Джон Карр - Четыре орудия убийства
Терпение, дорогие мои читатели! Папочка Дюпа вас не разочарует. Вы узнаете о них в конце его статьи».
— Надо полагать, так оно и есть, — предположил Куртис. — Не мог же он ограничиться одними заголовками. Самое интересное должно содержаться в заключительной части репортажа. Возможно, Дюпа и прирожденный сыщик, но издателей газет он точно доведет до инфаркта. Смотрите, что пишет!
«Вероятно, в „Звезде Буасси“, сидя за бокалом вина с опытным полицейским Эркюлем Ренаром, я злоупотребил его доверием. Но сделал это ради торжества правды!
Уверен, что этот блюститель порядка заслуживает самых громких аплодисментов. Во время осмотра виллы „Марбр“ я задавал ему вопросы, а он как-то неохотно на них отвечал.
Мне показалось, что он чего-то боится. Более того, когда я, обследовав туалетную комнату мадам Клонек, сказал месье Ренару, что убийцей была женщина, он вздрогнул. Это меня заинтересовало, и я пригласил его в „Звезду Буасси“. Там за бокалом вина он и поведал мне, что произошло в ту ночь.
В субботу, около полуночи, месье Ренар возвращался домой. Путь его лежал мимо виллы „Марбр“. Поскольку, как он сказал, педаль его велосипеда сломалась, месье Ренар не ехал на нем, а катил.
Ну а если педаль была в исправности, а он не ехал на велосипеде потому, что выпил немного коньяку? Ну и что? Разве месье Ренар не имел права воспользоваться привилегией истинного француза и просто свободного человека пропустить рюмочку горячительного? Имел! Помешало ли ему это исполнить свои обязанности полицейского? Нет!
Его просили присматривать за виллой, и он исправно это делал. Увидев в окнах виллы свет, месье Ренар затаился в кустах и стал наблюдать. Он долго ждал, и в конце концов его сморил сон.
Он заснул, и то была его единственная провинность. Сколько длился его сон, наш полицейский не знает. Не понял он и что его разбудило. Но проснулся он мгновенно и при свете луны увидел, как из ворот виллы кто-то вышел и быстрым шагом направился в сторону Буасси.
Желая выследить незнакомца, участковый полицейский вскочил на ноги и рванулся за ним. Но он совсем забыл о велосипеде.
Наткнувшись на него, месье Ренар упал и так сильно ушибся, что долго не мог подняться. Тем временем подозрительный человек скрылся в лесу. Испытывая жестокую досаду в душе и боль во всем теле, участковый решил вернуться домой.
На следующее утро месье Ренар поспешил к вилле. Услышав крики запертой в туалете женщины, он понял, что произошла трагедия.
Известие об убийстве мадам Клонек ошеломило его настолько, что он лишился дара речи. Только тогда он понял, что видел убийцу.
Мужайтесь, месье Ренар! Вы же ни в чем не виноваты!
Но вам, мои дорогие читатели, интересно узнать, кто же вышел той ночью из виллы.
Основываясь на показаниях месье Ренара, папочка Дюпа со всей определенностью заявляет: то была женщина высокого роста».
Глава 12
НАСТРОЕНИЕ БАНКОЛЕНА
Сон в мягкой постели в дорогом номере парижской гостиницы, запах листвы, врывающийся вместе с теплым ветерком в распахнутые окна спальни, тишина ночного города, изредка прерываемая шумом машин… Об этом Ричард Куртис мечтал давно.
В четверть первого ночи он вышел из машины Банколена, остановившейся на площади Согласия возле отеля «Криллон».
— Уже поздно. Сегодня с миссис Толлер вы встречаться не будете, — с надеждой в голосе произнес молодой адвокат.
Всю дорогу от дома Делотрека Банколен был мрачен и предложил сначала заглянуть в кафе. Куртис понял, что никогда не забудет, как сыщик с надвинутой на лоб шляпой сидел за столом под зонтиком, вытянув перед собой свои длинные ноги. Лицо Банколена было суровым, как у Мефистофеля.
— На странное поведение Эркюля обратил внимание не только Робинсон, — неожиданно произнес он. — Оно и меня удивило. Но я решил, что причина тому совсем иная. Да, похоже, я теряю чутье. Значит, это все же была женщина?
— Выходит, что да.
— И вы в это верите?
— В цепочке фактов, которые приводит Дюпа, есть слабое звено, — ответил Куртис, вынимая из кармана газету. — Может быть, это и не так важно, но я все же скажу. Вот он пишет об одежде убитой. Да, халат ее персикового цвета, который мадам Клонек так и не надевала, действительно висел в шкафу.
Но Дюпа утверждает, что домашних тапочек нигде не было. А это совсем не так. Либо он подтасовывает факты, либо их кто-то убрал. Шелковые домашние тапочки желтого цвета я видел под туалетным столиком.
— Это я их убрал, — мрачно признался Банколен. — Давайте сосредоточим наше внимание на туалетном столике. На пятне от шампанского, на открытой баночке крема и лежавшем в ящичке стола стилете.
Гортензия говорит, что его туда положила она. Наличие этих предметов, включая тапочки, легли в основу моей версии. Она отличается от той, что выдвинул месье Робинсон.
Его версия вызывает у меня сомнения. На чем она основана? На таких заключениях, как: «это могла сделать только женщина» или «так поступить мог только мужчина».
Это же, как вы понимаете, совсем несерьезно. И все же статья в «Интеллидженс» может вызвать скандал. Так что сейчас мы поедем в «Криллон» и побеседуем с миссис Толлер.
Несмотря на опасения Куртиса, миссис Толлер охотно согласилась с ними встретиться.
Когда они вошли в вестибюль гостиницы, клерк за стойкой разговаривал по телефону. Он явно был встревожен. Увидев Куртиса и сыщика, служащий отеля прикрыл трубку ладонью.
— Месье, вас ждут, — сообщил служащий гостиницы и указал пальцем на телефонную трубку. — Я говорю с месье Стенфилдом. Он сейчас в номере миссис Толлер. Вас там очень ждут.
— Что-нибудь произошло?
— У них постоянно что-то происходит, — нахмурившись, ответил клерк и замолчал, замявшись. — Второй этаж, номер третий. Сейчас вас…
— Минутку, — прервал его Банколен. — Скажите, месье Стенфилд часто бывает у миссис Толлер?
— Ну, месье, это вполне естественно. Он же управляющий ее конторой.
— А вчера он приходил?
— Да. Ближе к вечеру. Я хорошо запомнил.
— Почему?
— Видите ли, в номер мадам можно подняться на отдельном лифте и выйти из отеля, минуя вестибюль. Этим лифтом пользуются только ее хорошие знакомые. Но вчера месье Стенфилд почему-то им не воспользовался. К мадам Толлер он прошел мимо меня и точно так же вышел. Приехал он около восьми, а ушел без четверти девять.
— Потрясающе! Вы в этом так уверены?
— Только во времени его ухода. Проходя по вестибюлю, месье Стенфилд посмотрел на часы. Он был так взволнован, чего раньше за ним не наблюдалось, что уронил шляпу. Она перекатилась через стойку, и я едва успел ее поймать.
— Да, вот еще что, — словно между прочим поинтересовался Банколен. — Скажите, регистрация входящих и выходящих телефонных звонков в гостинице ведется?
— Только выходящих. Это вполне естественно. Мы же должны выставлять за них счета.
— А входящих?
Служащий гостиницы помялся.
— В случае с мадам Толлер — да, — нахмурив брови, ответил он. — Видите ли, женщина она капризная и очень прижимистая. Убеждена, что мы выставляем ей счета и за входящие звонки. Поэтому, чтобы не возникло никаких недоразумений, все ее разговоры регистрируются.
— Тогда нам здорово повезло. — Банколен улыбнулся во весь рот. — Вы можете сказать, кто звонил ей вчера с утра до часу дня?
Клерк молча ушел и вскоре вернулся с толстым журналом.
— С огромным удовольствием, месье, — с достоинством заявил он. — Сделать это совсем нетрудно. За тот период времени ей позвонили всего один раз. Наш сотрудник на коммутаторе уверен, что это был месье Стенфилд. А теперь, месье, будьте добры, поднимитесь к мадам Толлер…
В холле третьего этажа их встречал Джордж Стенфилд. По его серьезному виду можно было подумать, что он собирается провести их не в номер гостиницы, а в усыпальницу фараона. На Стенфилде был пиджак спортивного покроя, под которым угадывалось небольшое брюшко.
Они вошли в большую комнату с двумя выходящими на площадь Согласия окнами. Все в ней было выдержано в бело-розовых тонах. На стуле с высокой спинкой, придвинутом к столу, сидела прямая как столб миссис Бенедикт Толлер. Увидев ее, Куртис многое понял.
Это была высокая, худощавая женщина с суровым лицом и темно-русыми волосами, уложенными в тугие локоны. Взглянув на нее, можно было смело сказать, что она — человек волевой и своенравный.
Длинный, с раздутыми ноздрями, вздернутый нос очень портил женщину. Видимо, из-за него Хант назвал миссис Толлер отвратительной, подумал Куртис.
Ее бледно-голубые глаза смотрели настолько бесстрастно, что казалось, упади в комнате люстра, она даже и не моргнет. Такие, как миссис Толлер, привыкли добиваться всего, чего хотят. А если не добиваются, то желают непременно узнать, по какой причине.
