Филлис Джеймс - Смерть приходит в Пемберли
— В среду я и Джоан Миллер ходили в лес, сэр, и видели призрак старой миссис Рейли так же отчетливо, как я вижу вас. Она пряталась среди деревьев в черном плаще с капюшоном, но в лунном свете ее лицо было хорошо видно. Мы испугались и быстро бросились бежать. Она не преследовала нас. Но мы видели ее, сэр, клянусь Богом!
Попросили встать и Джоан Миллер, и та, явно перепуганная, робко пробормотала, что Бетти говорит правду. Хардкасл почувствовал, что вторгается в таинственный и зыбкий женский мир. Он просительно посмотрел на миссис Рейнолдс, которая пришла ему на помощь.
— Вы хорошо знаете, Бетси и Джоан, что покидать Пемберли вечером без сопровождения запрещено, а верить, что мертвые могут ходить по земле, глупо и не по-христиански. Мне стыдно, что у вас в голове такие извращенные представления. Я жду вас обеих у себя в гостиной после того, как сэр Селвин Хардкасл закончит допрос.
Сэр Селвин понял, что такая перспектива испугала девушек больше, чем все его слова. Они пробормотали: «Хорошо, миссис Рейнолдс» — и быстро сели.
На Хардкасла произвела большое впечатление мгновенная реакция на слова экономки, и он счел уместным восстановить свой статус окончательным увещеванием:
— Я удивлен, что девушки, которым повезло работать в Пемберли, разделяют такие суеверия. Вы изучали катехизис?
В ответ раздалось разноголосое: «Да, сэр».
Хардкасл вернулся на хозяйскую половину, к Дарси и Элизабет; его откровенно радовало, что осталась самая легкая часть задачи — увезти Уикхема. На арестованного надели наручники и, чтобы не подвергать дальнейшему унижению, вывели из дома тайно; сопровождал его только Дарси, который считал своим долгом пожелать Уикхему удачи и проводить его взглядом, пока Браунриг и Мейсон усаживали несчастного в тюремный фургон. Затем Хардкасл забрался в свой экипаж, но не успел еще кучер щелкнуть кнутом, как судья выглянул из окна и крикнул Дарси:
— Ведь катехизис запрещает поклонение идолам и суеверия, не так ли?
Дарси помнил, как мать учила его катехизису, но в его памяти осталось только то, что нельзя красть; этот запрет всплывал в его памяти со смущающей частотой в детстве, когда он и Джордж Уикхем ездили на пони в Ламтон и видели согнувшиеся под тяжестью спелых яблок ветви, которые свисали с забора сэра Селвина и словно манили к себе.
— Я думаю, сэр Селвин, — сказал серьезно Дарси, — можно считать, что катехизис не содержит ничего, что противоречит уставу и практике англиканской церкви.
— Именно так. Именно так. Я разделяю ваше мнение. Глупые девчонки.
И сэр Селвин, удовлетворенный успешным визитом, дал знак кучеру, и экипаж, за которым следовал тюремный фургон, покатил с грохотом по подъездной аллее, провожаемый, пока не скрылся из виду, взглядом Дарси. Хозяину Пемберли пришло на ум, что у него стало привычкой встречать и провожать гостей поместья, но тюремный фургон с Уикхемом приподнял завесу над тяжелыми воспоминаниями и несчастьями, связанными с Пемберли, и он от всей души пожелал, чтобы не возникла необходимость еще раз до следствия встретиться с сэром Селвином Хардкаслом.
Часть четвертая
Следствие
1Считалось само собой разумеющимся и в семье, и среди прихожан, что мистера и миссис Дарси, а также всех их домочадцев можно видеть каждое воскресенье в одиннадцать часов утра в сельской церкви Святой Марии. Известие о смерти капитана Денни распространилось с потрясающей быстротой, и отсутствие семейства на службе приписали бы или косвенному признанию в причастности к преступлению, или уверенности в вине мистера Уикхема. По общепринятому мнению, церковная служба дает законную возможность пастве оценить не только внешний вид, манеры, умение одеваться и возможный достаток новичков, но и поведение некоторых соседей, про которых известно, что они находятся в интересном положении, к коему причисляется не только беременность, но и многое другое, вплоть до банкротства. Хладнокровное убийство, совершенное в поместье одного из прихожан его сводным родственником, с которым тот находился во враждебных отношениях, неизбежно вызвало приток людей, явившихся на воскресную службу, приехали даже давно болевшие члены конгрегации, чья болезнь не позволяла им много лет присутствовать на богослужениях. Конечно, никто не был до такой степени невоспитан, чтобы открыто проявлять любопытство, но многое можно понять по рукам, воздеваемым в молитве, или по взгляду из-под шляпки во время пения гимна. Преподобный Персивал Олифант, который уже нанес частный визит в Пемберли, чтобы выразить соболезнование и сочувствие, сделал все, что смог, желая смягчить испытания, выпавшие на долю семьи: во-первых, он произнес невероятно длинную, мало вразумительную проповедь об обращении святого Павла, а во-вторых, вовлек мистера и миссис Дарси при выходе из церкви в такой пространный разговор, что остальным прихожанам, которым не терпелось скорее попасть к ленчу с холодным мясом, пришлось довольствоваться реверансом или поклоном, перед тем как сесть в карету или ландо.
Лидия не выходила из своей комнаты, и Бингли задержались в Пемберли, ухаживая за ней и делая приготовления для возвращения в тот же день домой. Так как Лидия после приезда разворошила всю одежду, то, чтобы уложить вещи в чемодан по ее вкусу, потребовалось гораздо больше времени, чем упаковать все чемоданы семейства Бингли. Однако к возвращению Дарси и Элизабет и ленчу, все было наконец закончено, и в двадцать минут третьего Бингли уже сидели в экипаже. Последние прощальные слова сказаны, и кучер натянул поводья. Экипаж тронулся, выехал на широкую дорогу, идущую вдоль реки, затем покатился вниз по склону и вскоре исчез. Элизабет стояла, глядя вслед карете, словно могла взглядом вернуть ее, а затем все, кто стоял на крыльце, повернулись, чтобы вернуться в дом.
В холле Дарси остановил Фицуильяма и Элвестона:
— Буду признателен, если вы через полчаса присоединитесь ко мне в библиотеке. Именно мы трое нашли убитого Денни, и нам придется давать показания на следствии. Сегодня утром после завтрака приезжал посыльный от сэра Селвина с сообщением, что коронер, доктор Иона Мейкпис, назначил заседание на одиннадцать часов в среду. Хочется убедиться, что наши воспоминания сходятся, особенно в том, что было сказано Уикхемом в первые минуты, и вообще полезно обсудить, как себя вести. То, что мы видели и слышали, так невероятно, а лунный свет настолько обманчивый, что подчас мне нужно убеждать себя, что все произошло на самом деле.
Раздались слова одобрения, и в точно назначенное время полковник Фицуильям и Элвестон вошли в библиотеку, где их уже ждал Дарси. У прямоугольного стола со столешницей, расписанной картами, стояли три стула, а по разным сторонам камина — два кресла с чехлами на пуговицах. После некоторого колебания Дарси жестом предложил гостям сесть в кресла, а сам, придвинув стул, расположился между ними. Ему показалось, что Элвестон, присевший на край кресла, чувствует себя неловко и чуть ли не смущен. Это так не вязалось с его обычной уверенностью в себе, что Дарси даже удивился, когда Элвестон заговорил с ним первый:
— Вы, конечно, свяжетесь со своим адвокатом, сэр, но в его отсутствие, если я могу чем-то помочь, то я к вашим услугам. Будучи свидетелем, я не могу представлять в суде интересы мистера Уикхема или хозяев Пемберли, но если вы сочтете, что от меня может быть польза, я могу воспользоваться на некоторое время гостеприимством миссис Бингли. Она и мистер Бингли были так добры, что предложили еще пожить у них.
Он говорил нерешительно; этот умный, удачливый, даже несколько высокомерный молодой адвокат вдруг превратился в неуверенного и неловкого юнца. И Дарси понимал почему. Элвестон боялся, что его предложение может быть истолковано, особенно полковником Фицуильямом, как хитрость, позволяющая быть поблизости от Джорджианы. Дарси колебался лишь несколько секунд, но этого времени хватило, чтобы Элвестон продолжил:
— У полковника Фицуильяма есть опыт в проведении военно-полевых судов, так что, возможно, вам не нужны мои советы, тем более что полковник в отличие от меня хорошо знает местные проблемы.
Дарси повернулся к полковнику Фицуильяму:
— Думаю, ты согласишься, Фицуильям, что нам пригодится любая юридическая помощь.
— Я не мировой судья и никогда им не был, — заявил невозмутимо полковник, — также не могу утверждать, что редкое участие в практике военно-полевых судов позволяет мне считать себя специалистом в гражданском уголовном праве. Так как я в отличие от Дарси не являюсь родственником Джорджа Уикхема, то у меня нет другого locus standi[8], кроме как в роли свидетеля. А какие советы полезны, пусть решает Дарси. Как признает сам мистер Элвестон, трудно понять, чем он может помочь в теперешней ситуации.
