Филлис Джеймс - Ухищрения и вожделения
— Насколько я знаю, в средствах массовой информации ничего не говорилось о том, что волосы с лобка, — заявила Хилари Робартс.
— Да, полиция и это держит в секрете. К тому же эта деталь вряд ли может упоминаться в газете, которую читает вся семья. Впрочем, это и неудивительно. Свистун не насилует свои жертвы, но какой-то сексуальный элемент в его убийствах все же присутствует.
Об этой детали говорил Дэлглишу Рикардс накануне вечером, и Адам подумал, что Лессингэму не следовало обнародовать ее здесь, в компании мужчин и женщин, приглашенных к обеду. Его удивила собственная неожиданно болезненная реакция. Может быть, он прореагировал так из-за того, что заметил искаженное болью лицо Мэг Деннисон. А потом до ушей его донесся какой-то еле слышный звук. Он взглянул сквозь дверной проем в столовую и увидел там, в полутьме, тоненькую фигурку Терезы Блэйни. Сколько же удалось ей услышать из рассказа Лессингэма? Даже если совсем немного — этого все равно было бы предостаточно! И он спросил, вряд ли замечая суровость собственного тона:
— А разве главный инспектор Рикардс не просил вас сохранить эти сведения в тайне?
Воцарилось смущенное молчание. Дэлглиш подумал: «Они забыли на какое-то время, что я тоже полицейский». Лессингэм повернулся к нему:
— Я и собираюсь держать все это в тайне. Рикардс не хотел, чтобы эти сведения широко распространялись, и так оно и будет. Никто из здесь присутствующих не собирается их распространять.
Но этот единственный вопрос, напомнивший всем, кто такой Дэлглиш и кого он представляет, словно заморозил атмосферу. Настроение изменилось. Завороженный, хоть и полный ужаса интерес сменился чувством неловкости, почти стыда. И когда через минуту Адам поднялся, чтобы попрощаться и поблагодарить хозяйку, всеобщее облегчение было таким явным, что его нельзя было не заметить. Он прекрасно понимал, что их смущение вызвано вовсе не боязнью, что он станет что-то у них выспрашивать, критиковать их, шпионить за ними. Дело Свистуна было вне его юрисдикции, а они не были подозреваемыми. Кроме того, они наверняка знали, что он вовсе не из этаких веселеньких экстравертов,[25] обожающих находиться в центре внимания и отвечать на град вопросов о том, каковы методы расследования, к которым может прибегнуть главный инспектор Рикардс, велики ли шансы поймать Свистуна, каковы его собственные взгляды на убийц-психопатов и большой ли у него опыт по поимке серийных убийц. Но само его присутствие меж ними усиливало страх и отвращение, вызванные рассказом о только что испытанном ужасе. В воображении каждого запечатлелось это искалеченное, искаженное лицо, полураскрытый рот, забитый пучками волос, раскрытые, глядящие в никуда глаза… Присутствие Дэлглиша делало картину более яркой, фокусировало на ней внимание. Ужас и смерть — с ними было связано его ремесло, и, словно похоронных дел мастер, он всюду нес с собой грозную ауру своей профессии.
Он уже подошел к выходу, когда, повинуясь неожиданному импульсу, обернулся и сказал Мэг Деннисон:
— Кажется, вы говорили, что ходите пешком от старого пасторского дома, миссис Деннисон. Можно, я провожу вас? То есть, разумеется, если я не вынуждаю вас уйти слишком рано?
Алекс Мэар запротестовал было, что он, разумеется, отвезет Мэг сам, но она, заторопившись, неловко выбралась из кресла и сказала, чуть слишком поспешно:
— Я была бы очень вам признательна. Я с удовольствием пройдусь пешком, а Алексу не придется выводить из гаража машину.
— И пора Терезе отправляться домой. Мы должны были отвезти ее в Скаддерс-коттедж час тому назад. Надо позвонить ее отцу. А она-то где, между прочим? — спросила Элис Мэар.
Мэг ответила:
— Кажется, она была в соседней комнате с минуту назад. Убирала со стола.
— Пойду отыщу ее, и Алекс отвезет девочку домой.
Гости стали прощаться. Хилари Робартс, свободно откинувшаяся в кресле и не спускавшая глаз с Лессингэма, поднялась на ноги и произнесла:
— Я иду домой. Нет необходимости меня провожать. Как сказал Майлз, сегодня ночью Свистун уже получил желаемое.
Алекс Мэар возразил ей:
— Я бы предпочел, чтобы вы подождали. Я провожу вас, как только отвезу Терезу домой.
Хилари пожала плечами и ответила:
— Хорошо. Если вы настаиваете, я подожду.
Она отошла к окну и встала там, вглядываясь во тьму. Только Лессингэм остался сидеть. Он снова потянулся к бутылке и наполнил бокал. Дэлглиш заметил, что Алекс молча поставил на каминную плиту еще одну открытую бутылку, и подумал: может быть, Элис Мэар пригласит Майлза заночевать в «Обители мученицы»? Не то Алексу или ей самой придется довезти его до дому. Сам Майлз будет не в состоянии вести машину.
Дэлглиш помогал Мэг Деннисон надеть жакет, когда зазвонил телефон. Звонок прозвучал неестественно громко в тихой теперь комнате. Адам почувствовал, как вздрогнула Мэг, и его руки невольно крепче сжали ее плечи. Было слышно, как Алекс Мэар отвечает кому-то:
— Да, мы уже знаем. Майлз Лессингэм здесь, с нами. Он рассказал нам все, во всех подробностях. — Последовала долгая пауза, затем голос Алекса раздался снова: — Совершенно случайно, не правда ли? В конце концов, на станции работают пятьсот тридцать человек. Но разумеется, все в Ларксокене будут глубоко потрясены, особенно женщины. Да, я буду завтра у себя в кабинете, если вам понадобится моя помощь. Ее семье сообщат, я надеюсь? Да-да, конечно. Спокойной ночи, главный инспектор. — Мэар положил трубку и сказал: — Это главный инспектор Рикардс. Они опознали жертву. Кристин Болдуин. Она — машинистка… Была машинисткой на нашей АЭС. Значит, вы ее не узнали, Майлз?
Лессингэм ответил не сразу: он наливал вино в бокал.
— В полиции мне не сказали, кто она. Да если бы и сказали, я не запомнил бы фамилии. И разумеется, Алекс, я ее не узнал. Наверное, я встречал Кристин Болдуин на станции, может — в столовой. Но то, что я видел сегодня вечером, не было Кристин Болдуин. И я могу вас заверить, что светил фонариком ровно столько, сколько было необходимо, чтобы убедиться, что я здесь уже ничем помочь не смогу.
По-прежнему стоя у окна, не оборачиваясь, Хилари Робартс произнесла:
— Кристин Болдуин, возраст — тридцать два года. Работала у нас одиннадцать месяцев. В прошлом году вышла замуж. Только что переведена в отдел медико-физических исследований. Могу сообщить вам, сколько знаков в минуту она делает на машинке и с какой скоростью стенографирует. Если это вам интересно.
Потом она повернулась и посмотрела Алексу Мэару прямо в глаза.
— Вам не кажется, что Свистун подбирается все ближе и ближе? И не только в прямом смысле слова?
Глава 3
Наконец все прощальные слова были сказаны, и они вышли на свежий, напоенный ароматами моря воздух. Комната, где пахло дымком горящих в камине поленьев, где застоялся запах еды и вина, к этому моменту уже казалась Дэлглишу неприятно теплой и душной. Через несколько минут глаза его приспособились к полутьме, и широкое пространство мыса простерлось перед его взором, завораживая таинственно изменившимися в свете высоких звезд очертаниями и формами. На севере незнакомой галактикой сияли ярко-белые огни АЭС, ее геометрически правильный абрис исчез, поглощенный иссиня-черной глубиной неба.
Они постояли молча, глядя на эти огни. Потом Мэг Деннисон сказала:
— Когда я впервые приехала сюда из Лондона, станция прямо-таки пугала меня своими огромными размерами, тем, как она буквально простирает свою власть над мысом. Но я привыкаю постепенно. Она пока еще немного тревожит меня, но в ней все же есть какое-то величие. Алекс очень старается демифологизировать станцию, постоянно повторяет, что ее функция — всего лишь производить электроэнергию для единой энергосистемы страны и делать это как можно чище и эффективнее. И еще — что главное отличие АЭС от других электростанций в том, что рядом с ней вы не обнаружите огромной кучи загрязняющих все вокруг угольных отходов. Но теперь она еще означает — Чернобыль. Однако, если бы на ее месте стоял столь же огромный старинный замок, вырисовываясь на фоне неба, если бы по утрам мы видели высокие стены и ряд башен, мы скорее всего сказали бы, что это великолепно.
— Ну, если бы там был ряд башен, силуэт был бы несколько иной, — возразил Дэлглиш. — Но я хорошо вас понимаю. Я предпочел бы пейзаж без этого монолита, но постепенно все это начинает выглядеть так, будто АЭС здесь стоит по праву.
Не сговариваясь, они одновременно отвернулись от сверкающих огней и посмотрели на юг, на разрушающийся символ совершенно иной власти. Перед ними, на самом краю утеса, осыпаясь, словно размываемый прибоем детский песочный замок, рисовались на фоне неба руины бенедиктинского аббатства. Дэлглиш мог разглядеть лишь высокую зияющую арку восточного окна, а за ней — мерцание Северного моря. Над морем, видимый сквозь арку и чуть выше ее, повис, словно кадило, мутно-желтый диск луны. Едва ли сознавая, что делают, они сошли с дороги и прошли несколько шагов по неровной, кочковатой земле в сторону аббатства. Дэлглиш спросил:
