П. Никитин - Похождение Шерлока Холмса в России
Он замолчал и деятельно принялся уничтожать ростбиф.
Покончив с завтраком, мы вышли из гостиницы, сопровождаемые подозрительными взглядами пышных швейцаров, оглядевших нас с ног до головы.
VI
— Может быть, я ошибся, но мне показалось несколько долгим ваше отсутствие, — проговорил я, шагая по панели рядом с Холмсом.
— Да, я заходил еще в несколько мест, — ответил он. — Надеюсь, вам не покажется странным, что, начиная с сегодняшнего дня, я числюсь помощником кладовщика у книгоиздателя Дмитрия Панфиловича Ефимова.
— Это еще зачем? — удивился я.
— Это мне было необходимо для того, чтобы познакомиться с лицами всех его служащих. Кроме того, я успел заглянуть к Клюкину, Карбасникову и по которым другим потерпевшим издателям, и теперь с гордостью могу сказать, что прекрасно знаю в лицо каждого из их служащих.
Разговаривая о нашем деле, мы незаметно дошли до книжного магазина, на вывеске которого красовалась надпись черным по белому: «Книжная торговля Никанорова».
Перейдя тротуар, мы вошли в довольно грязненький трактир 3–го разряда и заняли столик у одного из окон, заказав себе чаю.
За этим скучным занятием мы провели более трех часов, и я не запомню в своей жизни ни одного дня в который я проглотил бы такое ужасающее количество этого напитка.
Хотя Шерлок Холмс и сидел в самой непринужденной позе, но я прекрасно видел, что он ни на минуту не спускает глаз с книжной торговли, зорко осматривая всех входящих в нее и выходящих оттуда.
Одурев от скуки, мы наконец вышли из трактира.
Не зная в лицо служащих потерпевших книгоиздателей, я не мог сказать, был ли кто из них у Никанорова. Судя по нескольким строкам, записанным Холмсом в записную книжку, он, вероятно, нашел среди посетителей знакомых.
Выйдя из трактира и погуляв для разнообразия по улице около часа, мы снова заняли наблюдательный рост в трактире и снова принялись за чаепитие.
Я до сих пор удивляюсь, как я не умер в этот день от чая.
Мало–помалу начало смеркаться.
Ровно в 7 часов магазины стали закрываться.
Атлетического сложения брюнет с разбойничьим лицом появился на пороге магазина Никанорова.
Вместе с ним вышли двое служащих, и втроем они стали закрывать ставнями окна и двери магазина.
— Не правда ли, симпатичная физиономия? — насмешливо шепнул мне Шерлок Холмс, указывая головой на здоровенного брюнета.
— Судя по прежнему вашему рассказу, можно безошибочно сказать, что это и есть хозяин магазина — сказал я.
— Совершенно верно. Это и есть Гаврюшка Воропаев, с которым нам, по всей вероятности, и придется иметь дело, — ответил Холмс.
Заперев магазин, Гаврюшка не спеша погладил бородку и, сказав что–то своим приказчикам, медленно направился к трактиру.
Заняв, на наше счастье, соседний с нами столик, он заказал чай.
Я видел, как при входе Гаврюшки глаза Холмса радостно сверкнули.
Минут через 20 в трактир вошел средних лет мужчина, с плутоватым лицом.
Оглядевшись кругом и увидав сидящего за столиком Гаврюшку, он подошел к нему и, поздоровавшись, сел рядом.
— Ну что? — словно вскользь спросил Гаврюшка, обращаясь к пришедшему.
— Да ничего, все ладно, — ответил тот.
— Ты, Фомка, смотри, работай аккуратно, сам знаешь, ноне строгости какие пошли. Как бы чего не вышло.
Пришедший как–то весело и разухабисто махнул рукой.
— Не на тех напали.
Гаврюшка Воропаев самодовольно улыбнулся.
Они сидели так близко от нас, что мы слышали каждое слово, произнесенное ими, даже тогда, когда они понижали голос до шепота.
Несколько минут собеседники молчали.
— Завтра я поеду в Петербург, — произнес наконец Воропаев, — а ты, Фомка, скажи, чтобы ребята собрались через три дня. В этом же трактире и соберемся, там, в задней комнате.
— Ладно, — ответил Фомка. — А что, нешто в Петербурге есть что?
— Известно, без дела не поеду. Просто хоть разорвись: и в Петербург надо, и в Нижний, и в Харьков, отовсюду зовут.
— Известно. Дело у вас, можно сказать, всероссийское, — самодовольно произнес Фомка.
— Ништо, — отозвался Гаврюшка.
Поговорив еще несколько минут, оба собеседника встали и вышли из трактира.
Заплатив за чай, мы направились вслед за ними.
Выйдя на улицу, мы заметили, что Воропаев простился с Фомкой, после чего они разошлись в разные стороны.
— Надо будет проследить за этим молодцом, — произнес Холмс, кивнув вслед уходившему Фомке.
Держась на приличной дистанции, мы пошли следом за ним.
Путешествовать пришлось довольно долго.
Вероятно, Фомка был очень экономен, так как поскупился даже на трамвай, и нам пришлось тащиться за ним до самой Марьиной рощи.
Заметив дом, в который он вошел, мы на минутку приостановились и затем как бы невзначай подошли к воротам.
Попросив меня немного подождать, Холмс исчез во дворе и через несколько минут возвратился, сделав мне знак следовать за собой.
Зайдя за угол, мы соединились.
— Ну что, узнали? — спросил я.
— Конечно, — ответил Холмс. — Гривенник, данный мною дворнику, обладал, вероятно, магическим действием. Впрочем, вероятно, Фомка чем–нибудь насолил ему, так как он ругал его на все корки. Настоящие имя и фамилия Фомки Иван Вихляев, но среди разного сброда хитрованцев и темного народа известен под кличкой Фомки Никишкина. Дворник говорит, что он уже раза три сидел в тюрьме, и прочит ему скорое возвращение туда же.
Несколько минут мы шли молча, и Холмс, видимо, что–то серьезно обдумывал.
— Вам придется, дорогой Ватсон, съездить в Петербург, — произнес он наконец.
— Если это необходимо для дела, то, конечно, я готов, — ответил я.
— Хорошо ли вы запомнили физиономию Воропаева?
— О, да.
— В таком случае вам придется проследить за ним завтра и ехать вместе с ним в Петербург, только я вас очень прошу не спускать там с него глаз.
— Я думаю, можете на меня положиться, — ответил я. — Долгая практика с вами научила меня кое–чему, и если дело касается только того, чтобы выследить человека, так это я могу сделать с большим успехом.
Дойдя до первого попавшегося извозчика, мы сели в пролетку и вернулись в свою гостиницу.
В тот же вечер мы зашли к Дмитрию Панфиловичу.
— Вы верите в предчувствия? — задал ему вопрос Холмс.
— Не совсем, — ответил издатель.
Сыщик пожал плечами.
— Напрасно. А вот я верю, и в моей практике было много случаев, когда предчувствие мое сбывалось. Вот сейчас, например, я чувствую, что сегодняшняя ночь не обойдется у вас без кражи. Я предлагаю вам сесть с нами вместе в засаду.
— Если это нужно… — пробормотал Дмитрий Панфилович.
— Вот и прекрасно! Теперь уже поздно, все ваши служащие спят, и мы сделаем это совершенно незаметно. Возьмите с собой лампочку.
Дмитрий Панфилович вышел и скоро появился снова с лампочкой в руке и одетый.
Через несколько минут мы входили в дом Бахрушина, где помещался склад.
Дмитрий Панфилович стал отпирать замки.
— Ого! — воскликнул Холмс. — Целых пять замков! Ну, вряд ли вор ходит этим ходом! Вернее будет предположить, что он пользуется подкопом из соседнего погреба.
Мы вошли внутрь, и пять замков снова заперлись за нами. Засветив лампу, Холмс принялся за работу.
С величайшим вниманием осмотрел он одну за другой все четыре стены.
— Под Козицким переулком проходит чужой погреб противоположного дома, — пояснил г. Ефимов, — и мой погреб не доходит до того всего одну сажень.
— Это очень важно! — ответил Холмс, направляясь к указанной стене.
Его внимание удвоилось.
Но сколько ни бился он, сколько ни заглядывал во все щели, результата не было.
Прошарив около часа, Шерлок Холмс должен был сознаться, что его работа пропала даром.
— Что ход есть, я в этом уверен, — пробормотал он. — Но он сделан слишком искусно. Что ж, сядем и будем ждать. Вор сам покажет свою нору.
И он стал размещать нас.
Сам он сел ближе к той боковой стене, у которой предполагал подкоп, Дмитрия Панфиловича поместил за кипами товара недалеко от двери, меня же посредине.
Потянулись томительные часы.
Но вот, наконец, неясный шум долетел до наших ушей.
Притаив дыхание, мы замерли на наших местах.
И тут случилось то, чего никак не ожидал Шерлок Холмс. В дверях щелкнул замок.
За первым замком щелкнул второй, за тем третий, четвертый, пятый и… дверь отворилась.
Вернее отворились все пять дверей.
На пороге мрачного склада вырисовалась в полумраке фигура Фомки.
Он осторожно осмотрелся и сделал несколько шагов вперед, держа в руках порядочную связку ключей.
Я взглянул на Холмса.
Он сидел весь съежившись, словно кошка, ожидающая добычу, готовый вот–вот броситься вперед.
