Николас Блейк - Бренна земная плоть
— Ах вот как! Значит, вы ходили в барак, но письма так и не нашли! Как же вы объясните, что оно оказалось среди тех писем, которые вы отослали по почте?
— Не знаю. Видимо, оно каким-то образом попало в руки Люсиллы…
— Из чего вытекает, что она, должно быть, тоже побывала в бараке до вас или после вас. Вы знали, что она письменно договорилась с полковником о встрече в бараке?
— Нет.
— После того как вы отчаялись найти в бараке письмо, что вы сделали: отправились обратно в дом или остались дожидаться полковника?
— Нет, я не дожидался полковника… Вы что, хотите повесить мне это убийство? — выкрикнул Сломан дрожащим голосом. Потом, немного успокоившись, продолжил: — Находясь в бараке, я услышал какие-то звуки со стороны дома. Я выскочил из барака и спрятался в кустах с правой стороны. Оттуда я увидел, как к бараку направляется О'Брайен. После этого я ушел обратно в дом и лег в постель. Можете верить или не верить мне, но это правда. Больше от меня вы ничего не узнаете.
Неожиданно для всех Блаунт, казалось, поверил Сломану, так как сразу отпустил его. Действия Блаунта стали понятны буквально через секунду, когда он попросил Блекли немедленно позвать к нему Люсиллу Траль, проследив за тем, чтобы она не успела переговорить с Киотт-Сломаном.
— Итак, мисс Траль, — начал инспектор без всякого предисловия, когда она вошла. — Вы утверждали, что в ночь убийства не были в бараке?
— Разумеется, нет. Я спала.
— Несмотря на то, что в бараке у вас была назначена встреча с полковником?
— Сколько раз можно повторять одно и то же! Я не пошла на эту встречу, потому что Фергус не хотел этого.
— Хорошо. Вчера вы передали Киотт-Сломану пакет с просьбой спрятать его в надежном месте. Это вы предложили ему послать этот пакет на адрес его ресторана?
Внезапная перемена темы вывела Люсиллу из равновесия:
— Нет-нет… я… я не знала, что мне с ними делать, с этими письмами… О Боже! Уж не прочли ли вы их? — простонала она, когда до нее дошел смысл создавшегося положения.
Дальнейший допрос не принес ничего нового. Люсилла настойчиво, хотя и не очень убедительно отрицала, что хранила письма в целях шантажа. Когда ей показали записку Сломана к полковнику, она заявила, что не просила его это делать. При этом она без труда нашла в своем лексиконе несколько сочных ругательств, которыми и наградила Киотт-Сломана, вдобавок заявив, что не имеет никакого понятия, как это письмо могло оказаться среди писем Эдварда Кавендиша. Инспектор сказал ей, что Киотт-Сломан высказал предположение, что это письмо Люсилла самолично получила от О'Брайена. На это мисс Траль отреагировала еще одним взрывом ярости, и Блаунт почел за лучшее отпустить ее.
— Теперь она наворотит три короба всякой лжи на Киотт-Сломана, чтобы отомстить ему, — с сожалением констатировал Блаунт. — А мы и так уже наслышались достаточно всякой лжи.
— Вы здорово натравили их друг на друга, — заметил Найджел.
— Угу… И они скоро заговорят… Они и так уже взволнованы до крайности. Если преступника загнать в угол, он начинает отбиваться и при этом всегда совершает ошибки.
И впрямь вскоре кое-что произошло. Но совсем не то, чего ожидал инспектор. Около половины седьмого Лили Уоткинс, девушка леди Марлинворт, которая временно исполняла обязанности Беллами, внесла ведро с горячей водой в комнату Киотт-Сломана, чтобы сделать там влажную уборку. Она думала о своем молодом человеке и тихо напевала какую-то мелодию. Но когда она внезапно увидела то, что лежало на полу перед кроватью, слова застряли у нее в горле, она уронила ведро и с истошным криком бросилась вон из комнаты.
Глава 10
Найджел и инспектор Блаунт сидели в маленьком кабинете. Они уже обсудили важнейшие детали происшедшего и теперь беседовали о новых правилах игры в крикет. В эту дискуссию, словно взрыв бомбы, ворвался душераздирающий крик, донесшийся со второго этажа. Они вскочили и стремглав бросились наверх. Болтер, дежуривший у входной двери, побежал вслед за ними. На лестнице они наткнулись на Лили Уоткинс. Девушка со всхлипываниями показала на комнату Киотт-Сломана. Блаунт знаком показал Болтеру, чтобы тот никого туда не пускал, а сам бросился в комнату. Найджел последовал за ним. Первое, на что он обратил внимание, это на ощущавшийся в комнате запах горького миндаля; второе — беспорядок на кровати: покрывало было почти стянуто на пол. А потом Блаунт увидел и труп. Сломан лежал на спине, судорожно ухватившись рукой за покрывало. Челюсти были плотно сжаты, в уголках рта виднелась пена, но главным были глаза — широко раскрытые и остекленевшие. Именно они так испугали Лили Уоткинс.
Сирил Киотт-Сломан был мертв.
Блаунт бросил на него быстрый взгляд, присел на корточки, чтобы пощупать пульс, и бросил Найджелу:
— Отравление цианидом. Мы опоздали… Позвоните врачу.
Деревенского врача не было дома, он как раз ушел к какому-то пациенту, поэтому Найджел позвонил в Тавистаун и вызвал полицейского врача. Тот обещал приехать немедленно. Потом Найджел позвонил Блекли, после обеда уехавшему в Тавистаун, и сообщил ему новость.
— Значит, он сам себя осудил! — ответил Блекли. — Ну вот, дело, наверное, и закончено. Жаль только, что он избежал заслуженной кары. Я приеду вместе с доктором Уиллсом и привезу с собой фотографа.
Когда Найджел вернулся в комнату Сломана, он увидел, что инспектор что-то ищет.
— Что-нибудь такое, где мог храниться яд.
На столике рядом с кроватью стояла тарелка с орехами. Еще одна тарелочка, где лежала ореховая скорлупа, находилась на туалетном столике. Даже на полу кое-где валялась скорлупа. Сломан, видимо, был большим любителем грызть орехи не только на людях, но и в одиночестве. Но кроме стакана для воды, стоявшего на подносе, в комнате не было другой посуды, даже пузырька, где мог храниться яд. Обернув руку носовым платком, Блаунт осторожно взял стакан, но от него ничем не пахло; не было и никаких признаков, что им недавно пользовались.
— Этот яд чаще всего применяется в виде жидкости. Поэтому нужно искать ампулу или что-нибудь вроде этого, — сказал Блаунт, вторично начиная осматривать комнату. Но опять-таки не обнаружил ничего подходящего. Стрэйнджуэйз нашел уместным теперь поискать самому и заглянул в шкаф. Там он начал рыться в карманах одежды. Из одного кармана он вскоре вытянул плоскую бутылочку, до половины наполненную коньяком.
— В нем мог находиться яд? — спросил Найджел.
— В принципе, мог бы, — сухо ответил Блаунт. — Но я сомневаюсь, что Сломан успел бы сунуть бутылку в карман. Все цианистые соединения — очень быстродействующие яды.
— А этот яд может быть не в виде жидкости?
— Кажется, я слыхал о таких случаях. Но все равно он не мог носить его просто в кармане. Тогда нужно искать какую-нибудь коробочку, тоже источающую запах горького миндаля. Если уж Сломан отравился, то должно найтись и то, в чем хранился яд. Самоубийцы не так педантичны, чтобы закапывать коробочки или флакончики в саду, да и времени у них на это нет.
Глаза инспектора блеснули недобрым блеском.
— Вот так-то, мистер Стрэйнджуэйз! По этой причине дверь комнаты я запру на замок и обыщу другие помещения. Терпеть не могу всякие там убийства! — мрачно добавил он. — Да и дядюшка ваш по головке меня не погладит, если выяснится, что я упустил убийцу. А вас я попросил бы спуститься вниз и собрать всех оставшихся гостей в одной комнате. Передайте также Болтеру, чтобы он прислал ко мне сержанта, и пусть он вызовет сюда женщину-полицейского: надо обыскать дам. Мужчин может обыскать сержант. Вам придется заняться гостями. Постарайтесь выяснить, кто последний видел Киотт-Сломана живым. Но ни в коем случае не дайте им заметить, что мы сомневаемся в самоубийстве. А если вам удастся узнать, как они провели время после чая, то это будет просто здорово.
Найджелу импонировал авторитет и уверенность инспектора — это совершенно избавляло его от чувства ответственности. Слишком уж многое случилось за последние два дня. Он спустился вниз и передал Болтеру просьбу Блаунта. Гости уже успели собраться в гостиной — Люсилла, Джорджия, Эдвард Кавендиш и Филипп. Лили Уоткинс и миссис Грант тоже были здесь.
— Я полагаю, что Лили Уоткинс сообщила вам о случившемся, — начал Найджел. — Киотт-Сломан умер. Отравился.
Стрэйнджуэйз почувствовал, что все вздохнули с облегчением. Они восприняли самоубийство Сломана как признание им собственной вины. Лишь на лице Джорджии Кавендиш Найджел не заметил этого облегчения. Она сидела рядом с братом, и лицо ее выражало смятение, словно она ждала очередной неприятности.
— Инспектор Блаунт поручил мне узнать, кто из вас и когда видел Киотт-Сломана последний раз, — закончил Найджел и начал опрос собравшихся.
На это ушло совсем немного времени. Выяснилось, что сначала Сломан пил чай в гостиной вместе со всеми остальными, но казался необычно молчаливым и задумчивым. После чая он пригласил Люсиллу на небольшую прогулку, но та даже не удостоила его ответом. Видимо, инспектор не напрасно проделал свою работу. После этого Киотт-Сломан вышел. Это было без пяти пять. Минут через десять после этого Лили Уоткинс видела, как он выглянул из двери, ведущей во двор. Уже смеркалось, но было все же не так темно, чтобы не заметить полицейского, который стоял во дворе, переминаясь с ноги на ногу. Сломан что-то буркнул про себя и снова ушел в дом. С тех пор его никто больше не видел. На все вопросы Найджела собравшиеся отвечали без волнения и без запинки. По меньшей мере для одного человека из собравшихся здесь Киотт-Сломан представлял опасность, для остальных же был тяжким грузом.
