Агата Кристи - День поминовения
– Верно. Тем не менее они были в довольно близких отношениях. Он мог ей сболтнуть чего не следует. Вы лучше меня знаете, полковник: хорошенькая женщина способна вытянуть из мужчины какие угодно сведения.
Рейс понимающе кивнул. Слова Кемпа он воспринял в том смысле, в каком они были произнесены, – в виду имелась многолетняя практика полковника как руководителя отдела контрразведки, а отнюдь не какие-то проявления его личной неосторожности, как мог бы решить непосвященный.
Помолчав, он сказал:
– Вы нашли письма, которые получил Джордж Бартон?
– Да. Вчера вечером в его письменном столе, на Элвастон-сквер. Их нашла для меня мисс Марль.
– Знаете, Кемп, меня очень интересуют эти письма. Каково мнение экспертизы?
– Бумага дешевая, чернила обычные. Есть отпечатки пальцев Джорджа Бартона и Айрис Марль, а также многочисленные неопознанные отпечатки – почтовые служащие и так далее. Текст напечатан на машинке, по мнению экспертов – человеком достаточно образованным, находящимся в здравом уме.
– Образованным? Значит, слуги исключаются.
– По всей вероятности.
– Совсем любопытно. Это говорит о том, что подозрения возникли у кого-то еще.
– И этот кто-то тоже не обратился в полицию. Он хотел навести на подозрения и Джорджа, но не довел дело до конца. Здесь что-то не то, Кемп. Не мог же он сам написать эти письма?
– Мог. Но для чего?
– Чтобы как-то обставить задуманное им самоубийство, которое он хотел выдать за убийство.
– И отправить на виселицу Стивена Фарадея? Это мысль! Но тогда он организовал бы дело так, чтобы все указывало на Фарадея. А между тем прямых улик против него нет.
– А где был цианистый калий? Во что он был упакован?
– Под столом обнаружили белый бумажный пакетик с остатками порошка. Отпечатки пальцев отсутствуют. В детективном романе непременно изобрели бы какой-нибудь особенный пакетик. Взять бы этих писак да ткнуть носом в нашу работенку! Они бы скоренько усвоили, что следов, как правило, не остается и что вообще никто никогда ничего не замечает.
Рейс улыбнулся:
– Не делайте таких широких обобщений. Неужели вчера вечером никто ничего не заметил?
– С этого я и собираюсь начать. Вчера я вкратце опросил всех присутствовавших, затем поехал с мисс Марль на Элвастон-сквер и просмотрел все бумаги в письменном столе Бартона. Сегодня я подробно опрошу всех гостей, а заодно и посетителей ресторана, сидевших за двумя другими столиками в нише.
Он полистал лежащие перед ним бумаги.
– Вот они: Джеральд Толлингтон, офицер гренадерского полка, и леди Патриция Брайс-Вудворт. Помолвленная пара. Держу пари, что они были поглощены друг другом и больше ничего не замечали. Далее – некий Педро Моралес, мексиканец, весьма непривлекательный субъект, даже белки глаз желтые. При нем девица, мисс Кристин Шеннон, роскошная блондинка, из тех, что зарятся на чужой кошелек и при этом глупы донельзя – во всем, что не касается денег. Даю голову на отсечение, что она-то ничего не видела. Вообще один шанс из сотни, что они могли хоть что-то заметить, но на всякий случай я записал их фамилии и адреса. Начнем с официанта Джузеппе. Он уже ждет. Я велю послать его сюда.
Глава 2
Джузеппе Больсано был человек средних лет, с умным, слегка обезьяньим лицом. Он нервничал, но в меру. По-английски он говорил довольно бойко, так как, по его словам, приехал в Англию шестнадцати лет и женился на англичанке.
Кемп принял его очень доброжелательно.
– Ну, Джузеппе, расскажите-ка, что еще вам удалось припомнить.
– Для меня это большая неприятность, сэр. Я обслуживал этот стол. И я разливал вино. Люди скажут, что я совсем спятил и в бокалы с вином кладу яд. Это неправда, но люди будут говорить. Мистер Гольдштейн уже сказал мне взять отпуск на неделю, чтобы клиенты не задавали вопросы и не говорили: вот этот Джузеппе, это он. Мистер Гольдштейн справедливый, он знает, что я не виноват, я работаю много лет. Поэтому он не уволил меня, а в другом ресторане меня бы уволили. Мистер Шарль, он тоже очень добрый. Но все равно это для меня большое несчастье. Я теперь боюсь. Все время себя спрашиваю: нет ли у тебя врагов, Джузеппе?
– Ну и как вам кажется? – спросил Кемп сухо. – Есть или нет?
Печальное обезьянье лицо Джузеппе сморщилось от смеха. Он развел руками:
– Враги – у меня?! Нет ни одного врага! Много хороших друзей. Врагов нет.
Кемп хмыкнул.
– Обратимся к вчерашнему вечеру. Скажите, какое подавалось шампанское?
– «Клико»[54] тысяча девятьсот двадцать восьмого года. Очень хорошее и дорогое вино. Мистер Бартон всегда заказывал самое лучшее вино и закуски.
– Он заказал вино заранее?
– Да. Он обо всем договорился с Шарлем.
– А что вам известно о пустом стуле?
– Об этом тоже он договорился. Он сказал Шарлю, а потом мне. Он ждал какую-то молодую даму. Она должна была прийти позже.
– Молодую даму? – Рейс и Кемп переглянулись. – Вы не знаете, кого именно?
Джузеппе покачал головой:
– Нет, я ничего про это не знаю. Она должна была прийти позже. Это все, что я слышал.
– Ну хорошо. Вернемся к вину. Сколько всего было бутылок?
– Две бутылки, третью держали наготове. Первая бутылка быстро кончилась. Вторую я открыл незадолго до концерта. Я наполнил бокалы и поставил бутылку в ведро со льдом.
– Заметили вы, когда мистер Бартон последний раз пил из своего бокала?
– Дайте подумать. Когда кончился концерт, они все выпили за здоровье молодой барышни. Праздновали день ее рождения. Потом все пошли танцевать. И когда вернулись к столу, мистер Бартон выпил и… все. Сразу умер.
– Вы наполнили бокалы еще раз, пока гости танцевали?
– Нет, мосье. Бокалы были полные, когда пили за здоровье мадемуазель. И тогда выпили не до конца, только отпили немного. Вино еще оставалось в бокалах.
– Припомните, не подходил ли кто-нибудь – хоть кто-нибудь, безразлично кто – к столу, пока все танцевали?
– Нет, сэр, никто не подходил. Я точно говорю.
– Все пошли танцевать одновременно?
– Да.
– И вернулись к столу тоже вместе?
Джузеппе отчаянно наморщил лоб, напрягая память.
– Мистер Бартон, он вернулся первый, вместе с барышней. Он был солидный мужчина и не мог так долго танцевать. Потом вернулся джентльмен со светлыми волосами, мистер Фарадей, и молодая дама в черном. И потом уже леди Александра Фарадей и джентльмен с темными волосами.
– Вы знаете мистера Фарадея и леди Александру?
– Да, сэр. Я часто вижу их в «Люксембурге». Они очень известные люди.
– Скажите, Джузеппе, а заметили бы вы, если бы один из гостей что-нибудь опустил в бокал мистера Бартона?
– Я не уверен, сэр. Я обслуживал еще два других столика в нише и два в главном зале. Я должен был подавать блюда. Я не следил за столиком мистера Бартона. После концерта все всегда идут танцевать, это для меня отдых, я стою без дела и смотрю. Поэтому я могу сказать, что тогда к столу никто не подходил. Но после танцев все клиенты возвращаются, и я сразу снова берусь за дело.
Кемп кивнул.
– Но я думаю, – продолжал Джузеппе, – невозможно было это сделать незаметно. Мне кажется, это мог сделать только сам мистер Бартон. Но вы так не думаете? – Он вопросительно посмотрел на полицейского инспектора.
– Это что, ваше собственное предположение?
– Я, конечно, ничего не знаю, но мне просто пришло в голову. Ровно год назад у нас в «Люксембурге» отравилась эта красивая дама, миссис Бартон. И может быть, мистер Бартон так о ней горевал, что решил тоже умереть? Это благородно. Конечно, нехорошо для нашего ресторана, но джентльмен, который решил покончить с собой, разве он станет думать про ресторан!
Он с надеждой повернулся к Рейсу, потом перевел взгляд на Кемпа.
Кемп замотал головой:
– Не думаю, чтобы все было так просто.
Он задал Джузеппе еще несколько вопросов и отпустил его.
Как только за ним закрылась дверь, Рейс спросил:
– Может быть, убийца как раз и хотел навязать нам эту версию?
– Скорбящий супруг кончает самоубийством в годовщину смерти жены? Не совсем годовщина, правда, но – почти.
– День поминовения, – сказал Рейс.
– Верно. Ну что ж, возможно, что убийце действительно на руку такая версия. Но тогда выходит, что убийца – кто бы он ни был – не знает, что Бартон получил и хранил анонимные письма, показывал их Айрис Марль и консультировался с вами. – Он взглянул на часы: – В половине первого я обещал быть у Киддерминстеров. Время еще есть – пожалуй, можно поговорить с людьми, которые вчера сидели за двумя соседними столиками, хотя бы с некоторыми. Поедемте вместе, полковник, – как вы на это смотрите?
Глава 3
