Джон Карр - Она умерла как леди
— Меня — безусловно, — проворчал Крафт.
— Сначала у вас был только убийца, который мог ходить по мягкой почве, не оставляя следов. Теперь у вас появились два летающих трупа. Или хуже того — мужчина и женщина, которые отправились к Прыжку Влюбленных и там исчезли, как мыльные пузыри, чтобы появиться где-то еще…
— Заткнитесь! — буркнул Крафт.
Феррарс прислонился головой к спинке кресла, выпустив кольцо дыма. На его шее обозначились жилы, а глаза поблескивали из-под полуопущенных век.
— Это интригует меня, — заметил он, медленно описав в воздухе круг черепком трубки.
— Спасибо, — отозвался Г. М. — Надеюсь, мы вас позабавили.
— Я говорю серьезно. — Черенок описал еще один круг. — Вы имеете в виду, что мы — блистательные умы, собравшиеся здесь, — не в состоянии решить проблему, созданную Ритой Уэйнрайт и Барри Салливаном? При всем уважении к ним, их нельзя было назвать гигантами интеллекта.
Суперинтендент Крафт, погруженный в раздумья, скрестив руки на груди, пробудился от размышлений, чтобы задать вопрос:
— Вы были близко знакомы с этими двоими, мистер Феррарс?
— Риту я знал довольно хорошо. — Взгляд Феррарса устремился на портрет. Он вставил трубку в рот, задумчиво попыхивая ею. — А Салливана встречал только один или два раза. Он казался мне смазливым недоумком. Не знаю, что в нем могла найти девушка вроде Молли Грейндж… — Лицо художника приобрело циничное выражение. — Впрочем, у него был один талант, который мог нравиться местной публике. Он чертовски хорошо разгадывал головоломки.
— Вот оно! — воскликнул я.
Все повернулись ко мне.
— Вот — что? — с подозрением осведомился Г. М.
— Я пытался вспомнить, когда и где слышал упоминание о головоломках в связи с Ритой и Салливаном. О них упомянул сам Алек. Приглашая меня сюда в ту памятную субботу, он сказал, что его жена и Салливан обожают головоломки и что вечером мы, возможно, ими займемся.
— Профессор Уэйнрайт оказался неплохим пророком, — усмехнулся Феррарс. — И он сдержал слово, как истинный джентльмен.
— Вероятно, он с легкостью разгадывал головоломки? — спросил Г. М.
— Да, пока не начал деградировать. Но математические задачки нагоняют на меня тоску. Знаете, какой-нибудь зануда по имени Джордж входит и говорит: «У меня в курятнике есть определенное количество куриц. Если я увеличил вдвое их число по сравнению с вчерашним и втрое с половиной по сравнению с числом куриц, которое было во вторник у моей тети Матильды, сколько куриц у меня сегодня?» Вам хочется ответить: «Ради бога, Джордж, не усложняй жизнь. Ты ведь отлично знаешь, сколько у тебя куриц, верно?»
Феррарс снова выпустил облако дыма.
— Но это не математическая головоломка — тут требуется подлинное воображение. То, что изобрел не слишком умный Салливан, мы должны разгадать с помощью простого процесса обследования следов.
— Простого! — простонал Г. М. — Ох уж эта самоуверенная молодежь!
— Я настаиваю на своем. Нашему мистеру Салливану… — Феррарс наморщил нос, — не удастся одержать надо мной верх. Если маэстро признает, что оказался в тупике… — он кивнул в сторону Г. М., — я намерен попытать счастья. Что вы об этом думаете, суперинтендент?
Крафт все еще размышлял о чем-то. Он поднял взгляд, но словно сдерживал себя, скрестив руки на груди.
— Ну, джентльмены, могу ответить вам коротко и ясно, что я думаю. Я по-прежнему не убежден, что убийства вообще имели место.
Глава 15
Это вызвало небольшой взрыв. Хотя Г. М. и я запротестовали, на Крафта это не произвело впечатления. Он поднял руку, призывая к молчанию.
— Какими фактами мы располагаем теперь? — осведомился суперинтендент. — Признаю, сэр Генри доказал, что эти двое намеревались сбежать в Америку.
— Премного благодарен, сынок.
— Но при этом он пытается вывернуть все дело наизнанку, утверждая, что их не застрелили на краю утеса. Где же их тогда застрелили?
— Откуда мне знать? — проворчал Г. М. — Может быть, в этом частном борделе в так называемой студии. Может быть, в одной из пещер на берегу. Этот парень, — он кивнул в сторону Феррарса, — голосует за пещеры.
— И вы называете это доказательством, сэр?
— Может, и нет. Но…
— Но я должен иметь доказательства, — вполне логично указал суперинтендент. — И, насколько я понимаю, подлинные доказательства в этом деле не претерпели никаких изменений со вчерашнего дня.
— Вы имеете в виду, что они все-таки покончили с собой?
— Почему бы и нет? Даже если они собирались бежать…
— Хоть в этом вы не сомневаетесь?
— Подождите. Я думаю о вопросе, который задал вам вчера. Кому могло понадобиться убивать их, если они собирались сами убить себя? Вы ответили, что это не имеет значения, что они могли планировать самоубийство и в последний момент не решиться на него.
— Ну?
— Предположим, все произошло с точностью до наоборот. Они планировали сбежать с бриллиантами старого джентльмена, но в последний момент миссис Уэйнрайт, которая явно была движущей силой во всем предприятии, не хватило на это духу. Доктор Кроксли говорил нам, и вы согласились, что она очень любила мистера Уэйнрайта. Возможно, я мало знаю о женщинах, но слова «Лучше бы мне умереть!» кажутся мне правдивыми.
— Угу. Ну и что?
— Миссис Уэйнрайт передумала. Она привела Салливана на край утеса и застрелила его, а потом себя. Позднее доктор Кроксли, который не мог вынести мысли о ней в связи с двойным самоубийством, забрал оружие с утеса и унес его — как мы думали вчера.
Итак, мы снова к этому вернулись. Снова протестовать казалось мне бессмысленным. Но на сей раз Г. М., похоже, был на моей стороне.
— Есть одна маленькая деталь, — виновато заговорил он, — о которой мне не хотелось напоминать. Только природная извращенность заставляет меня сделать это. В воскресенье вечером кто-то отвез машину Салливана на Эксмур и утопил ее в зыбучем песке. Вы об этом забыли?
Улыбка Крафта контрастировала с неподвижным глазом.
— Нет, сэр, не забыл. Но один человек вчера признался нам, что знает каждый уголок Эксмура. Наверняка он знал, где лучше всего избавиться от автомобиля. Прошу прощения, доктор, но что вы делали в воскресенье вечером?
Мне понадобилось несколько секунд, дабы осознать, что он имеет в виду. Возможно, я слишком туп, но это звучало настолько нелепо, что просто не доходило до ума. Только когда все трое посмотрели на меня, и Феррарс расхохотался, я понял, в чем дело. Несомненно, Г. М. посвятил художника во все подробности происшедшего.
— Знаете, доктор, — заметил Феррарс, подойдя к камину, чтобы выбить трубку, — я мог бы в это поверить. Именно такого дурацкого рыцарства можно ожидать от вас.
Должно быть, я являл собой жалкое зрелище, так как Г. М. быстро сказал:
— Спокойно, доктор! Помните о вашем сердце!
— Я хорошо представляю его занимающимся этим под покровом ночи, спасая доброе имя леди, — продолжал Феррарс. — Уничтожающим доказательство того, что она собиралась сбежать с Салливаном.
Боюсь, какое-то время я только пыхтел от возмущения.
— Что бы я ни сказал, — наконец заговорил я, — вы все равно этому не поверите. Но неужели вы думаете, что любой, в ком есть хоть капля порядочности, оставил бы миссис Салливан кричать в машине, погружающейся в зыбучий песок?
— Разве молодая леди пострадала? — спросил Крафт. — Я что-то этого не припоминаю.
— Я тоже, — согласился Феррарс. Я понимал, что он говорит так только из озорства. Под его длинным носом вновь мелькнула усмешка. — Я бы сказал, что с Белл обошлись весьма мягко. Мне бы не проделать это лучше.
— Ее привезли назад, — продолжал Крафт, — хотя убийца, скорее всего, оставил бы ее на пустоши в тумане, не слишком заботясь, простудится она или нет. Когда она очнулась, то обнаружила себя в комнате над студией. Что скажете, сэр Генри?
Г. М., казалось, не слушал. Он склонился вперед в кресле, опершись локтем о колено и подперев кулаком подбородок. Если бы не очки, он бы напоминал не столько императора Нерона, сколько Марка Туллия Цицерона,[29] обдумывающего речь в сенате.
— Обнаружила себя снова в студии… — рассеянно пробормотал Г. М. — Проклятие! — Он встрепенулся и поправил съехавшие очки. — Прошу прощения, сынок. Старик временами становится туповатым. В какой грязной работе доктора обвиняют теперь?
— Я не обвиняю его и даже ни на что не намекаю, — солгал Крафт. — Я только спросил, где он был в воскресенье вечером.
— Черт бы вас побрал, сэр! Я был дома!
— Понятно. А когда вы легли спать, доктор?
— Очень рано. До девяти. Очевидно, накануне я слишком переутомился.
— После этого времени вас кто-нибудь видел?
— Ну… нет. Меня никто не беспокоил.
