Хью Пентикост - Чума насилия

Джерико почувствовал, как в нем закипает холодная ярость:

— Нет ли поблизости другого врача, к которому я мог бы обратиться?

— Если вы не будете тратить время на разговоры, я скоро закончу. Пожалуйста, выйдите.

Джерико вышел и закрыл за собой дверь. Старик захихикал:

— С Джо Годдардом не так-то просто сладить. Всего несколько месяцев прошло, как он вернулся из Вьетнама. Теперь он гоняет нас, как пленных вьетконговцев. Но врач он отличный. Только вам придется подождать, пока я не возьму свой рецепт. Когда ногу начинает дергать, без пилюль я чувствую себя, как будто меня поджаривают в аду. Такие же пилюли дают скаковым лошадям, когда они начинают хромать.

Джерико охватило предчувствие, что лучше не связываться с Годдардом, но на поиски другого врача времени не оставалось. Если полиция все-таки придет в усадьбу на выручку к Шеннону, то перестрелка так же неизбежна, как и то, что она затронет и Таню.

Спустя несколько минут, которые показались Джерико вечностью, пациент, прихрамывая, вышел из кабинета и закрыл за собой дверь.

— Стар ты для того, чтобы бегать по лесам за голыми девками, — сказал ему старик и злорадно захихикал. — Веди себя как подобает в твоем возрасте, Онслоу.

— Мы не остановимся, пока не переловим этих ублюдков всех до одного, — ответил ему Онслоу.

Из кабинета вышел врач в белом халате:

— Ступайте домой и берегите ногу, Онслоу. — Он протянул старику листок бумаги. — Вот то, что вам нужно, мистер Тенни. Для начала примете четыре штуки, потом по одной каждые четыре часа. — Он повернулся к Джерико: — Что у вас за неотложный случай?

Джерико покосился на любопытного старика и хромающего Онслоу:

— Мне нужно поговорить с вами с глазу на глаз.

— Значит, не так уж это и срочно, если у вас есть время на разговоры.

Годдард развернулся и направился в кабинет. Джерико последовал за ним и закрыл дверь.

— Меня зовут Джон Джерико, я гость в доме Алекса Баумана, — объяснил он.

— Я слышал, что там у вас неприятности, — ответил Годдард.

— Большие неприятности. Бауман убит.

— Почему вы мне не позвонили?

— Телефонный провод перерезан.

— Так, и что же? Это хиппи его убили?

— Точно неизвестно.

— А кто же еще? — Годдард снял халат и надел льняной пиджак. Потом проверил содержимое своего саквояжа. — Я — сторонник порядка и законности. Это одна из причин, почему я выбрал свою профессию. Но Богом клянусь, если на вас напала бешеная собака, то вы не станете дожидаться, когда приедет собачий ящик, а убьете ее сами. Возможно, сегодня наш город преподаст хороший урок всей стране.

— Я хочу, чтобы вы выслушали меня настолько беспристрастно, насколько можете, — попросил Джерико.

Голубые глаза доктора сузились:

— Я вас слушаю.

— В лесу скрывается группа хиппи. Один из них тяжело ранен — у него пуля в спине.

— Не хотите ли вы сказать, что предлагаете мне…

— Я предлагаю вам выслушать. — Джерико повысил голос. — Среди них находится женщина. Она тоже гость Бауманов. Это балерина Таня Жаркова.

— Я видел ее фотографию в газете, — кивнул Годдард. — Красивая женщина. Что она делает у хиппи?

— Они захватили ее в заложницы. Если я не приведу им врача для раненого, они убьют ее.

— Тогда нужно захватить с собой нескольких солдат и идти за ней.

— Если я приведу с собой полицию, они все равно убьют ее. И полицейских они убьют тоже. Их там пятьдесят человек, они вооружены и наготове.

— Вы хотите сказать…

— Я хочу сказать, что, если вы не пойдете со мной, причем как можно скорее, они убьют Таню. Это настоящие фанатики.

— Где они ее держат?

— Я не могу вам сказать. Если вы не согласитесь идти со мной и расскажете полиции, где они находятся, они убьют Таню.

Годдард сунул руку в карман и вынул сигареты. Вспыхнула зажигалка, и его светлые голубые глаза сощурились.

— Вероятно, вы удивитесь, мистер Джерико, если я скажу, что не верю ни одному слову из того, что вы мне сейчас рассказали? Я ничего о вас не знаю, но мне известно, что в нашем мире полно мечтательных доброхотов, которые симпатизируют этим убийцам. Я думаю, что вы хотите, чтобы я оказал одному из них помощь, и поэтому выдумали всю эту чепуху о попавшей в беду дамочке. Ну, так меня на это не купишь. Если вы хотите помочь вашему приятелю хиппи, советую вам обратиться в полицию. Лечить раненого заключенного — совсем другое дело. Но сначала — в полицию.

— Разве вы как врач не чувствуете себя обязанным лечить раненого, кем бы он ни был?

— Не при теперешних обстоятельствах. Предположим, что вы говорите правду. Что будет с нами, когда вы приведете меня к этому раненому хиппи? Вы думаете, потом они нас отпустят? Извините. Несите вашего раненого сюда, и я приложу все свое умение, чтобы вылечить его, но сообщу в полицию об огнестрельном ранении.

— Вы не оставляете мне выбора, — сказал Джерико.

— Я и не собирался предоставлять вам какой-нибудь выбор, мистер Джерико.

Джерико громко вздохнул:

— У меня нет машины, доктор. Может быть, вы отвезете меня в полицию и я смогу договориться с ними? Может быть, они согласятся пойти со мной. Они не могут рисковать жизнью мисс Жарковой.

— Если только ей действительно угрожают, — ответил Годдард. — Хорошо, на это я согласен. Моя машина за домом.

У доктора была машина с откидным верхом. Верх был опущен, и, садясь в машину, они почувствовали, как раскалилась кожаная обивка. Доктор бросил саквояж на заднее сиденье. Настояв на своем, он стал приветливее.

— Мы месяцами пытались найти разумный повод, чтобы выставить этих ребят из Бауман-Ридж. Похоже, они сами нашли решение этой проблемы.

— Не стоит забывать, какой ценой, — отозвался Джерико.

Он бросил взгляд в зеркало заднего обзора. Дорога позади была пуста. Вспомнив, что до казарм было около мили, он вытащил из кармана трубку и сунул ее в рот.

— Можно вашу зажигалку, доктор?

— Конечно, — ответил Годдард и полез в карман.

Джерико вытянул левую ногу и нажал на тормоз, схватил левой рукой руль, а правый кулак с сокрушительной силой обрушил на подбородок доктора. Голова Годдарда запрокинулась, машина опасно завиляла по дороге и наконец остановилась у обочины. Доктор сполз на руль. Джерико открыл дверцу со своей стороны и перетащил доктора на пассажирское сиденье. Потом сел за руль, развернулся и помчался обратно в город. Когда доктор пришел в себя, они уже проехали центр города. Он повернул голову и затуманенным взглядом посмотрел на Джерико.

— Вы — сукин сын, — прошептал он и поднес руку к распухшим губам.

Джерико прибавил газу. Мимо заправочной станции на окраине города они пронеслись со скоростью около семидесяти миль в час.

— Простите, доктор, — сказал Джерико и бросил взгляд в зеркало. Оставалось молиться, чтобы у дорожной полиции оказалось достаточно дел помимо контроля за скоростью. — Ехать нам недалеко. Когда все кончится, я дам вам возможность меня поколотить, если вам от этого будет легче.

— Я могу и не дождаться, — пробормотал Годдард. — Имейте в виду, если вы попытаетесь что-нибудь сделать на такой скорости, то ни у одного из нас не будет шансов уцелеть.

Снова показались ворота усадьбы. Джерико притормозил, держа правую руку наготове, на случай, если Годдард вздумает пошевелиться. Из-под покрышек брызнул голубоватый гравий, и Джерико на полном ходу свернул к усадьбе. У мостика через ручей он съехал с дороги.

— Отсюда пойдем пешком.

— Не собираюсь никуда идти, — заявил Годдард.

— Перестаньте, доктор, не вынуждайте меня снова быть грубым.

Джерико вышел из машины, взял с заднего сиденья саквояж и обошел машину кругом. Годдард сидел, прижав пальцы к распухшим губам.

— Пойдемте, старина.

Годдард покорно согнулся и выставил ноги из машины. Только теперь Джерико наконец увидел это, но было уже поздно. У Годдарда был револьвер. Наверное, он лежал в отделении для перчаток. Доктор держал револьвер за ствол, обнажив в улыбке белые зубы. Он занес руку для удара и обрушил его на Джерико. Последним усилием Джерико попытался закрыться рукой, чтобы удар не пришелся ему прямо по лбу, но ему показалось, что в районе левого глаза голова взорвалась изнутри. После этого настала темнота.

Предзакатные лучи солнца били ему прямо в глаза. Джерико очнулся. Он повернул голову и едва сумел сдержать крик. Боль была нестерпимой. Во рту пересохло. Ему показалось, что его вот-вот вырвет.

Последнее, что он видел до того, как потерял сознание, было ухмыляющееся лицо доктора и занесенная рукоятка револьвера. Он недооценил Годдарда — молодого, сильного, прошедшего войну.

Не в силах сдержать стоны, Джерико поднялся на одно колено. Машина доктора, конечно, исчезла. Джерико с трудом встал на ноги и, шатаясь, как пьяный, направился к березе, от которой его отделяло несколько ярдов. Он прислонился к дереву и постоял так, пока мир вокруг него не перестал тошнотворно кружиться. Отойти от березы было невозможно, поскольку только благодаря ей он мог удержаться на ногах. Наконец, ему удалось взглянуть вверх, на гряду, где стояли часовые хиппи. Они могли видеть, что произошло. Они могли остановить Годдарда и отвести его к Конраду. Он понадеялся, что так и случилось. Во всяком случае, Джерико понимал, что ему нужно попытаться убедить амазонку дать ему время на вторую попытку.