Джон Карр - Загадка Безумного Шляпника

– Теперь я вас понимаю, мистер Хэдли, – кивнул он доктору Феллу. – Следовательно, допрос устроен из-за украденного у сэра Уильяма манускрипта. Поначалу я был несколько озадачен. – Его полное, широкое лицо исказилось легкой гримасой, что должно было означать улыбку. Затем он немного подумал. – Да, я наверняка купил бы рукопись По, если бы мне ее предложили.

– Гм… да. Значит, вам известно, что в доме Биттона имела место кража рукописи?

– Да, конечно. В свою очередь, вам, инспектор, известно, что я остановился у Биттона. Точнее, – бесстрастно поправился Эрбор, – останавливался там. Завтра я переезжаю в «Савой».

– Почему?

Эрбор оглянулся в поисках пепельницы, не нашел ее и вытянул руку с сигаретой вперед, чтобы, не дай бог, не просыпать пепел на свои брюки.

– Будем откровенны, мистер Хэдли. Я знаю, что думает Биттон. И меня это не оскорбляет. Такие вещи нужно понимать. Позволю себе заметить, что не обязательно язвить. Лучше быть снисходительным. Но я терпеть не могу двусмысленных, неприятных ситуаций. Понимаете?

– Вам известно происхождение украденной рукописи?

– Безусловно. Собственно, у меня и было намерение приобрести ее.

– Следовательно, он сам вам о ней и рассказал, не так ли?

Широкое лицо стало маской, выражающей сдержанное осуждение. Эрбор коснулся своих темных волос, старательно расчесанных на пробор.

– Вам известно, мистер Хэдли, что прямо он этого не говорил. Но Биттон, так сказать, взрослый ребенок. За обедом я лично слышал, как он несколько раз обронил загадочные намеки, так что даже члены его семьи могли догадаться о природе его находки… Однако я знал абсолютно все об этой рукописи еще до отъезда из Штатов. – Он самоуверенно и снисходительно засмеялся, и это была его первая и искренняя реакция, как заметил Рэмпоул. – Не хотелось бы делать замечания по поводу наивности некоторых джентльменов, но, боюсь, доктор Робертсон, которому так доверяет Биттон, позволил себе излишнюю болтливость.

Доктор Фелл задумчиво взял лежащую поперек стола свою трость и потыкал ею в стрелу от арбалета. Затем поднял приветливый взгляд:

– Мистер Эрбор, вы украли бы рукопись, если бы вам предоставилась такая возможность?

Рэмпоул невольно кинул взгляд в другой конец комнаты, где сидел Хэдли, и увидел на его лице полное отчаяние. Но вопрос нисколько не покоробил Эрбора. Казалось, он серьезно рассматривает этот вопрос со всех точек зрения.

– Нет, инспектор, не думаю, что я бы на это решился. Видите ли, это повлекло бы за собой массу неприятностей. Только поймите меня правильно. Нравственная сторона этой идеи меня не смутила бы, – мягко пояснил Эрбор таким тоном, которым человек заявляет: «Я человек нисколько не жестокий». – К тому же имеются все основания задать вопрос, имеет ли сам Биттон на нее хоть какие-то права. По закону его обладание рукописью вызывает сомнения. Но, как я уже сказал, я терпеть не могу неловкие ситуации.

– Но допустим, мистер Эрбор, кто-то предложил вам купить манускрипт?

Эрбор снял изящные очки и старательно протер их белоснежным шелковым платком. Чтобы освободить для этого руки, он был вынужден бросить сигарету на пол, что сделал с видимым неудовольствием. Он держался спокойно, самоуверенно и едва ли не улыбался. Черные брови подрагивали от удовольствия.

– Инспектор, позвольте мне кое-что вам рассказать. Полиции следует об этом знать, чтобы поддержать мои требования в том случае, если у меня будет возможность их предъявить. Перед поездкой в Англию я отправился в Филадельфию и навестил мистера Джозефа Мак-Картни на Маунт-Эйри-авеню, владельца того строения, где была обнаружена эта рукопись. Тот факт, что она была обнаружена именно там, засвидетельствовали трое честных рабочих. Я изложил свое дело с достаточной долей откровенности мистеру Мак-Картни, ибо он владелец дома. Я сообщил, что, если он предоставит мне в письменном виде опцион с трехмесячным сроком на эту рукопись, где бы она ни находилась, я заплачу ему тысячу долларов наличными. Мы заключили еще одно соглашение: если рукопись окажется тем, что я думаю (решение оставалось за мной), я заплачу ему четыре тысячи долларов, таким образом приобретая ее в собственность… В таких вещах, инспектор, никогда нельзя скупиться.

Доктор Фелл кивнул, наклонившись и опершись подбородком на кулак.

– А сколько на самом деле стоит рукопись, мистер Эрбор?

– Для меня? Что ж, джентльмены, буду с вами откровенным. Я дал бы за нее, пожалуй, даже десять тысяч.

Генерал Мейсон, который сидел хмурясь и подергивая свою эспаньолку, не утерпел:

– Но боже ты мой! Это же фантастично! Ни одна из рукописей По…

– Смею предсказать, – спокойно возразил Эрбор, – что именно эта стоит таких денег. Разве Биттон не описал ее вам? Да, вряд ли. Ее появление произвело бы переворот. – Он медленно обвел слушающих его холодным взглядом. – Поскольку я нахожусь в обществе образованных полицейских, я могу вам сказать, что это за вещь. Это первый аналитический детективный рассказ за всю историю этого жанра во всем мире. Он написан раньше другого знаменитого рассказа По «Убийство на улице Морг». Доктор Робертсон сообщил мне, что даже с точки зрения литературного искусства рукопись во много раз лучше трех других детективных рассказов По о Дюпене… Говорю вам, что я дал бы за нее десять тысяч долларов. Могу навскидку назвать вам еще трех коллекционеров, которые дали бы двенадцать или даже пятнадцать тысяч. И мне приятно думать, что она стоит аукциона – где, нет надобности говорить, я намерен ее выставить.

Хэдли торопливо встал и приблизился к столу. Казалось, он хочет вытащить доктора Фелла из своего кресла и лично продолжить допрос, но он остановился и только пристально смотрел на Эрбора.

Доктор Фелл хрипло откашлялся.

– И это было бы довольно глупо, – заметил он, – а может, и нет. Откуда вы это знаете? Вы видели эту рукопись?

– Мне достаточно отзыва доктора Робертсона, величайшего авторитета по наследию Эдгара По. Боюсь, добрейший доктор плохо разбирается в бизнесе, иначе он поступил бы как я. Он сказал мне об этом только потому… Словом, знаете, инспектор, мои винные погреба считаются превосходными. И я не поскупился даже на великолепный токай. Конечно, на следующий день он пожалел о своей откровенности. Он обещал Биттону хранить все в тайне и упрашивал меня не предпринимать никаких шагов. Я выразил ему свое сожаление.

Эрбор опять достал шелковый носовой платок и промокнул лоб.

– Значит, – подытожил доктор Фелл, – это была не просто находка, которая вас интересовала? Вы стремились завладеть рукописью, чтобы продать ее?

– Вот именно, дорогой инспектор. Манускрипт – где бы он сейчас ни находился – принадлежит мне. Могу вам напомнить… Я могу продолжать?

– Да, да, прошу вас.

– Мы легко уладили мое дело с мистером Мак-Картни, – удобно развалившись в кресле, продолжал Эрбор. – У него голова от радости пошла кругом. Он просто не мог поверить, чтобы какой-либо письменный документ, за исключением шантажирующих писем или писем с угрозой, о которых он упоминал, может стоить пять тысяч долларов. В лице мистера Мак-Картни я обнаружил страстного любителя чтения детективов… Следующей моей целью было… Вы догадываетесь, инспектор?

– Добиться приглашения в дом Биттона, – проворчал доктор Фелл.

– Не совсем так. У меня было приглашение остановиться у него. Могу заметить, что когда-то Биттон был обо мне высокого мнения. Правда, когда я приезжаю в Лондон, как правило, я никогда не останавливаюсь у знакомых. У меня есть свой собственный коттедж в пригороде, где я часто живу летом, а зимой снимаю номер в гостинице. Но мне нужно было соблюдать тактичность. Он был моим другом.

Эрбор опять извлек из кармана серебряный портсигар, но, видимо, вспомнил, что здесь нет пепельницы, и убрал его.

– Разумеется, я не мог ему сказать, – продолжал он, – «Биттон, дружище, я думаю, что у вас находится принадлежащая мне рукопись. Отдайте ее мне». Это было бы нетактично, и, думаю, в этом не было необходимости. Я ожидал, что он по собственному желанию покажет мне свою находку. Затем я осторожно повел бы дело, объяснил бы ему, в какие неудачные обстоятельства он попал, и сделал бы ему серьезное предложение. Поймите меня! За принадлежащую мне собственность я готов был заплатить ему цену, которую он назовет! Я старался всеми силами избежать недостойных перебранок и ссор.

Но, инспектор и вы, уважаемые джентльмены, поверьте, это было трудно. Вы знаете Биттона? Ага! Я знал его как упрямого, своенравного и скрытного человека, как маньяка, который лелеет свое сокровище, не желая делиться им с другими знатоками. Но я не ожидал, что с ним будет до такой степени трудно. Он не заговаривал о своей находке, как я надеялся. Несколько дней я пытался намеками навести речь на этот предмет. Я думал, что он просто не понимает, о чем идет речь, и опасался, что мои намеки становятся настолько откровенными, что озадачивают даже членов его семьи. Но сейчас я понимаю. Он все знал и подозревал меня. Он просто строже, чем обычно, оберегал свою тайну. Для меня это было неприятно. Тем не менее со временем я намеревался заявить ему о своих правах на рукопись. По закону, – вдруг спокойный голос Эрбора приобрел жесткие нотки, – я не должен платить ни пенни за то, что принадлежит мне.