Рекс Стаут - Знают ответ орхидеи (сборник)

– Известно.

– Следовательно, элемент случайности исключается. Надо не забыть указать это в рапорте. Вы сказали, что, возможно, кто-то из них солгал, и, может быть, даже не один. Почему вы так считаете?

Вульф сложил губы трубочкой:

– Трудно сказать. Как и определить, кто именно. У них парное алиби: вечером третьего января двое мужчин сидели в баре, а вчерашний вечер они оба провели со своей половиной. Вам, разумеется, известны их адреса, поскольку вы собирали улики против Питера Хейза.

– Они есть в деле. – Кремер перевел взгляд на меня: – Соседи, а, Гудвин?

– Совершенно верно, – согласился я. – Аркоффы живут в Сентрал-Парк-Уэст, Ирвины – в районе Западной авеню.

– Но это не столь существенно. Понимаете, Вульф, насколько мне известно, дело Хейза закрыто. Он кругом виноват. Да и вы сами сказали, что не располагаете доказательствами его невиновности. Меня в данном случае интересует Кимс. Если было совершено убийство, то это по моей части. Потому-то я и у вас.

Брови Вульфа взлетели вверх:

– Хотите совет?

– Совет никогда не помешает.

– Оставьте это дело. Отметьте в рапорте, что смерть Джонни Кимса – несчастный случай, и закройте дело. Ограничьтесь поисками лихача. Иначе вам придется доследовать дело Хейза. А зачем усложнять себе жизнь? Похоже, вы уже столкнулись с кое-какими трудностями, потому и навестили меня. Ну, например, что-то было обнаружено в карманах Джонни Кимса. Ведь было?

– Нет.

Вульф сузил глаза:

– Я с вами абсолютно откровенен, мистер Кремер.

– Я тоже. При Кимсе ничего особенного не найдено. Так, обычная ерунда: ключи, сигареты, водительские права, носовой платок, немного денег, ручка и карандаш. Теперь, когда вы все мне сообщили, я удивляюсь, почему у него не были записаны фамилии и адреса тех людей. Разве ты, Гудвин, не снабдил его такой запиской?

– Нет, – ответил я. – Джонни презирал всякие записки. Даже блокнота никогда с собой не носил. Воображал, будто у него такая же блестящая память, как и у меня. Однако он ошибался. Теперь у него вообще нет памяти.

– Что же касается вашей абсолютной откровенности… Я не собирался затрагивать этот вопрос, однако придется. – Кремер снова переключил внимание на Вульфа. – Во вторник в газетах появилось объявление, обращенное к некоему П. Х. и подписанное вами. Во вторник днем сержант Стеббинс связался по телефону с Гудвином, чтобы справиться насчет этого объявления. Гудвин отослал его к лейтенанту Мэрфи из Бюро розыска пропавших людей. Услышанное от Мэрфи удовлетворило сержанта. И меня тоже. Ну, то, что ваше объявление якобы предназначалось не Питеру Хейзу, а Полу Хэролду. Мы сочли это обычным совпадением и тотчас про него забыли. Однако в среду утром, то есть вчера, Гудвин отправляется в городскую тюрьму и беседует там с Питером Хейзом. Об этом становится известно Мэрфи. Он встречается с Хейзом и спрашивает, не Пол ли он Хэролд. Хейз это отрицает. А вы тем не менее настаиваете на невиновности Хейза и по уши влезаете в это треклятое дело. Если Кимс занимался расследованием всего лишь одного аспекта, то сколько еще людей расследуют для вас другие аспекты? Вы не станете швырять деньги на ветер. И коль уж вы, черт побери, со мной откровенны, скажите, кто ваш клиент.

Вульф кивнул:

– Разумеется, это закономерный вопрос. Мне жаль, мистер Кремер, но я не могу вам сказать. Попытайтесь выяснить у мистера Альберта Фрейера, защитника Питера Хейза. Возможно, с ним вам повезет больше.

– Чепуха. Так что, Питер Хейз – это и есть Пол Хэролд?

– Он отрицал это в разговоре с мистером Гудвином. Вы говорите, что и лейтенант Мэрфи получил тот же самый ответ. Хейзу, вероятно, видней.

– Тогда почему вы вступили на тропу войны?

– Потому что мною овладели любопытство и корысть, которые, объединившись, являют собой могучую силу. Поверьте, мистер Кремер, я с вами откровенен, насколько позволяет благоразумие. Хотите пива?

– Нет. Я сейчас ухожу. Придется кому-то из наших заняться этими Аркоффами и Ирвинами.

– Так, значит, дело Хейза снова открыто. Это не шутка, а факт. Можете уделить мне еще одну минуту? Я бы хотел знать точно, чт́о обнаружено в карманах Джонни Кимса.

– Я же сказал вам. – Кремер встал. – Самые обычные предметы.

– Да, но я бы хотел иметь полный список. Был бы признателен, если бы вы доставили мне это маленькое удовольствие.

Кремер сверлил его взглядом. Он никогда не знал наверняка, то ли Вульф на самом деле чего-то сильно хочет, то ли разыгрывает его. Решив, что это можно проверить, он повернулся ко мне:

– Гудвин, соедини меня с офисом.

Я повернулся вместе с креслом и набрал номер его конторы. Кремер подошел к столу и взял у меня трубку. Я думал, он велит кому-то из своих людей достать из дела список и зачитать его мне. Но нет, он ждал у телефона и, когда список нашли, начал диктовать:

Водительские права

Карточка социального страхования

Идентификационная карточка Восточной страховой компании

Два билета на бейсбольный матч на 11 мая

Три письма в конвертах (личные)

Вырезка из газеты о присутствии фтора в питьевой воде

Двадцать два доллара шестнадцать центов в купюрах и мелочью

Одна пачка сигарет

Два коробка спичек

Четыре ключа на кольце

Один носовой платок

Авторучка

Карандаш

Перочинный нож

Я протянул список Вульфу, но его перехватил Кремер. Изучив опись самым тщательным образом, он вернул ее мне, а я передал листок Вульфу.

– Ну и что? – поинтересовался Кремер.

– Большое вам спасибо. – Похоже, Вульф на самом деле был благодарен. – Один вопрос: могло быть так, что какую-то мелочь взяли из карманов, до того как была составлена опись?

– Могло, но вряд ли. Свидетели наезда, наблюдавшие за происшествием из припаркованной машины, уважаемые и достойные доверия граждане. Мужчина сразу направился к жертве наезда, а женщина стала жать на сигнал. И через две минуты подошел полицейский. Он первый прикоснулся к телу. А что? Чего-то недостает?

– Денег. Арчи, сколько ты выдал Джонни на расходы?

– Сто долларов.

– Очевидно, у него было с собой немного собственных денег. Мистер Кремер, я не такой осел, чтобы предположить, будто у вас в полиции есть воришки. Однако эти сто долларов принадлежат мне, поскольку они были выданы мною Джонни Кимсу для проведения расследования. Если они случайно обнаружатся…

– Проклятие! С каким удовольствием я припечатал бы вас к стене! – процедил сквозь зубы Кремер, повернулся на каблуках и вышел.

Я подождал, пока хлопнет входная дверь, направился в прихожую и приблизился к прозрачной с нашей стороны панели, чтобы удостовериться, что инспектор покинул наше крыльцо. Когда я вернулся в кабинет, Вульф сидел, поставив локти на крышку стола и переплетя пальцы. Он изо всех сил старался скрыть самодовольство.

Я остановился и посмотрел на него сверху вниз.

– Будь я проклят, если вы не нашли тот самый фактик, за который можно зацепиться, – заметил я. – Остается узнать, кого Джонни смазал нашими денежками.

Вульф кивнул:

– Думаю, это не составит особого труда. Так, значит, ты разделяешь мое мнение о том, что он кого-то подкупил?

– Ясно как божий день. Джонни не был совершенством, но он приблизился к нему благодаря деньгам. Кстати, это была ваша сотня, в чем все и дело. – Я сел. – Рад слышать, что не составит особого труда отыскать того, кому она досталась. Я опасался, что составит.

– Думаю, все-таки не составит. По крайней мере, нетрудно сделать предположение, заслуживающее проверки. Давай предположим, что на месте Джонни оказался ты. Повидавшись с миссис Аркофф, ты заходишь к Ирвинам в ту самую минуту, когда они собираются уходить. Их задержало лишь то, что горничная подшивала подкладку на пелерине миссис Ирвин. В основном они подтверждают сказанное тебе миссис Аркофф, но выясняется одна маленькая деталь, а именно: предложение пригласить миссис Моллой исходило от миссис Ирвин. Это звучит интересно и даже заманчиво. Тебе хочется продолжить разговор, ты пытаешься к нему подступиться, но тут выясняется, что пелерина подшита. Миссис Ирвин надевает ее, и супруги уходят. Ты, разумеется, уходишь вместе с ними. Вы спускаетесь втроем в лифте, они уезжают, а ты остаешься. Итак, ты повидался с тремя из намеченных свидетелей. Четвертый появится после десяти. Тебе предстоит болтаться поблизости еще целый час. Что ты делаешь?

– Что я делаю? Как только Ирвины скрываются с моего горизонта, я снова поднимаюсь наверх и беру в оборот горничную.

– А Джонни?

– И Джонни сделал бы то же самое.

– Значит, так оно и было. Это стоит проверить.