дальше чем на три метра. Ты не сможешь убить меня, даже если найдешь, а ты и найти-то не сможешь. Так что выбрось это из головы.

— Видимо, ты не понимаешь, в каком я положении. — Я старался говорить спокойно. — Моя жена серьезно пострадала в результате несчастного случая, она в опасном состоянии. Мне предстоит множество непредвиденных расходов. Я прошу только об отсрочке. Сейчас я не могу дать тебе денег, мне нужно оплачивать счета врачей.

— Не можешь? — Она откинулась на спинку стула и подняла брови. — Ну, ладно, тогда я должна идти в полицию. Либо я получаю деньги, либо ты идешь в тюрьму. Выбирай.

— Да послушай же…

— Это ты послушай! — Она подалась вперед, и лицо ее вспыхнуло злобой. — Похоже, у тебя короткая память. Такая же сценка происходила одиннадцать лет назад. Может, ты ее и забыл, зато я помню. Мы сидели рядышком в автомобиле. Ты сказал, что отведешь меня в полицию, если я не дам тебе тридцати долларов. Помнишь? Ты взял мой кошелек и все, что у меня было. Ты диктовал мне условия. Ты сказал, что я буду работать на тебя, пока не выплачу деньги. Я предупреждала, что никогда тебе этого не забуду, и я не забыла! Я дала себе слово, что если мы когда-нибудь поменяемся ролями, я отплачу тебе тем же. Мне наплевать, что будет с твоей женой, да и с тобой тоже, поэтому не трать слов попусту! Я хочу получить от тебя прямо сейчас десять тысяч долларов, иначе я иду в полицию!

Каменное выражение ее порочного лица не оставляло никакой надежды найти слова, которые зажгли бы в ней искру милосердия. Я чуть было не поддался мгновенному искушению послать ее к черту, но вовремя спохватился. Она была наркоманка с непредсказуемым поведением, и я не имел права рассчитывать на то, что она блефует. Она могла пойти в полицию, и в этом случае можно было не сомневаться, что уже через несколько часов за мной придут. Положение было безвыходное. Она загнала меня в тупик. Ничего не оставалось, как платить.

Я выписал чек и пододвинул его к ней через стол.

— На, — сказал я и сам удивился твердости своего голоса. — А теперь я хочу тебя предупредить. Ты права, что я намерен убить тебя, и в ближайшие дни я найду и убью тебя, запомни это.

Она захихикала.

— Перестань корчить из себя героя фильма и не забудь, что первого числа мне нужны тридцать тысяч. Если я не получу их, будешь разговаривать не со мной, а с полицией.

Я поднялся. Краем глаза я видел, что ее дружок тоже встал.

— Мое дело предупредить, — сказал я и пошел не оглядываясь через весь бар к телефонным кабинам. Я позвонил в больницу и сказал дежурной медсестре, что еду домой.

— Одну минуту, мистер Холлидей…

Я был совершенно подавлен, но тревожные нотки в ее голосе заставили меня насторожиться. Я слышал, как она разговаривала с кем-то вполголоса, потом сказала:

— Мистер Холлидей? Доктор Вейнборг просит вас приехать. Не волнуйтесь, ничего не случилось, но он хотел бы видеть вас как можно скорее.

— Еду, — сказал я и повесил трубку.

Я вышел из бара на улицу, остановил такси и сказал водителю, чтобы он быстро отвез меня в больницу.

Когда машина тронулась, я мельком увидел Риму и ее дружка, которые шли к стоянке. Она улыбалась ему, задрав голову, а он не спускал с нее жадных глаз.

Я доехал до больницы быстрее чем за семь минут, и меня проводили прямо в кабинет доктора Вейнборга. Он вышел из-за стола и пожал мне руку.

— Мистер Холлидей, мне не очень нравится, как идет выздоровление вашей жены, — сказал он. — К этому времени следовало ожидать признаков улучшения, но если быть откровенным, их нет. Поймите меня правильно. Состояние ее не ухудшилось, но и не улучшилось, а в подобных случаях мы ждем улучшения через три-четыре дня после операции.

Я пытался что-то сказать, но пересохшие губы не слушались меня. Я тупо уставился на него и ждал.

— Я говорил с доктором Гудиером. Он считает, что вашу жену следовало бы показать доктору Циммерману.