Эрл Гарднер - Дело испуганной машинистки
– Когда вы проводили анализ? – спросил свидетеля Мейсон.
– Девятнадцатого июня.
– И установили, что кровь была десяти-четырнадцатидневной давности?
– Да, я пришел к такому выводу.
– Вы имеете в виду пятна на лодке?
– Да.
– И на кинжале?
– Да.
– Могли эти пятна появиться раньше?
Свидетель на минуту заколебался.
– Могли.
– Скажем, месяц назад?
– Могли.
– Таким образом, вы практически основывали свое заключение на показаниях Джили?
– Да, – смутившись, ответил эксперт.
– Известно ли вам, что Джек Джили ранее был осужден за лжесвидетельство?
Свидетель смутился еще больше.
– Возражаю! – снова вмешался Бергер. – Вопрос несущественный, он касается побочных фактов, совершенно не связанных с делом.
– Возражение принято, – решил судья. – Защитник должен ограничиться вопросами, имеющими значение для выяснения компетентности свидетеля.
– В таком случае у меня больше нет вопросов, ваша честь, – заявил Мейсон.
Показания Макса Даттона, последнего свидетеля обвинения на этот день, действительно явились неожиданностью для присутствующих.
Он сообщил, что живет в Брюсселе и прилетел сюда для дачи показаний по просьбе окружного прокурора. Являясь экспертом по драгоценным камням, Даттон специализировался на том, что изготовлял копии всех более или менее ценных камней и создал свою собственную систему описания любого камня для идентификации измерения граней, углов, очертаний и прочего. У него имелась картотека, которая неоднократно помогала различным страховым компаниям более точно оценивать представляемые им драгоценности.
Даттон сообщил, что Монрой Векстер часто прибегал к его услугам и что он заносил в картотеку наиболее крупные и ценные бриллианты из представленных Векстером на экспертизу.
Последняя партия камней от Векстера поступила к нему в фирменном ящичке Южноафриканской компании по добыче, обработке и экспорту алмазов.
Свидетель показал, что он, как всегда, отобрал самые крупные камни из всей партии и составил на них паспорта, что позволяет опознать их в любой момент.
Далее Даттон заявил, что провел идентификацию камней, которые, как ему было сказано, были изъяты из-под крышки письменного стола обвиняемого, и что десять из них принадлежат к последней партии бриллиантов, полученной от Векстера.
– Приступайте к перекрестному допросу, – предложил Бергер Мейсону.
– Разработанная вами система идентификации драгоценных камней учитывает все их признаки? – спросил Мейсон.
– Да.
– Таким образом, имея паспорт камня, можно подобрать, руководствуясь перечисленными в нем признаками, его дубликат?
– Нет, сэр, это исключено. Можно обработать камень точно такого же размера, можно повторить углы граней, но все равно камни никогда не совпадут.
– Но если подобрать камень с аналогичными недостатками, можно воспроизвести его копию?
– Это практически равносильно тому, чтобы найти два одинаковых отпечатка пальцев.
– Таким образом, вы готовы показать под присягой, что разработанная вами система идентификации драгоценных камней такая же точная и надежная, как дактилоскопический принцип?
После минутного колебания свидетель сказал:
– Не совсем.
– Это все, – с улыбкой сказал Мейсон. – У меня больше нет вопросов.
Суд удалился на перерыв.
Когда Мейсон собирал свои бумаги со стола, к нему из задних рядов протолкался Вальтер Ирвинг.
– Мне кажется, – начал он, – что я должен перед вами извиниться.
– Вы мне ничего не должны, – отрезал Мейсон, – и прошу помнить, я вам – тоже.
– Правильно, вы мне ничего не должны, но я все равно хочу принести свои извинения и добавить, что эта девица Иордан – бессовестная лгунья. Я уверен, что она забралась к нам в контору, чтобы подбросить бриллианты. Мы вернулись к себе уже после того, как она удрала. Мы можем это доказать, так что ее показания – чистая ложь. Никаких бриллиантов я ей не давал, – продолжал Ирвинг. – И у меня не было оснований просить ее держать язык за зубами. Сейчас я припоминаю, что видел ее на вокзале. Она приходила встречать Джона и пыталась навязаться ему в подружки. С тех пор я ее больше ни разу не видел. Я не сомневаюсь, что эта девица затеяла какую-то большую игру. Причем в ней участвует не только она, а кто-то поумнее и посильнее, мистер Мейсон. За всем этим скрывается нечто весьма важное и зловещее, придуманное и осуществляемое людьми, которые без труда обвели вокруг пальца простака окружного прокурора.
– Возможно… Кстати, где вы были?
– В Мексике. Признаюсь, я недооценил ваши способности и хотел дать вам возможность направить подозрения на меня, если бы это оказалось выгодным для Джона.
– Пока я об этом не думаю, – многозначительно сказал Мейсон.
Ирвинг подмигнул ему:
– Учтите, адвокат, что я не буду в претензии, если вы предпримете что-то против меня, чтобы сбить с толку присяжных. Так что не забывайте, я к вашим услугам в качестве подозреваемого..
Мейсон посмотрел ему в глаза:
– Напоминания излишни. Я никогда об этом не забываю.
На лице Ирвинга появилось почти восторженное выражение, его карие глаза стойко выдержали холодный взгляд адвоката.
– Я вижу, палец в рот вам не клади. Повторяю, в любую минуту, как только понадоблюсь, я буду в вашем распоряжении. Ну и разумеется, я могу подтвердить алиби Джона на утро шестого числа. Мы вместе завтракали в половине восьмого, прибыли в контору около девяти, после чего все утро не разлучались.
– А что вы скажете про вечер пятого числа?
Глаза Ирвинга забегали.
– Ну?
– Джон куда-то уходил.
– Один?
– С какой-то женщиной.
– С кем именно?
– Не знаю.
– Вы должны ясно видеть всю картину… Если у окружного прокурора будет достаточно фактов, чтобы подтвердить свое обвинение, он призовет к ответу самого Джефферсона. А его надменность, его вызывающий вид и упорное нежелание отвечать на вопросы произведут самое неблагоприятное впечатление на присяжных.
– Понимаю, – согласился Ирвинг. – Мне совершенно ясно, с чем вы столкнулись, мистер Мейсон. Устройте мне с ним свидание, я обещаю вправить ему мозги, даже если после этого мы навеки поссоримся. Короче говоря, я хочу, чтобы вы знали, что во всем можете рассчитывать на мою поддержку.
– Да, да, я понял, что именно в таком духе вы и отправили телеграмму в свое правление в Южной Африке! – насмешливо сказал адвокат.
Ирвинг продолжал улыбаться, но глаза его стали злыми.
– Что верно, то верно. Я действительно рекомендовал правлению компании отказаться от ваших услуг, но сегодня я отправил им телеграмму совсем другого содержания. Кстати, вы не нашли Марлен Шомо?
– Нет.
Ирвинг перестал улыбаться:
– Я вас предупреждал, что вам это не удастся. Так что здесь вы прошляпили… Ну а во всем остальном вы действовали превосходно.
Видимо, решив, что таким образом он воздал Мейсону по заслугам, Ирвинг повернулся и вышел из зала.
Глава 16
В тот же день вечером Мейсон нервно ходил из одного угла кабинета в другой.
– Будь оно все неладно, Пол! – воскликнул он, остановившись посреди комнаты. – Почему Гамильтон Бергер сохраняет спокойствие?
– Сегодня днем тебе удалось здорово зацепить его пару раз, – заметил Дрейк. – Он так разъярился, что дрожал, как желе на блюдце.
– Верно, он был зол, раздражен, выведен из себя, но все равно он не растерялся и не утратил уверенности, как с ним обычно случается. Он люто ненавидит меня. Будь его воля, он давно бы лишил меня звания, даже если бы для этого ему пришлось погрешить против истины. Все это так, но в этом деле есть какие-то факты, о которых мы не знаем. И именно они помогают Гамильтону Бергеру стоически переносить все мои нападки.
– Давай-ка поговорим о деле, Перри. Что мы имеем?
– Откровенно говоря, ничего. Это меня и беспокоит. Но ведь и у Бергера нет никаких доказательств. Ты же видел: до сих пор я без труда расправлялся со всеми его свидетелями. На основании таких улик он ничего не добьется. Какая-то авантюристка, сомнительная жертва, которая занималась контрабандой и планировала инсценировать самоубийство. Векстер был великолепным пловцом, под одеждой у него был спрятан баллон со сжатым кислородом. Действовал он точно в соответствии с тем, что им было заранее намечено, вплоть до того, где и когда он прыгнет в воду, чтобы его посчитали погибшим. Владелец лодки, уже осужденный однажды за дачу ложных показаний, тоже не смог произвести большого впечатления на присяжных, тем более что он все же постарался оставить себе много лазеек, чтобы иметь возможность позднее сказать: я не я и лошадь не моя.
– Ну а девушка? – поинтересовалась Делла Стрит.
– Тут совсем другое дело, – покачал головой Мейсон. – Она как раз понравилась присяжным. Очевидно, все же ее наняли, чтобы подбросить бриллианты в контору. Присяжные этого не знают. Похоже, они верят ее словам.
