Эрл Гарднер - Дело крючка с наживкой

– Прекрасно, мистер Мейсон. Когда я хотела, чтобы вы взялись за работу, я вас обманула.

Мейсон поднял брови.

– Конечно, когда мы впервые пришли сюда, мы не знали, что мистер Тидгинс мертв.

– Точно.

– Теперь, насколько я понимаю, если вы можете доказать, что мистер Тидгинс умер до одиннадцати часов утра во вторник, то будет возможно вернуть Бирл пятьдесят тысяч.

– Точно.

– Кто выплатит эти деньги?

– Мы возбудим дело против «Лофтус и Кейл», – сказал Мейсон. – Они уже пытаются забрать деньги у Болуса. Я предупредил их, чем чревата для них эта сделка.

– Это очень умно с вашей стороны, мистер Мейсон.

– Благодарю вас.

– Мистер Мейсон, вы ведь представляете Адель Гастингс?

– В связи с чем? – осторожно спросил Мейсон.

– Вы знаете, что я имею в виду. Если ее обвинят в убийстве Тидгинса, станете ли вы ее защищать?

– Пока трудно сказать.

– Очень хорошо. Я хотела сказать только одну вещь, мистер Мейсон. Лично я считаю Адель Гастингс высокомерной. Она доставила много неприятностей Бирл, и я ненавижу ее за это. Но я знаю, что она не из тех, кто может совершить убийство. Я утверждаю это, хотя ненавижу ее.

А теперь допустим, мистер Мейсон, что ее обвинят в убийстве. Она сможет предъявить алиби и постарается доказать, что Тидгинс умер после двенадцати часов во вторник. Это время, на которое у нее есть хорошее алиби. Если вы поможете ей сделать это, то будете действовать против интересов Бирл, потому что мы хотим доказать, что Тидгинс умер до одиннадцати часов. Вы понимаете меня, мистер Мейсон?

– Да.

Миссис Тамп встала:

– Превосходно, мистер Мейсон. Я только хотела выяснить наши отношения. Я никогда не смягчаю слова. Мне все равно, кого вы представляете, но в одном вы не должны впасть в ошибку: Альберт Тидгинс умер до одиннадцати часов утра… До свидания, мистер Мейсон.

Мейсон уставился на Деллу.

– Это… это… – пробормотал он, когда дверь за миссис Тамп закрылась. – Убери свой блокнот, Делла, возьми шляпу и пальто. Мы пойдем к женщине, у которой находится вторая половина банкнота.

– Вы знаете, кто она? – удивилась Делла.

– Теперь знаю, – мрачно сказал Мейсон. – А следовало бы догадаться гораздо раньше.

– Как же вы обнаружили ее?

– Головой в основном, – ответил Мейсон. – Немного работы для головы. Но на три дня я опоздал.

Они поехали на машине Мейсона через центр, свернули к скверу и проехали мимо бульвара.

– Миссис Тидгинс? – спросила Делла Стрит, когда они поехали среди холмов.

Мейсон кивнул.

– Но она была в Рино. Она уехала в понедельник. Она не могла быть ночью в вашей конторе.

– Она единственный человек из всех, кто сделал себе алиби на понедельник ночью. Все остальные изобрели себе алиби на вторник днем.

– Ну и что?

– Ответ очевиден, – сказал Мейсон, – она одна знала, что он был убит в понедельник ночью. Она не могла предвидеть будущее и знать, что Маттерн захочет получить свои десять тысяч долларов.

– Это единственное ваше доказательство, шеф?

– Этого достаточно, – мрачно отозвался Мейсон. – Я должен был догадаться об этом сразу, как только она сказала, что уехала в Рино в понедельник днем.

– И это она была женщиной в маске?

– Да.

– Вы не думаете, что она станет отказываться?

– Теперь нет. Я только надеюсь, что успею попасть туда раньше, чем Голкомб.

– Вы полагаете, что он будет там?

– Да.

Остальной путь до бунгало, где было найдено тело Альберта Тидгинса, они проехали молча.

– Ну, вот мы и приехали, – сказал Мейсон. Он открыл дверцу, помог выйти Делле, и они по цементной дорожке направились к дому.

Мейсон нажал кнопку звонка. Почти сразу же миссис Тидгинс открыла дверь.

– Доброе утро, мистер Мейсон, – сказала она. – Я узнала вас, когда вы вылезали из машины.

– Мисс Стрит, это миссис Тидгинс, – познакомил их Мейсон.

– Здравствуйте, – сказала миссис Тидгинс Делле. – Заходите.

Они вошли в дом. Миссис Тидгинс указала им на кресла и предложила закурить.

– Спасибо. – Делла взяла сигарету.

– Я закурю свою, – сказал Мейсон, доставая из кармана портсигар.

– Я очень устала, мистер Мейсон, – сказала миссис Тидгинс. – Еще похороны сегодня днем… Эксперты пытаются обнаружить убийцу… Вы не знаете, мистер Мейсон, продвинулись ли они в своих поисках?

– Конечно, если они разрешили похороны.

– Я так и подумала, но не знаю, что они нашли.

– Они вам не сказали?

– Ни слова. Конечно, я расстроена. Мы разошлись, но все равно это потрясло меня… Я ненавидела его.

– Я одобряю вашу позицию, миссис Тидгинс, – сказал Мейсон. – Кстати, я пришел за второй половиной этой десятитысячной бумажки.

– Что вы имеете в виду, мистер Мейсон?

Мейсон посмотрел на часы:

– Когда дело идет о защите против обвинения в убийстве первой степени, дорога каждая минута. Если вы хотите тратить время зря – пожалуйста. Это ваши похороны… Я не шучу.

– Я вижу, вы очень уверены в себе, мистер Мейсон.

– Да. Когда вы и Полтхем вошли в мою контору, я обратил внимание на две вещи: первое – Полтхем рассчитывал связаться со мной в любое время дня и ночи, как только ему понадобится юрист, второе – все, относящееся к вашему визиту, было связано со спешкой. Полтхем, например, назвал мне вымышленную фамилию, не удостоверившись, есть ли она в телефонном справочнике. Потом ваша маска.

– А что с маской?

– Это была черная маска с серебристой мишурой. Такие маски являются частью маскарадного костюма или продаются как сувениры.

– Не вижу, что это доказывает.

– Полтхем сделал тщательные приготовления к встрече со мной, если вдруг что-нибудь случится. Когда это случилось, он действовал быстро. Он решил оберегать вас так, чтобы даже я не опознал вас. Отсюда эта маска. Люди обычно не носят с собой масок, и их не купить ночью. Очевидно, вы достали ее из стола в своем доме. Я должен был бы догадаться обо всем этом уже тогда, когда нашел здесь труп.

Она молча изучала его решительное лицо, потом открыла сумочку, достала небольшой конверт, вскрыла его, вытащила вторую половину банкнота в десять тысяч долларов и протянула ее Мейсону.

Делла Стрит не могла скрыть удивления, но Мейсон остался тверд и спокоен.

– Когда вы узнали, что он мертв?

– Когда вернулась из Рино, конечно.

Мейсон ничего не сказал, но снова взглянул на часы, как бы напоминая ей, что время идет.

– Я говорю правду, мистер Мейсон.

– Вы любите Полтхема. Он хотел защитить вас. Вы пришли ко мне в контору после полуночи. Вы сделали все возможное, чтобы скрыть от меня свою личность и характер дела, которое мне придется вести. Вы все время уверяете, что уехали в Рино в понедельник днем. Очевидно, вы были в Рино во вторник утром.

Учитывая все возможные варианты, это означает, что тело Тидгинса лежало здесь, в этой спальне, с того момента, как вы позвонили мне домой… Итак, вы его убили или Полтхем?

– Ни я, ни он.

– Но вы знали, что он умер?

– Да, – нерешительно сказала она.

– И это вы ввели его в дом и уложили в постель?

– Да.

– Кто его убил?

– Честное слово, я не знаю.

– Лучше расскажите мне все, что знаете.

– Я откровенна с вами, мистер Мейсон.

– Я слушаю.

– Я хотела получить развод. Я очень люблю Боба. У Боба есть основания полагать, что Альберт тратил опекунские деньги. Он работал с Адель Гастингс, пытаясь выяснить это. Он хотел, чтобы она потребовала ревизии. Если бы при этих обстоятельствах узнали о моих отношениях с Робертом, это сильно усложнило бы дело. Вы должны понять это, мистер Мейсон.

– Я могу это понять.

Делла хотела записывать рассказ миссис Тидгинс, но Мейсон не позволил:

– Не записывай, Делла. Я не хочу, чтобы это было зафиксировано в делах… Продолжайте, миссис Тидгинс.

– Альберт все время пытался помириться со мной. Я говорила ему, что это невозможно. Мы с Бобом были в кино. Возвращаясь домой, увидели возле дома машину Альберта. Шел дождь. Альберт сидел в машине, уронив голову на грудь. Мы с Бобом вышли из машины и подошли к Альберту. Пульс еще прослушивался. Ему прострелили грудь. Я сказала Бобу, чтобы он помог мне втащить Альберта в дом, а потом собиралась позвонить доктору и в полицию.

Мы вытащили его из машины, волоком потащили в дом, положили на постель, и я стала звонить. Но здесь Боб окликнул меня: «Уже поздно, Надин. Он умер».

Я повернулась к постели. Не было никакого сомнения, что он мертв.

– Дальше, – сказал Мейсон.

– Боб сказал, что мне нельзя быть замешанной в это дело, что подозрения падут на него, что мне лучше взять машину из гаража и уехать куда-нибудь, например в Рино, где у меня есть друзья. Если оставить дверь незапертой, то все будет выглядеть так, будто это случилось в мое отсутствие.

Мы поговорили и решили, что лучше оставить тело здесь, а пока его найдут, у меня будет алиби. У Альберта были грязные ботинки, и эта грязь осталась на покрывале. Мы взяли покрывало, обувь и пальто и связали в узел.