Придет серенький волчок - Юлия Владиславовна Евдокимова
Вой не повторился, никаких собак не было видно. Всё спокойно и по-прежнему тихо.
Надо было жить у отца Слободана… Не тряслась бы от каждого шороха, как здесь на отшибе от деревни. Наверное она уже засыпала и ей приснился и вой и звук собачьих лап.... Саша развернулась и пошла к выходу.
Шлеп! Что-то тяжёлое, но мягкое ударило в стекло
Девушка подпрыгнула не месте, закрыла рот руками, телефон грохнул об пол. От этого звука она пришла в себя, присела, взяла телефон. Уф, даже стекло не разбилось!
Саша выпрямилась, но тут замигал фонарь за окном и вскоре потух. Девушка оказалась в полной темноте.
На улице снова что-то зашуршало. Саша осторожно подошла к окну и тут же отшатнулась, опять чуть не выронив телефон. Прямо перед её лицом с той стороны окна висела в воздухе огромная летучая мышь. Казалось, она смотрит прямо в глаза испуганной девушке.
– Нет, она не может меня видеть. Вроде мыши видят в темноте, но здесь же стекло…
Осторожно, шаг за шагом, Саша пятилась к двери. Удивительно, что ничего не свалила! Но вот наконец дверь, и она, перепрыгивая ступени, понеслась в свою комнату, заперлась, потом передумала и отперла дверь, ведь случись что, как Бальери ворвётся в комнату!
Запрыгнув на кровать, завернулась в одеяло с головой, чтобы уже ничего не видеть и не слышать.
Глава 11.
– Почему вы не постучали или не позвонили? – удивился утром Бальери.
– Вы бы сказали, что волки и летучие мыши в лесу это нормально.
– Я и сейчас скажу, что это нормально, – Лис намазывал каймак на ломоть тёплого хлеба.
– Ну, вот. И ругались бы, что разбудила из-за глупостей.
– Ругался бы. Но какое это имеет значение? Вам же было страшно и надо было звать меня на помощь. Не важно, что я сказал бы, надо было позвонить.
– Я пошла проверить окна.
– Аликс, мы достаточно знакомы, чтобы не сомневаться: я проверил и запер всё, что нужно! Мне показалось, что вас смущает Бальери-писатель, вы всё время смотрите на меня с подозрением – кто это влез в шкуру Карло? Так вот я вас заверяю: Карло остался тем, кем он был всегда. И ничего не потерял. Вернее, даже приобрёл: свободу.
Саша покраснела и начала извиняться, и вообще он ошибается, и…
– Если помните, заключение по ранам на шее у учителя Йована мои коллеги прислали мне так же быстро, как делали всегда. Всё, закончим этот разговор. Пора пообщаться с господином учителем! Так что нам предстоит поездка в Жабляк, но сначала побеседуем с девушкой, которая так рьяно защищала вчера погибшую подругу.
***
– Радойка была замечательной девушкой! Знаете, из тех, кого невозможно не любить. Она никому не делала зла, наоборот старалась всём помочь.
– Вы дружили?
– Нет, мы не дружили, она общалась со всеми ровно, но ни с кем не сошлась близко. Разве с теткой Надьей, вечно они над травами сидели.
– Нам сказали, что родители девушки умерли и ей достался дом.
– Нет, мать её жива, она в Белграде. А здесь жили её бабушка и дедушка. Радойка с родителями приезжала сюда в детстве, потом они уезжали куда- то в другую страну, но после смерти отца её мать вернулась в Белград.
– А Радойка выбрала вашу деревню?
– Она приехала пять лет назад, когда унаследовала дом. Здесь вырос её отец. И ей так понравилась наша неспешная жизнь, что она решила остаться, только никак не могла решить, чем же заняться.
– А из парней она с кем-то здесь познакомилась?
– Нет, парня у неё не было.
– Спасибо, Иванка. Мы свяжемся с её матерью
***
Номер телефона матери добыл отец Слободан, он же включил громкую связь и задавал вопросы, которые подсказывал Бальери.
Мать рассказала, что Радойка почти не делилась с ней новостями о своей жизни. Знает лишь, что сначала ей всё нравилось, но в прошлом году она вдруг резко засобиралась домой.
– Она работала в магазинчике Катерины?
– Да, она говорила, что ещё убиралась в одном гостевом доме и сидела с детьми, когда родителям надо было куда-то отлучиться. И ей всё нравилось, но последнее время с детьми она уже не сидела.
– Почему?
– Не знаю. Она не говорила. Неожиданно позвонила, сказала, что возвращается в Белград, а дом продаст.
– Не сказала, почему?
– Нет, я очень удивилась. Ведь ей так нравилось, спокойная жизнь, свежий воздух, природа красивая, и до моря гораздо ближе, чем из Белграда. И вдруг решила вернуться и срочно… Я обрадовалась, но и удивилась.
– Но вы спросили?
– Конечно! Радойка ответила, что просто надоело, это было ошибкой переезжать в черногорскую деревню.
– А личная жизнь?
– Дочь говорила, что у неё никого нет. Но мне показалось, что с кем-то она встречается. Я же говорю, она не особо делилась. Но я же мать, я чувствовала, что она стала радостнее, стала немного другой. Ну, думаю, расскажет, как приедет. А оно вон как обернулось. Зачем она в горы пошла в тот день… Да чего уж теперь…
– А если бы она рассталась с парнем, могла…
– Вы думаете, она сама? Нет, такого не могло быть. Это несчастный случай, моя дочь совсем не такая, она бы никогда…
– Она не упоминала легенды? Может, что-то про вукодлака.
– Нет, никогда. Она современная девушка, таким не интересовалась.
Бальери о чём-то задумался, закончив разговор.
– Что? – затормошила его Саша. – Вроде ничего важного мать не сказала. Что вас заинтересовало? Я же вижу!
– Пойдём-ка ещё раз с Иванкой поговорим.
Отец Слободан постучал в двери простенького дома из темного дерева, такого же, как и большинство в деревне.
– Так я всё рассказала. – удивилась открывшая им Иванка. – И вообще мне пора, у меня занятия в колледже в Жабляке во вторую смену.
– Мы ненадолго. Всего один вопрос. Мать Радойки сказала, что она сидела с детьми, а потом перестала. Не знаешь, почему?
– Как это почему? Хоть все знали, что она не виновата, но всё равно перестали её звать, да она и сама не хотела.
– В чем виновата?
– Так ни в чем. Это Светла её обвиняла и проклинала.
– Светла? У которой умерла маленькая дочь?
– Ну, да.
– Радойка с ней сидела?
– Да, и в
