Эрл Гарднер - Дело о дневнике загорающей
– То есть он так и не спросил вас, что вы там делали, кроме того, что кому-то сигналили?
– Вот именно. – Мейсон усмехнулся.
– Замечательно! И что же мы теперь будем делать?
– Позвоним Дрейку и спросим, нашел ли он того рассыльного.
– Он его не нашел. Хотя обзвонил все службы, где есть курьеры.
– В таком случае остается последняя возможность – связаться с теми, кто шьет театральные костюмы. Одежда могла быть взята напрокат.
– Он уже над этим работает. А вот и он – легок на помине.
Раздался условный стук в дверь, которым пользовался только Пол Дрейк. Делла Стрит открыла.
– Ты не хочешь дать мне пинка под зад? – с ходу спросил Дрейк у Мейсона.
– С чего бы это?
– А с того, что я оказался набитым дураком и меня следует наказать не позднее следующей недели. И как я только сразу не раскусил этого рассыльного!..
– Давай ближе к делу, Пол. Рассказывай!
– Прежде всего я должен был заметить, что это была не обычная курьерская служба, что это был театральный костюм.
– Как бы ты это определил?
– Подделку видно сразу – там, во-первых, не было значка с номером, вместо него на фуражке красовалась медная бляха с каким-то именем, и моя секретарша приняла ее за название службы. Но это не самое худшее…
– А что же самое худшее?
– Этим рассыльным мог быть Говард Прим – парень, замешанный в угоне трейлера.
– Ты уверен?
– В том-то и дело, что нет, черт меня подери! Я не уверен и не могу дать тебе что-то, что бы ты мог потом использовать.
– Не кипятись, Пол! Давай по порядку.
– Вчера ночью, Перри, у меня работало много людей. Нужно было сделать массу вещей, и ночная секретарша на коммутаторе буквально разрывалась на части. Поэтому, когда откуда-то появился курьер и сказал, что у него конверт для Пола Дрейка, который я должен передать тебе, как только ты появишься, она не обратила на это внимания. Взглянула только на адрес, а курьера словно ветром сдуло. Даже расписку не попросил. Звонки шли один за другим, коммутатор аж накалился, я все время с кем-то разговаривал…
– Не стоит об этом. Я прекрасно знаю – ты работал, математических результатов в такой работе не бывает.
– Да, Перри. Мы следили за Примом, или Сэккитом, – не имеет значения, но кончилось тем, что мои люди остались в дураках. Он ушел. Вернее, вошел в какое-то учреждение, а обратно выходящим они его так и не увидели.
– А при чем здесь костюм?
– Костюм как раз все расставляет по местам, и не один, а целых два костюма. Их взяли напрокат перед самым закрытием: один – курьерский, а второй – одеяние священника, и агентство по предоставлению костюмов располагалось в том здании, куда в последний раз зашел Сэккит. Теперь-то ты понимаешь, что случилось? Мой парень к зданию близко не подходил: боялся спугнуть, и, когда оттуда вышел священник с пакетом под мышкой, ничего не заподозрил. Сэккит, он же Прим, заскочил, наверное, в туалет, переоделся, а костюм рассыльного захватил с собой. Лица его мой человек видеть не мог, да он и не ожидал такого поворота событий.
– Значит, ты полагаешь, что письмо доставил сам Сэккит?
– Возможно, хотя описание внешности не совпадает. Сэккит, по нашим сведениям, крепкий и коренастый, а этот курьер – тоненький и стройный… Дьявол! Пусть у меня все зубы выпадут, но это как пить дать могла быть переодетая девица. Я в тот момент не мог оторваться, а секретарша даже не удосужилась взглянуть на него как следует. Судя по ее описанию, это запросто могла быть девица.
– Ты не знаешь, куда направился Сэккит после того, как взял напрокат костюмы?
– То-то и оно, что нет, Перри! Это меня и бесит! Но после драки кулаками не машут, что было, то было.
– А когда твои ребята снова напали на след?
– Только около шести утра. Он вернулся на Митнер-авеню, 3921, где снимает жилье под именем Сэккита. Вел себя как ни в чем не бывало, поставил джип и, ни разу не оглянувшись, вошел в дом. Он, похоже, не ожидал, что у дома его тоже поджидают мои люди.
– Отлично, – сказал Мейсон, – будем исходить из того, что имеем. А на данный момент у нас, Пол, есть тo, что твой Манди опознал меня перед Большим советом присяжных как человека, которого он видел у Балларда в окне.
– Будь он неладен, этот Манди!
Мейсон кивнул.
– Но мне он сказал по-другому.
– А письменное донесение? – спросил Мейсон. – Рапорт он написал?
– Нет. Он… Впрочем, когда я сейчас об этом подумал, то мне кажется, кто-то ему хорошо подсказал этого не делать. В подобных случаях просто полагается подать письменный рапорт.
– А сказал он тебе, что его вызывают на Большой совет?
Дрейк покачал головой.
– Что ж, – заметил Мейсон, – будем довольствоваться тем, что есть.
– Но, Перри, – торопливо перебил его Дрейк, – ты же не можешь винить моего человека за то, что на него вышла полиция и что окружной прокурор сказал ему, что делать, а что – нет, и за то, что он не посмел ослушаться. В конце концов, он детектив и в этом городе ему еще жить и работать.
– Конечно нет, Пол. Но мне жутко интересно, действительно ли сказал ему многоуважаемый господин Бергер, кроме того, что не делать, еще и то, что делать. Я имею в виду опознание.
– Видишь ли, Перри, нужно знать Манди. Он консерватор. Порядочный, надежный, работящий. Если он что-то говорит, проверять не надо. Единственная заковырка с ним – излишняя робость, он не боец. Выходит из игры, как только запахнет жареным. У него хороший глаз, он безупречный исполнитель, но… он не боец, Перри.
– Другими словами, он бы не стал сопротивляться окружному, так?
– Он никогда бы не поклялся ни в чем, чего не видел своими глазами и в чем не уверен на все сто.
– Но с окружным прокурором бороться не стал бы?
– Нет. И нельзя от него это требовать. Ну а почему бы в самом деле тебе туда не пойти, на это могла быть веская причина… В убийстве тебя подозревать никто не собирается. Твой ночной визит важен только в том смысле, что помогает установить элемент времени. А что, Арлен Дюваль пришла сразу, как ты уехал?
– По крайней мере, так утверждает Манди.
– Ну если Манди это утверждает, то, скорее всего, так оно и есть. Что будешь делать, Перри?
– Ничего. Но если Бергер вызовет меня в качестве свидетеля и сумеет правильно поставить вопросы, мне придется пожертвовать клиентом.
– И что она тогда сделает?
– Чтобы спасти свою голову, она сделает единственно возможное – покажет, что нашла его мертвым, когда я ушел.
– И тогда Гамильтон Бергер…
– Трудно сказать. Он может повернуть дело так, что Большой совет предъявит обвинение нам обоим. Он взбешен, не забывай… О, Пол, давай хоть на минуту о нем забудем! Что у нас с Арлен? Что там было?
– Арлен – сущий дьявол. Когда полицейские сыщики обнаружили, что следят за пустым трейлером, они сильно расстроились. Сегодня утром они ворвались туда и устроили обыск.
– Черт! Обыск без ордера?
– Насколько мне известно, без. Не знаю как, но постепенно до них дошло, что их ночная пташка выпорхнула, ничего им не сказав. Они подкрались поближе, посовещались, и один побежал звонить. Мои люди не пропустили ничего.
– И что произошло?
– Двое других подошли вплотную и постучались. Два или три раза. Само собой, ответа не было. Тогда они попробовали дверь – она была открыта, – и они вошли.
– Как долго они находились внутри?
– Да они и сейчас там, Перри! Ребята, должно быть, дотошные. Проверяют основательно.
– Ладно, Пол, постарайся как-нибудь снова не потерять Сэккита. Все внимание ему.
– А ты, Перри? Что ты хочешь предпринять с Манди? Тебе это серьезно повредит?
– Я не сомневаюсь, что в данный момент Гамильтон Бергер увещевает Большой совет присяжных выдвинуть против меня обвинение в лжесвидетельстве.
– Что, если ему это удастся?
Мейсон пожал плечами.
– А все-таки, Перри, что, если он их убедит?
– Я подпишу обязательство.
– А дальше?
– Дальше не знаю.
– Ты что-то немного говоришь сегодня.
– А пока и говорить-то особенно нечего. Приставь еще людей за Сэккитом, Пол. Он для нас важен. Чертовски важен! И не дай ему надуть тебя еще раз.
– Нужно ли дать понять, что мы за ним следим?
– Лучше не надо. Если, конечно, нельзя этого избежать. И брось на него больше людей.
– О’кей, Перри! Что еще?
– Узнал ли что-нибудь об убийстве Балларда?
– Ничего нового. Кто-то зашел сзади и нанес удар по голове тяжелым предметом. Чем-то вроде дубинки. А когда тот уже стоял на коленях, трижды пырнул в него кухонным резаком.
– Откуда взялся резак?
– Это был нож Балларда. Кто бы им ни воспользовался, он взял его с магнитной вешалки над сушилкой.
– Это делает смерть еще более трагичной – жертву убили его же собственным ножом. Но одновременно исключает и преднамеренность и превращает дело в тот случай, когда действия разворачиваются на месте по непредвиденному сценарию.
– Кто это сделал, Перри?
– В том-то и загвоздка, пропади все пропадом! Согласно рассуждениям полицейских, а они вроде бы рассуждают логично и никакого изъяна в их логической цепочке я пока не вижу, убить Балларда могли только двое – Арлен Дюваль и Перри Мейсон. Но я-то этого не делал, черт меня побери!
