Жорж Сименон - Мегрэ и строптивые свидетели
Рад ель невольно успокоил его:
— Вот как! Вы шли за нами?
— Я прошел через маленькую дверь. Следователь поднялся, но не сделал ни шага навстречу посетительнице.
— Простите меня, мадам, за то, что я пригласил вас сюда. У нее было утомленное лицо, на котором отражались растерянность и смущение. Она пробормотала, машинально оглядываясь в поисках стула:
— Пожалуйста…
— Прошу вас, садитесь. И вы также, метр Радель. Они больше не обращались друг к другу на «ты», и казалось, что между этими двумя мужчинами никогда не было иных отношений, кроме строго официальных.
— Я полагаю, мадам, что вы знакомы с комиссаром Мегрэ…
— Да, мы уже встречались на набережной де-ля-Гар.
Он обождал, пока Мегрэ тоже не занял место около двери, немного в стороне. Церемония усаживания заняла много времени. Следователь, сев на свое место и убедившись, что секретарь приготовился вести стенограмму допроса, откашлялся.
Теперь наступила его очередь почувствовать себя не в своей тарелке, на этот раз они переменились ролями: он выступал в главной роли, а, Мегрэ стал простым зрителем, свидетелем происходящего.
— Некоторые из моих, вопросов, метр Радель, могут показаться вам, так же как и вашей клиентке, несколько странными… Но я считаю, что она должна на них ответить с полной искренностью, даже если они касаются ее личной жизни…
Только взглянув на нее, Мегрэ сразу понял, что она ждала этих слов. Значит, она не будет застигнута врасплох. Должно быть, Радель предупредил ее, что полиция напала на след ее связи с Сенвалем.
— Первый из этих вопросов, господин адвокат, касается также и вас, но я настаиваю, чтобы на него отвечала сама мадам Ляшом… Какого числа, мадам, у вас появилась необходимость пригласить адвоката?..
Радель был уже готов запротестовать. Взгляд товарища заставил его остановиться, и он обернулся к своей клиентке, которая, одновременно повернувшись к нему, робко пробормотала:
— Я должна отвечать?
— Да, так будет лучше.
— Три недели тому назад.
Взглянув на письменный стол, на котором следователь нарочно разложил большое количество бумаг, включая копии отчетов, анализов и инвентарных списков, Мегрэ заметил, что вместо его записки чиновник читает вопросы по большому листу бумаги, на который он их сам переписал.
Отныне Анжело всегда будет взглядывать на своего секретаря, проверяя, успел ли тот записать последнюю фразу.
Атмосфера оставалась нейтрально-официальной, и в воздухе пока не ощущалось ни малейшего волнения.
— После смерти вашего отца вопросами наследства занимался его постоянный нотариус метр Вюрмстер, не так ли? И его помощником в этом деле был постоянный адвокат вашего отца метр Тобиас.
Она подтвердила кивком головы, но следователь настаивал, чтобы она ответила.
— Да.
— Каковы были причины, по которым вы три недели тому назад не обратились к адвокату вашего отца, то есть к месье Тобиасу, а адресовались к другому члену адвокатуры?
Радель вмешался:
— Я не вижу связи между данным вопросом и событиями, которые произошли на набережной де-ля-Гар.
— Вы сейчас в этом сами убедитесь, господин адвокат. Прошу вашу клиентку соблаговолить мне ответить. И Полет Ляшом ответила еле внятно:
— Мне кажется, что причина была.
— Вы хотите сказать, что у вас были основания сменить адвоката?
— Да.
— Вы, по-видимому, хотели обратиться к специалисту?
Радель снова попытался протестовать, но следователь опередил его.
— Под специалистом я подразумеваю адвоката, особо известного своими успехами в определенной области…
— Возможно.
— В данном случае не по вопросу ли о возможном разводе вы хотели проконсультироваться с метром Раделем?
— Да.
— Ваш супруг в тот момент был в курсе дела?
— Я ему об этом не говорила.
— Мог ли он подозревать о ваших намерениях?
— Не думаю.
— А ваш шурин?
— Тоже не думаю. Во всяком случае, не тогда.
— Давали ли вы деньги на последние платежи по счетам фирмы в конце прошлого месяца?
— Да.
— Вы подписали без возражений чек, о котором вас просили?
— Да. Я надеялась, что это будет последний. Я не хотела неприятностей.
— Все формальности для развода были подготовлены.
— Да.
— Когда в доме на набережной де-ля-Гар могли узнать о ваших намерениях?
— Не знаю.
— Но это подозрение существовало, по крайней мере в последнее время?
— Думаю, что да.
— Что заставляет вас так думать?
— Одно из писем месье Раделя не дошло до меня.
— Сколько прошло времени с того момента, как это письмо пропало?
— Неделя.
— Кто получает и вскрывает почту?
— Мой шурин.
— Следовательно, имелись все основания к тому, чтобы Леонар Ляшом перехватил письмо адвоката Раделя. Сложилось ли у вас впечатление, что с этого времени что-то изменилось в отношении Ляшомов к вам?
Она явно заколебалась.
— Я в этом не уверена.
— Но у вас все-таки сложилось такое впечатление?
— Мне показалось, что муж стал избегать меня. Однажды вечером, когда я вернулась…
— Когда это было?
— В прошлую пятницу…
— Продолжайте. Вы говорили, что в прошлую пятницу, вернувшись… в котором часу это было?
— В семь часов вечера.. Я ездила за покупками… Я застала всех в гостиной….
— Включая старую Катрин?
— Нет.
— Следовательно, там находились родители вашего мужа, Леокар и ваш муж… А Жан-Поль там тоже был?
— Я его не видела. Я думаю, что он был в своей комнате.
— Что произошло, когда вы вошли?
— Ничего. Обычно я возвращалась гораздо позже. Они сразу замолчали, когда я вошла. По-видимому, они меня не ждали. Я почувствовала, что все смутились. В этот вечер моя свекровь не обедала вместе со всеми, а поднялась сразу к себе.
— До самых последних дней, если я не ошибаюсь, Жан-Поль занимал бывшую спальню своей матери, которая находилась на втором этаже, рядом с комнатой его отца… Когда его перевели на третий этаж в комнату рядом со стариками?
— Неделю тому назад.
— Сам мальчик просил, чтобы его перевели?
— Нет. Он не хотел.
— Эта идея принадлежала вашему шурину?
— Он хотел отремонтировать комнату Жан-Поля и устроить там свой кабинет, чтобы работать в нем по вечерам.
— Ему случалось работать по вечерам?
— Нет.
— А вы как к этому отнеслись?
— Меня это встревожило.
— Почему?
Она взглянула ра своего адвоката.
Тот нервно закурил сигарету… Мегрэ, неподвижно сидевший в своем углу, с удовольствием бы раскурил трубку, которую он, заранее забив табаком, держал в кармане, но не решался.
— Не знаю. Я боялась…
— Боялись? Чего?
— Ничего определенного… Я хотела, чтобы все произошло без шума, без ссор, без слез, без упрашиваний…
— Вы имеете в виду ваш развод?
— Да. Я знала, что для них это будет катастрофой…
— Оттого, что со дня вашей свадьбы вам приходилось содержать весь дом? Это было именно так?
— Да. Кстати, я намеревалась оставить определенную сумму денег моему мужу. Я говорила об этом со своим адвокатом. Только я хотела уехать в тот день, когда Арман получит бумаги…
— Жак Сенваль был в курсе дела?
При этом имени ее ресницы дрогнули, но она ничем больше не выдала своего удивления и только пробормотала:
— Конечно…
Некоторое время следователь молчал, опустив голову и изучая свои заметки. Затем он не без торжественности задал следующий вопрос и, не удержавшись, взглянул на Мегрэ.
— В конечном счете, мадам Ляшом, ваш отъезд означал для всей семьи, так же как и для кондитерской фабрики, окончательное разорение?
— Я же вам уже сказала, что я оставила бы им деньги.
— Которых бы хватило надолго?
— Во всяком случае, на год.
Мегрэ вспомнил надпись, выгравированную на медной доске: «Фирма основана в 1817 году».
Почти сто пятьдесят лет тому назад. Что по сравнению с этим означал один год? В течение ста пятидесяти лет Ляшомы держались крепко и вдруг, потому что какая-то Полет встретила рекламного агента с большими аппетитами…
— Вы составили завещание?
— Нет.
— Почему?
— Во-первых, потому, что у меня нет родных. А потом я собиралась снова выйти замуж, как только это станет возможным.
— Ваш брачный контракт предусматривает, что все состояние переходит последнему из оставшихся в живых супругов?
— Да.
— С каких пор вы стали бояться?
Радель попытался предостеречь ее, но уже было поздно, потому что она ответила сразу, не подозревая о надвигающейся опасности:
— Не знаю.. Уже несколько дней…
— Чего вы боялись?
На этот раз она взволновалась, и все увидели, как судорожно сжались ее руки, а на лице появилось выражение отчаяния.
— Я не понимаю, какую цель вы преследуете. Почему вы допрашиваете меня, а не их?
Мегрэ счел необходимым поддержать смутившегося следователя ободряющим взглядом.
