Гилберт Адэр - Ход Роджера Мургатройда

Мэдж Ролф наклонилась вперед, подставляя ей пачку «Плейерс», а некурящий Дон тут же схватил со стола полковника пузатенькую серебряную зажигалку в форме лампы Аладдина и услужливо поднес ее к губам Селины.

Она взяла сигарету из пачки Мэдж, грациозно прикурила от огонька Дона и повернулась к старшему инспектору.

– Что, собственно, вы хотите узнать?

– Ну, – начал он с некоторой неуверенностью, – насколько я понял, вы приехали сюда поздно вечером в Сочельник в обществе мистера Дакуорта и жертвы, Реймонда Джентри?

– Совершенно верно. Поначалу я собиралась приехать на поезде только с Доном. Затем Рей, у которого есть автомобиль… – она невозмутимо поправилась, – у которого БЫЛ автомобиль, «испано-сюиза», упомянул при мне, что, пожалуй, было бы забавно разок потерпеть старомодное семейное Рождество в деревне, и предложил отвезти нас обоих сюда.

– Он не был приглашен?

– Нет. Но видите ли, это же был Рей. Если ему что-то втемяшивалось в голову, он не собирался считаться с тем, что вы могли бы назвать буржуазными понятиями о приличиях. Ну, вы понимаете: так принято и так не принято.

– И хотя ваши родители не приглашали и не ожидали его, вы не нашли причин отказаться?

В первый раз с той минуты, когда она вошла в библиотеку, Селина, казалось, испытала некоторую неловкость.

– Это было так в стиле Рея! В нем была властность, знаете ли, и он всегда в конце концов настаивал на своем. Заставлял почувствовать, какая ты мелочная и благовоспитанная, стоило возразить против какого-нибудь сумасшедшего его плана.

– Так что вы не испытывали никаких сомнений из-за того, что он ехал сюда без приглашения?

– Нет, честно говоря, не могу так сказать. Я же все еще сохраняю чуточку благовоспитанности, знаете ли, да-да. И вообще-то я сказала, что прежде позвоню маме и папе. Но Рей сказал, что предварительное предупреждение только испортит сюрприз, и куда веселее, если он явится как снег на голову.

– А как к этому отнесся Дон?

Селина виновато покосилась на Дона, прежде чем ответила:

– Ну, как вы можете сами вообразить, он был чуточку выведен из равновесия. Он-то был приглашен по всем правилам и… Ну, как вы знаете, третий лишний и все такое прочее.

– Но это вас тоже не беспокоило? – спросил Трабшо.

Селина резко откинулась на спинку кресла, а к тому моменту, когда приготовилась заговорить, ее губы сжались в узкую полоску.

– Нет, не беспокоило. Я сказала вам, старший инспектор, что не против ваших расспросов, но я против того, чтобы вы приписывали мне то, чего я не говорила. Я уже призналась, что меня беспокоил приезд Рея сюда без приглашения и что меня заботили чувства Дона. Ведь я очень-очень хорошо к нему отношусь, – все заметили, как второе «очень» добавило ко взгляду пунцово-красного Дона еще больше обожания, – но повторяю, Рей был крайне волевым человеком и если чего-то хотел, то, как правило, добивался. Все, кто его знает… кто его знал, скажут вам то же самое.

– Мисс Ффолкс, – спросил затем Трабшо, – как давно вы были знакомы с Реймондом Джентри?

Селина слегка призадумалась.

– Всего несколько недель. Я познакомилась с ним в «Клубе Кафки».

Брови старшего инспектора полезли вверх.

– Извините, где вы с ним познакомились?

– В «Клубе Кафки». Вы про него не знаете? На Кингз-роуд в Челси. Любимое местечко всех модных молодых писателей и художников.

– Продолжайте.

– Ну, нас с Реем познакомили в «Кафке», и мы разговорились об Искусстве, и Жизни, и Философии, и Сексуальном Стимуле, и он знал всех и вся, и писал верлибром, то есть свободным стихом, и понимал символизм Гауптмана и Метерлинка, и сообщил мне, что он принадлежит к семерым людям во всей Англии, кто читал «Коммунистический манифест» в русском оригинале. И, видите ли, я же была лишь робким мышонком из Дартмура и никогда прежде не встречала кого-либо похожего на него, и вас не удивит, что мгновенно я была очарована?

– Не-е-т, – ответил Трабшо, – пожалуй, нет. Но, знаете, мисс, я не могу претендовать на такую же закадычную дружбу, какую, видимо, покойный мистер Джентри поддерживал с… с иностранными личностями вроде тех, которых вы упомянули, однако даже я, скучный старый инспектор Копушинг, – сказал он, и в его голос пробралась сталь, – даже я достаточно просвещен, чтобы знать, что Карл Маркс был немцем, а не русским, и, следовательно, написал «Коммунистический манифест» по-немецки, а не по-русски. Но, разумеется, это так, между прочим.

Селина Ффолкс заморгала, как испуганный олененок.

– И раз уж мы этого коснулись, милочка, – пробормотала Кора Резерфорд, – вы никогда не задумывались, что стихи его были настолько свободными, потому что никому и в голову не приходило платить за них?

Селина теперь, казалось, могла заплакать в любую секунду, и актриса сразу же ее пожалела.

– Прости, что я дала волю языку, радость моя, – сказала она. – Но я никак не могла удержаться.

– Послушайте, мисс, – сказал Трабшо, – думается, мисс Резерфорд и я всего лишь неуклюже хотели выразить мнение, что Реймонд Джентри никак не был достоин уважения такой девушки, как вы. Не слишком симпатичная личность, ведь так?

– Да! – вскричала Селина, и глаза у нее засверкали. – Да, возможно, это и так. Но он был таким живым, как вы не понимаете? Он был умен, с ним было весело, и он расширял мои горизонты! Ах, я понимаю, как глупо и по-детски это должно звучать для вас, но в сравнении с миром Рея в моей собственной жизни все выглядело таким сморщенным и высохшим! До моей встречи с ним я знала только этот дом, и деревню, и окрестности. Ну а мне хотелось получить от жизни что-нибудь получше! Я свободная, белая, и мне двадцать один год, и я хотела всего, что только есть в этом безумном мире, – и мехов, и дорогих вин, и необузданных экстравагантных вечеринок! И не когда-нибудь, а сейчас, сию минуту. Было ли это так уж дурно с моей стороны?

Ее голос внезапно снизился на октаву.

– Нет, не отвечайте, не надо, – произнесла она тоскливо. – Это было дурно, я знаю. Теперь я понимаю.

– Почему, – очень мягко спросил Трабшо, – вы это поняли?

Селина погасила сигарету, сделав не более одной-двух нервных затяжек.

– Мистер Трабшо, раз вы опрашивали моих родителей и их друзей, вы, конечно, уже знаете, как нестерпимо неуважительно и грубо Рей держатся со всеми ними, едва мы приехали. Я наблюдала его с возрастающим ужасом – наблюдала, как он не мог удержаться, чтобы не подковырнуть их, не заставить их поежиться. Ну, словно это было у него в крови. То, что в «Клубе Кафки» мне помнилось таким веселым, остроумным, проникающим, теперь представилось просто глупым, высокомерным и жестоким.

Это ведь было одним из его любимых словечек, вы знаете, «проникающий». И мне тогда казалось просто замечательным, как он применял его ко всему и всем. Здесь, однако, я в первый раз поняла, каким пустым, дешевым, бессмысленным было это слово – такое, которым только пошлый всезнайка вроде Рея придумал бы пользоваться. Словом, единственным назначением которого было уничтожать других людей. Всякий раз, когда я слышала, как он – здесь, здесь в этом доме, в моем доме и перед моими родителями и их друзьями, МОИМИ друзьями, МОИМИ подлинными друзьями, – всякий раз, когда я слышала, как он называет кого-то или что-то «проникающим», мне хотелось закричать!

Я теперь видела его, каким он был на самом деле, и не могла дождаться, чтобы Рождество кончилось, и он бы укатил назад в Лондон на этот раз один, и чтобы я больше никогда его не видела… и не слышала!

Она повернулась к своим родителям, которые жадно ее слушали.

– Это правда… мамочка… папочка. Я так страшно, страшно сожалею о том, чему вас подвергла, но клянусь, что даже прежде… прежде того, что с ним случилось, я твердо решила порвать с ним. Прежде, чем это зашло дальше… зашло слишком далеко…

– Селина, деточка моя, – вскричала Мэри Ффолкс, заключая ее в душащие объятия. – Я всегда знала, что ты в конце концов поймешь, каким он был отвратительным человеком.

– Я поняла. Но чего стоит Рей, мне показал Дон.

– Дон? – повторил старший инспектор. – Но при чем тут он?

– Ну, как я уже вам сказала, Дон с самого начала был несчастен, с самого начала поездки сюда из-за того, как Реймонд всем распоряжался, и я видела, как он молча терпит присутствие Рея и просто умирает поставить его на место. Затем, когда Рей омерзительно напился – еще одна его привычка, которую я находила очаровательной, как ни странно вам это покажется… когда Рей начал язвить даже меня, мою игру на рояле, Дон вскочил и напрямик пригрозил…

Инстинктивно ощутив реакцию Трабшо на ее последнее слово, Селина не договорила.

– Я… не имела в виду, – начала она бормотать. – Просто в сравнении с Реем Дон был… ну, вы понимаете… он был таким… таким мужественным… таким…

Старший инспектор не преминул воспользоваться своим преимуществом.

– Что Дон пригрозил сделать с Реймондом Джентри? – почти прикрикнул он на нее.