Агата Кристи - Убийство в «Восточном экспрессе»
– Вы полагаетесь на свою интуицию, – спросил доктор Константин, – или, как говорят американцы, на свой нюх?
– Вовсе нет. Я исследую все возможности. Хардман путешествует с фальшивым паспортом, а значит, в любом случае подозрения прежде всего падут на него. Как только появится полиция, она в первую очередь задержит Хардмана и телеграфирует в Нью-Йорк, чтобы проверить его показания. Проверить личность большинства пассажиров представляется очень трудным – и в большинстве случаев этого не станут делать хотя бы потому, что они не дают никаких поводов для подозрений. Но в случае с Хардманом дело обстоит иначе. Он или тот, за кого себя выдает, или нет. Вот почему я считаю, что тут все должно быть в порядке.
– Вы считаете его свободным от подозрений?
– Вовсе нет. Вы меня не поняли. Откуда мне знать – у любого американского сыщика могут быть свои причины убить Рэтчетта. Я хочу только сказать, что Хардману можно верить, когда он рассказывает о себе. Рэтчетт вполне мог нанять его, и, по всей вероятности, хотя твердо уверенным тут быть нельзя, так оно и было. Если мы принимаем показания Хардмана на веру, тогда мы должны искать дальнейшее им подтверждение. И мы находим его, хотя и несколько неожиданно, в показаниях Хильдегарды Шмидт. Проводник спального вагона, встреченный ею в коридоре, как две капли воды похож на описанного Хардманом врага Рэтчетта. Можем ли мы подтвердить эти два рассказа? У нас есть пуговица, которую миссис Хаббард нашла в купе. Есть и еще одно дополнительное доказательство, хотя вы могли его и не заметить.
– Что же это?
– Оба – и полковник Арбэтнот, и Гектор Маккуин – упомянули, что проводник проходил мимо их купе. Они не придали этому значения. Но вспомните, господа: Пьер Мишель заявил, что он не вставал с места, за исключением тех случаев, которые были им специально оговорены, а ни в одном из этих случаев ему не нужно было проходить мимо купе, где сидели Арбэтнот и Маккуин. А следовательно, рассказ о невысоком темноволосом мужчине с писклявым голосом в форме проводника спальных вагонов подкрепляется свидетельскими показаниями четырех свидетелей, прямыми или косвенными.
– И еще одна небольшая деталь, – сказал доктор Константин. – Если Хильдегарда Шмидт говорит правду, тогда почему же настоящий проводник не упомянул, что видел ее, когда шел на вызов миссис Хаббард?
– Это, по-моему, вполне объяснимо. Когда он шел к миссис Хаббард, горничная была у своей хозяйки. А когда горничная возвращалась к себе, проводник был в купе миссис Хаббард.
Мсье Бук с трудом дождался конца фразы.
– Да-да, мой друг, – сказал он нетерпеливо. – Хотя я восхищаюсь вашей осмотрительностью и тем, как вы методически – шаг за шагом – идете к цели, все же осмелюсь заметить, что вы не коснулись главного. Все мы сошлись на том, что этот человек существует. Куда он делся? – вот в чем вопрос.
Пуаро неодобрительно покачал головой:
– Вы ошибаетесь. Ставите телегу впереди лошади. Прежде чем спросить себя: «Куда исчез этот человек?» – я задаюсь вопросом: «А существует ли на самом деле такой человек?» И знаете почему? Потому что, если бы этот человек не существовал, а если бы его просто выдумали, изобрели, насколько легче было бы ему исчезнуть. Поэтому я прежде всего стараюсь узнать, существует ли подобный человек во плоти.
– Ну а теперь, когда вы установили, что он существует, скажите, где же он?
– На это есть два ответа, мой друг. Или он прячется в поезде в таком неожиданном месте, что нам и в голову не приходит искать его там. Или он, так сказать, существует в двух лицах. То есть он одновременно и тот человек, которого боялся мистер Рэтчетт, и кто-то из пассажиров поезда, так хорошо замаскированный, что Рэтчетт его не узнал.
– Блестящая мысль, – просиял мсье Бук. Однако тут же лицо его снова омрачилось. – Но есть одна неувязка…
Пуаро предвосхитил его слова:
– Рост этого человека, вы это хотели сказать? За исключением лакея мистера Рэтчетта все пассажиры: итальянец, полковник Арбэтнот, Гектор Маккуин, граф Андрени – высокого роста. Значит, у нас остается один лакей – не слишком подходящая кандидатура. Но тут возникает и другое предположение: вспомните писклявый, как у женщины, голос. У нас появляется возможность выбора. Это может быть и мужчина, переодетый женщиной, и женщина. Если одеть высокую женщину в мужской костюм, она кажется маленькой.
– Но ведь Рэтчетт должен был бы знать… – возразил мсье Бук.
– Вполне вероятно, он и знал. Вполне вероятно, что эта женщина уже покушалась на его жизнь, переодевшись для этой цели мужчиной. Рэтчетт мог догадаться, что она снова прибегнет к этому трюку, и поэтому велел Хардману следить за мужчиной. Однако на всякий случай упомянул о писклявом, как у женщины, голосе.
– Вполне возможно, – сказал мсье Бук. – И все же…
– Послушайте, мой друг. Я думаю, пришло время рассказать вам о некоторых неувязках, подмеченных доктором Константином.
И Пуаро подробно рассказал мсье Буку о тех выводах, к которым они с доктором пришли, анализируя характер ранений. Мсье Бук застонал и схватился за голову.
– Понимаю, – сказал Пуаро сочувственно. – Отлично понимаю вас. Голова идет кругом, правда?
– Да ведь это настоящий кошмар! – завопил мсье Бук.
– Вот именно! Это нелепо, невероятно и попросту невозможно. И я то же самое говорю. И все же, мой друг, это так. А от фактов никуда не денешься.
– Но это безумие!
– Вот именно! Все это настолько невероятно, друг мой, что меня иногда преследует мысль, будто разгадка должна быть предельно проста… Впрочем, это только наитие, так сказать.
– Двое убийц, – застонал мсье Бук. – В «Восточном экспрессе»! – Он чуть не плакал.
– А теперь, – сказал Пуаро бодро, – дадим волю фантазии. Итак, прошлой ночью в поезде появляются двое таинственных незнакомцев. Проводник спальных вагонов, внешность которого описал Хардман, – его видели Хильдегарда Шмидт, полковник Арбэтнот и мистер Маккуин. И женщина в красном кимоно – высокая, стройная женщина, которую видели Пьер Мишель, мисс Дебенхэм, Маккуин, я и которую, если можно так выразиться, унюхал полковник Арбэтнот. Кто она? Все пассажирки, как одна, утверждают, что у них нет красного кимоно. Женщина эта тоже исчезает. Так вот, она и мнимый проводник – одно и то же лицо или нет? И где сейчас эти двое? И кстати, где форма проводника и красное кимоно?
– А вот это мы можем проверить. – Мсье Бук вскочил. – Надо обыскать багаж пассажиров.
Пуаро тоже встал:
– Я позволю себе сделать одно предсказание.
– Вы знаете, где эти вещи?
– Да, у меня есть наитие и на этот счет.
– Ну так говорите же, где?
– Красное кимоно вы обнаружите в багаже одного из мужчин, а форму проводника спальных вагонов в багаже Хильдегарды Шмидт.
– Хильдегарды Шмидт? Значит, вы думаете…
– Совсем не то, что вы думаете. Я бы сказал так: если Хильдегарда Шмидт виновна, форму могут найти у нее в багаже, но если она невиновна – форма наверняка будет там.
– Но как же… – начал мсье Бук и остановился. – Что за шум? – воскликнул он. – Похоже, что сюда мчится паровоз.
Шум нарастал: пронзительные женские вопли чередовались с сердитыми возгласами. Дверь вагона распахнулась, и в ресторан ворвалась миссис Хаббард.
– Какой ужас! – кричала она. – Нет, вы подумайте только, какой ужас! В моей сумочке. Прямо в моей умывальной сумочке. Огромный нож, весь в крови.
Она покачнулась и упала без чувств на грудь мсье Бука.
Глава 14
Улики: оружие
Мсье Бук не так учтиво, как энергично подхватил бесчувственную даму и посадил, переложив ее голову со своей груди на стол. Доктор Константин кликнул официанта – тот немедленно примчался на помощь.
– Придерживайте ее голову, – сказал доктор, – и, если она придет в себя, дайте ей немного коньяку. Ясно? – И выбежал из комнаты вслед за остальными. Он живо интересовался преступлением, но никак не пожилыми дамами в обмороке.
Вполне вероятно, что суровое обращение помогло миссис Хаббард быстро прийти в себя. Спустя несколько минут она уже сидела вполне самостоятельно, потягивая коньяк из стакана, принесенного официантом, и без умолку трещала:
– Вы не представляете себе, какой это ужас. Нет, нет, вам этого не понять! Я всегда, с самого детства, была оч-чень, оч-чень чувствительной. От одного вида крови – брр… Да что говорить, меня еще теперь трясет, как вспомню!
Официант опять поднес ей стакан:
– Encore un peu?[29]
– Вы думаете, стоит выпить? Вообще-то я спиртного в рот не беру. Ни вина, ни коньяку в жизни не пила. И в семье у нас все трезвенники. Но из медицинских соображений… – И она снова отхлебнула из стакана.
Тем временем Пуаро и мсье Бук, а за ними, ни на шаг не отставая, доктор Константин мчались в купе миссис Хаббард.
Впечатление было такое, будто все до одного пассажиры высыпали в коридор. Проводник с перекошенным от отчаяния лицом старался водворить их в купе.
