Дэвид Дэвис - Шерлок Холмс и хентзосское дело
Королева Флавия сидела спокойно, а Холмс расхаживал перед мраморным камином и тихо и методично рассказывал о том, что и как он намеревается сделать.
— У вас очень предприимчивый ум, мистер Холмс, — заметила королева, когда мой друг закончил говорить. Ненадолго замолчав, она внимательно посмотрела прямо на него, будто стараясь понять что-то в его глазах. — Знаете, а я верю, что вам это удастся!
— Благодарю вас, ваше величество! — скромно ответил он.
— А теперь скажите мне, как там Рудольф? Он показался вам в добром здравии?
— Он выглядит совершенно здоровым.
— И он тоже с готовностью согласился участвовать в вашей затее?
Холмс кивнул в ответ.
— Он не мог не согласиться, — проговорила королева, позволив себе самую лёгкую из улыбок, и даже эта тень жизни тут же напомнила, что перед нами была одна из красивейших женщин. — Джентльмены, — продолжила она, — освежите свои бокалы, у меня есть ещё один тост. За успех Шерлока Холмса и падение графа Руперта Хентзосского!
Глава пятнадцатая
И снова Руперт
На подготовку к приезду короля Богемии нам оставался только остаток этого дня. Тарленхайму пришлось уехать в кавалерийский гарнизон, расквартированный на другом конце города, чтобы отдать последние указания относительно охраны высоких лиц. Посещение короля Богемии всем, кроме избранных единиц, казалось событием нормальным для глав двух государств, находящихся в дружественных отношениях. Мне плохо давались языки, но я смог почерпнуть из утренней газеты, что самым важным в этом событии жители Руритании считали возможность вновь увидеть своего монарха здравствующим и полным сил.
Мы с Холмсом, предоставленные себе, пребывали в отведённых для нас комнатах. Мой друг был задумчив и неразговорчив, и в одиночестве я предавался, каюсь, дурным предчувствиям и страхам. Я силился представить, какой могла быть реакция графа Руперта на смерть Гольштейна и сэра Роджера, и наше с Холмсом бегство. Вдруг он замыслил нам отомстить? Или он был слишком занят приготовлениями к завтрашнему дню, чтобы занимать себя беспокойством о двух случайных участниках последних событий. Я лишь надеялся на то, что он был настолько уверен в своём успехе, что не видел в нашем бегстве реальной угрозы, считая, что всегда сможет настичь нас и позже, будь на то необходимость.
Вскоре после полудня я задремал прямо в кресле, в то время как Холмс возился со своим набором грима. Внезапно я вздрогнул от стука в дверь. Вошла королева Флавия, и лицо её было омрачено беспокойством.
— Мистер Холмс, — воскликнула она, — он здесь, во дворце!
— Руперт? — с сомнением уточнил мой друг.
— Да. Он попросил аудиенции.
— Ради всего святого! Что за наглец!
— Что мне делать? Фриц ещё не вернулся, а я не знаю, как мне себя вести.
После короткого раздумья Холмс ответил:
— С ним обязательно нужно встретиться. Если позволите, мы с Уотсоном будем сопровождать вас на этой встрече.
— Разумеется, — выдохнула она с явным облегчением.
Не тратя времени на дальнейшие разговоры, мы отправились вместе с Флавией в королевскую приёмную, центральное место в которой занимал огромный портрет Рудольфа Пятого, написанный вскоре после коронации. Казалось, он с интересом смотрел на всех, кто сюда входил. Под портретом на небольшом возвышении стояло два золочёных трона. Флавия присела на один из них, Холмс и я встали позади неё по обе стороны.
— Почему бы нам не схватить его сейчас, когда он сам идёт к нам в руки? — прошептал я Холмсу.
— Уотсон, не всё так просто. Не забывайте, что хотя Руперт и возглавляет Синих, он всего лишь одна из голов этой гидры. Есть и другие желающие захватить трон и низвергнуть Элфбергов. Для того чтобы избавить Руританию от этой угрозы, необходимо публично дискредитировать Синих, затем методично уничтожить всех до единого.
Я не успел ему ответить, потому что в этот момент графа Руперта Хентзосского пригласили в приёмную. Он уверенно и с чрезвычайно важным видом подошёл прямо к помосту. На удивление, застывшая улыбка на лице не только не смягчала его выражение, но и делала холодные черты ещё резче и неприятнее. Он преклонил колени перед королевой и поцеловал руку, но сделал всё это будто в издёвку.
— Ваше величество, благодарю вас за аудиенцию, — проговорил он. — Рад видеть вас в таком хорошем здравии и в такой интересной компании. — Его глаза метнули взгляд на Холмса и на меня. — Последний раз, когда я видел этих джентльменов, я был искренне обеспокоен за их жизни. Да я и сейчас за них беспокоюсь.
— Граф Руперт, — спокойно и властно перебила его королева. — У меня нет времени, чтобы тратить его на выслушивание подобных речей. Извольте перейти к цели своего визита.
В голосе и взгляде королевы чувствовалась такая сила духа, что сердце моё невольно исполнилось гордостью за неё и искренним восхищением.
Руперт с нагловатой деловитостью осмотрел приёмную.
— Как я полагаю, его величество всё ещё… нездоров? — Не получив ответа на свою колкость, он продолжил: — Ну что же, мои слова в равной степени касаются и вас. Итак, раз уж вы призываете меня перейти к сути дела, отбросим в сторону все условности. Мы оба прекрасно знаем, что Рудольф не способен завтра встретиться с королём Богемии. Конечно, если вы не собираетесь выставить Его Пускающее Слюни Величество на посмешище обеим странам.
От меня потребовалось всё моё самообладание, чтобы не сделать шаг вперёд и не наказать нечестивца за подобную жестокость и наглость. Королева же сохранила ледяное спокойствие, хотя я видел, как побелели костяшки её пальцев, сжимавших подлокотники трона.
— Я хочу предложить вам выход, Флавия, — продолжал граф, явно наслаждавшийся моментом. — Я дам вам короля, другого короля, того самого, которого короновали в соборе Стрельсо три года назад, мужчину, с которым, — и он взял театральную паузу, — вас связывает не только чувство долга.
Флавия слегка прищурилась, но не удостоила его ответом.
— Ах, что за альтруист этот граф, — подал голос Холмс, подхватывая звучащую саркастическую ноту.
— Ну, не совсем так, мистер Холмс. — Руперт метнул в моего друга недобрый взгляд. — Мне от этого тоже будет некоторая польза.
— Граф Руперт, — объявила королева лишённым эмоций голосом. — Вы напрасно тратите свои силы и моё время. Король Рудольф завтра будет встречать короля Богемии. И вот что я вам скажу, чтобы впредь не возвращаться к этой теме: я скорее умру, чем помогу вам дотянуться своими грязными руками до короны Руритании. Аудиенция окончена.
— Что же, вы свой выбор сделали. Восхищаюсь вашей показной смелостью, но ничем не подкреплённым словам дня сегодняшнего не выдержать проверки событиями дня грядущего.
Повернувшись, чтобы уйти, граф уделил внимание и моему другу:
— Вы загнали себя в угол, англичанин. Теперь вам из него не выбраться. Ваше время вышло: скоро в моих руках будет вся власть этой страны, и тогда милости от меня не ждите.
Напускная весёлость исчезла, и теперь Руперт говорил со всей накопившейся в нём яростью. Холмс выглядел искренне встревоженным, его брови сошлись в напряжении. Удовлетворённый произведённым на моего друга эффектом, граф обернулся к королеве, чтобы нанести прощальный удар.
— Ваше величество, — он поклонился. — До встречи завтра на вокзале. — И с этими словами он быстро развернулся и вышел из королевской приёмной.
Тяжёлое молчание взорвал смех Шерлока Холмса. Королева и я с изумлением обернулись, чтобы посмотреть на него.
— Прошу прощения, — с трудом отдышался он. — Но подобная самонадеянность при таких слабых позициях всегда вызывает у меня умиление.
— Слабых? — с удивлением переспросил я. Мне казалось, это слово входит в противоречие с уверенной хваткой графа Руперта.
— Именно, друг мой. Да, приход Руперта был поступком дерзким, тут я не буду с вами спорить, но это ещё и признак того, что мы с вами каким-то образом смогли поколебать его уверенность. Я разыграл смятение перед лицом его угроз специально, чтобы укрепить его в мысли, что мы не способны сколько-нибудь эффективно ему противостоять.
— Вы провели и меня, — призналась королева. — Я решила, что вы потеряли самообладание.
— Тогда будем надеяться, что я и дальше смогу его дурачить, — отозвался мой друг.
Большую часть следующего дня я провёл в одиночестве. Тарленхайм вернулся во дворец, и они уединились с Холмсом, обсуждая все необходимые приготовления к завтрашним событиям. А потом мой друг заперся в спальне, чтобы заниматься чем-то известным ему одному. Предоставленный сам себе, я позволил моим мыслям вернуться к драматическим событиям, участником и свидетелем которых я стал за последние несколько дней, и стал делать заметки о Хентзосском деле, так я решил его назвать. Но уже в то время я понимал, что из-за исключительной деликатности и потенциальной опасности для политики многих стран описание инцидентов, расследованием которых мы занимались, не сможет увидеть свет ещё несколько десятилетий. Если оно вообще дойдёт до читателя. Единственное, на что я мог надеяться, — это на благополучный исход наших приключений.
