Лилиан Браун - Кот, который разговаривал с привидениями
Место показалось ему очень уютным и укромным, и он с интересом подумал, успела ли Айрис открыть для себя этот безмятежный уголок. Скорее всего, нет – она была убежденной домоседкой. Он неспешно брёл по дорожке, которая петляла, повторяя очертания ручья. Время от времени из-за деревьев проглядывала башня дома Фагтри, вырастая всё выше и выше, по мере того как он приближался к ней. Именно здесь, на Ивовой тропинке, назначали свои столь трагично закончившиеся свидания Эммелина и Самсон.
Если не считать журчания воды, стояла особая тишина, какая бывает в ясный октябрьский день, даже его следы поглощала мокрая от росы тропинка. Но когда он остановился полюбоваться живописным видом, пожалев, что не взял с собой фотоаппарат, до него донёсся хруст веток, а затем неразборчивые голоса. Судя по интонациям, два человека, обменявшиеся положенными приветствиями, вовсе не были рады друг другу. Он слышал обрывки диалога, но ничего не мог разобрать.
Квиллер осторожно подошёл поближе к тому месту, откуда доносились голоса, и, когда дошёл до поворота, быстро спрятался за дерево и стал слушать. Рассерженный женский голос говорил:
– Нет у меня никаких денег!
– Значит, достанешь! – угрожающе отвечал мужской. – И ещё мне нужна машина. На меня вышла полиция.
– А почему бы тебе не угнать машину? Ты ведь, кажется, знаешь, как это делается, – произнесла женщина и тут же резко вскрикнула от боли. – Не смей меня трогать. Брент!
Квиллер бросил в ручей камешек, и всплеск на несколько секунд прервал неприятный разговор.
– Что это? – встрепенулся мужчина.
– Рыба… И в доме тебе оставаться нельзя, Брент, даже и не думай.
Послышались какие-то жалобные увещевания, в том смысле, что ему «больше идти некуда».
– Иди туда, откуда пришёл, или я скажу полиции, где тебя найти!
Мужчина ответил какой-то злобной угрозой, и Квиллер бросил в ручей другой камешек.
– Тут кто-то есть, – сказал мужчина.
– Да никого здесь нет, идиот! А теперь я ухожу и ни видеть, ни слышать тебя больше не желаю! И предупреждаю тебя, Брент: не вздумай лезть ко мне. У меня в доме ружье!
– Кристи, я есть хочу. – Голос стал умоляющим. – И холодно ночью.
Некоторое время она молчала.
– Я тебе оставлю на пне хлеба с сыром, но больше ничего не проси! Возвращайся в Локмастер и сдайся полиции.
Последние слова можно было разобрать с трудом, видимо, она повернулась спиной. Квиллер рискнул украдкой выглянуть из-за дуба и увидел, как она бесшумно убегает прочь по дорожке. Увидел он и мужчину в тёмно-зелёной куртке с рисунком на спине. Потом, услышав звук расстегивающейся молнии и характерное журчание, Квиллер повернулся и тоже поспешил удалиться. Он взобрался на берег и оказался на грязной подъездной дороге, выходившей к окраинам владений Гудвинтера.
Первое, что он сделал, это поставил машину в стальной сарай и запер дверь. Потом набрал номер Кристи. Голос у неё дрожал.
– Это снова Квилл, – представился он. – Вы, наверное, подумаете, что я слишком рассеянный, но я действительно забыл спросить у вас, как зовут козлов.
– А, козлов… Наполеон… Распутин… и Аттила, -сказала она.
– Очень подходящие имена! Спасибо, Кристи. Хороший сегодня денёк. Как дела на ферме?
– Нормально. – Ответ прозвучал не очень убедительно.
– Сегодня днём на Фагтри-роуд должно быть много машин. В музее открывается новая выставка. Надеюсь, что суматоха не помешает животным пастись.
– Она их не побеспокоит.
– Позовите меня, если будут проблемы, любые проблемы. Вы слышите?
– Да, – устало сказала она. – Спасибо.
Квиллер бесцельно бродил по квартире. Разговор нисколько не уменьшил беспокойства. Его тревожило положение, в которое попала Кристи, но, судя по тону её ответов, его вмешательство не нужно и нежелательно. В конце концов, у неё есть в Пикаксе друг с пикапом, и он, по всей видимости, примчится при первой необходимости. Квиллер разгладил усы.
Чашка крепкого кофе – вот что ему сейчас нужно, и какое-нибудь незамысловатое чтиво – просто чтобы убить время до часу дня, когда музей откроется для посетителей. В Пикаксе он вслух читал котам «Эоден» Кинглейка, кроме того, дома у него лежали три подержанные книги Арнольда Беннетта, за которые ему не терпелось приняться, но он не позаботился привезти их сюда. Журналы миссис Кобб его не интересовали: всё, что он хотел знать о рокингемской посуде, ранних массачусетских стеклодувах и фасадах Ньюпорта, он уже знал. Книжные же полки у неё были заставлены статуэтками, чугунными безделушками и цветным стеклом. Те немногие дешёвые книжки в мягких обложках, что стояли на полках, он уже читал по меньшей мере дважды. Ещё раз перечитывать «Унесённых ветром» настроения не было.
Его рассеянные мысли были прерваны знакомым звуком: шлёп! И ещё раз: шлёп! Ошибиться нельзя: с таким звуком падает на ковёр книга в бумажном переплёте. Квиллер узнавал этот звук где угодно. Он быстро прошёл в гостиную и как раз застал Коко, удирающего на полусогнутых лапах и с поджатым хвостом, – ясно: значит набедокурил. С полки были сброшены две книги. Квиллер прочитал названия и сразу пошёл к телефону. Пришло время, решил он, обсудить поведение Коко со специалистом.
В Мускаунти жила одна молодая женщина, которая знала о кошках чуть ли не всё. Ещё Лори Бамба была для него время от времени кем-то вроде секретаря для ведения корреспонденции, когда писем от поклонников становилось чересчур много. Звонить он пошёл на кухню и дверь закрыл поплотнее. Иначе Коко жизни не даст. Коко любил Лори Бамбу и чувствовал, когда Квиллер разговаривает именно с ней.
Лори отвечала таким радостным голосом, что слушать его было одно удовольствие, и Квиллер начал с любезностей:
– Давно тебя не видел, Лори. Как малыш?
– Уже ползает, Квилл. Наша кошка думает, что он котёнок, и пытается по-матерински за ним ухаживать.
– А как Ник?
– Ну, новую работу ещё не нашёл. Если у тебя появятся какие-нибудь идеи, скажи. У него диплом инженера, ты знаешь.
– Скажу, но только передай ему, чтобы не уходил, пока не подыщет себе что-нибудь другое. Ну а ты как? Есть время написать для меня несколько писем?
– Конечно! Ник по средам ездит в Пикакс. Он может у тебя забрать что надо.
– Я не в Пикаксе, Лори. Мы с котами несколько недель поживем в музее, в квартире Айрис Кобб.
– О Квилл! Это было ужасное известие! Нам будет так её не хватать.
– Всем её не хватает, даже сиамцам.
– Как на них сказался переезд в музей?
– Вот об этом-то я и хочу тебя спросить, Лори. Коко тут что-то беспокоит. Все птицы уже улетели на юг, а он всё равно часами просиживает на подоконнике, что-то высматривает, чего-то ждёт. А когда я взял его с собой в музейные залы, он направился прямиком к подушке, которую набили куриными перьями ещё до Первой мировой войны, а несколько минут назад он столкнул с полки две книги: «Убить пересмешника» и «Пролетая над гнездом кукушки».
Лори без колебаний спросила:
– У них в рационе достаточно птицы?
– Хммм… Мы едим пока то, что осталось в холодильнике у Айрис, – сказал Квиллер, – и теперь, когда ты сказала, мне кажется, что это было в основном мясо и морепродукты.
– Попробуй давать больше птицы, – посоветовала она.
– Хорошо, Лори, я так и сделаю.
Квиллер пошёл искать сиамцев.
– Эй, вы, гурманы, где вы там! – прокричал он, стоя в центральном зале. – Тетя доктор прописала вам есть побольше уток, фазанов и корнуэльских куриц!
Было слышно, как Юм-Юм загребает песок в своём туалете; когда песок ударял о металлические края латки, получался характерный звук. Коко, по своему обыкновению, бесследно исчез.
– Коко! Ты где?
У этого кота была несносная привычка становиться невидимым, когда ему это было нужно, и Квиллер всегда волновался, когда он пропадал из виду.
Вскоре из ванной показалась Юм-Юм. Деликатно отряхнув лапки, она направилась прямо к одному из восточных ковров в гостиной. Посередине его виднелся подозрительный горб, который она тщательно обнюхала. Горб пошевелился.
Квиллер откинул ковер и спросил:
– Что с тобой, Коко? Что, нагреватель плохо работает? Ты от чего-нибудь прячешься? Что ты пытаешься мне сказать?
Коко распрямился, как это умеют делать только сиамские коты, и гордо покинул комнату.
ОДИННАДЦАТЬ
На открытие выставки, посвящённой катастрофам, первыми приехали члены Исторического общества, одетые как в церковь: мужчины – костюм с галстуком, женщины – юбка с блузкой, туфли на каблуках. Митч Огилви, транспортный директор, распорядился подвозить пожилых и инвалидов к музейному входу, а машины потом ставить во внутреннем дворе, чтобы оставить обычные места стоянок для публики. Ожидалось большое скопление народу, прочитавшего статью на первой странице «Всякой всячины»:
ВНОВЬ ОТКРЫВАЕТСЯ МУЗЕЙ ГУДВИНТЕРА.
ПРЕДСТАВЛЯЕМ КРУПНЕЙШИЕ КАТАСТРОФЫ
