Адриан Дойл - Весь Шерлок Холмс. Вариации
— Боже мой! — сказал я. — У вас такой вид, словно вы нашли решение нашей загадки!
Но прежде чем мой друг успел ответить, раздался резкий стук, и дверь нашей гостиной распахнулась, Холмс, едва успевший сесть в кресло, снова встал.
— О, леди Лавингтон, — сказал он. — Ваш визит — большая честь для нас.
Хотя лицо леди было закрыто густой вуалью, нельзя было усомниться в том, что, остановившись на пороге, она всерьез заколебалась.
— Я получила вашу записку, мистер Холмс, — произнесла она низким голосом, — и сразу же пришла.
Опустившись в кресло, которое я мгновенно пододвинул к ней, леди Лавингтон подняла вуаль и откинула голову на спинку.
— Я сразу же пришла, — устало повторила она.
Лучи лампы резко очерчивали ее лицо, и я, изучая черты леди Лавингтон, прекрасные, несмотря на почти восковую бледность и тревожный блеск глаз, понял, что страшное событие нарушило спокойное течение ее жизни и разрушило мир в ее доме. Чувство сострадания побудило меня заговорить.
— Вы можете полностью довериться моему другу Шерлоку Холмсу, — мягко произнес я. — Конечно, для вас это все слишком мучительно, леди Лавингтон, однако уверяю вас — все будет хорошо.
Она взглядом поблагодарила меня. Но когда я встал, чтобы выйти из гостиной и оставить их вдвоем, она вскинула руку.
— Я бы предпочла, чтобы вы остались, доктор Уотсон, — попросила она, — Ваше присутствие придает мне уверенности. Почему вы послали за мной, мистер Холмс?
Мой друг, откинувшись на спинку кресла, прикрыл глаза.
— Можно ли утверждать, что вы пришли сюда ради вашего мужа? — задумчиво пробормотал он. — Вы не станете возражать, если я попрошу вас осветить несколько маленьких моментов, до сих пор неясных для меня?
Леди Лавингтон встала.
— Мистер Холмс, это непорядочно, — холодно произнесла она. — Вы пытаетесь заставить меня участвовать в осуждении моего мужа! Он невиновен, повторяю вам!
— Я тоже в этом уверен. Именно поэтому я умоляю вас успокоиться и ответить на мои вопросы. Насколько я понял, этот щеголь Дэлси был в прошлом близким другом вашего мужа?
Леди Лавингтон уставилась на Холмса и вдруг принялась хохотать. Она смеялась от всей души, и все же в ее веселье звучала некая нотка, смутившая меня как врача.
— Друг? — наконец воскликнула она. — Да он недостоин был чистить башмаки моего мужа!
— Мне очень приятно слышать это. Но, наверное, я вправе предположить, что оба эти человека принадлежали к одному кругу, встречались во время светских сезонов в Лондоне и, возможно, хотя вы могли и не знать этого, у них имелись какие-то общие интересы… ну, спортивные, скажем? Когда ваш муж впервые представил вам полковника Дэлси?
— Вы самым прискорбным образом ошибаетесь в своих предположениях! Я знала полковника Дэлси задолго до замужества. И именно я познакомила его с моим мужем. Щеголь Дэлси был человеком абсолютно светским: честолюбивым, мирским, безжалостным, но невероятно обаятельным. Какие общие интересы могут быть у подобного человека с немножко грубоватым, но предельно честным лордом, чьи интересы полностью лежат в границах земель его предков?
— Любовь женщины, — мягко произнес Холмс.
Глаза леди Лавингтон широко распахнулись. Потом, резко опустив на лицо вуаль, она бросилась вон из гостиной.
Довольно долго Холмс молча курил — нахмурившись, сосредоточенно глядя на огонь. Выражение лица моего друга говорило мне о том, что он близок к окончательному выводу. Затем он достал из кармана измятый листок бумаги.
— Совсем недавно, Уотсон, вы спросили, нашел ли я решение загадки. В определенном смысле, друг мой, да, нашел. Послушайте внимательно главное свидетельство, которое я вам сейчас прочту. Это из Мэйдстоунских хроник.
— Я весь внимание.
— Я немного изменил текст, переписал его на понятном современном английском. Оригинал составлен в 1485 году, когда дом Ланкастеров одержал окончательную победу над домом Йорков.
«И так случилось, что на поле Босворта сэр Джон Лавингтон взял в плен двух рыцарей и сквайра и привез их с собой в Лавингтон-корт. Он не желал получать выкуп за тех, кто поднимал знамя за дом Йорков.
И в тот вечер, после того как сэр Джон отужинал, пленников подвели к его столу и предложили Выбор. Один рыцарь, бывший кровным родственником сэра Джона, выпил со стороны Жизни и был отпущен без выкупа. А другой рыцарь и сквайр выпили со стороны Смерти. И умерли они не по-христиански, без покаяния, и потом люди долго говорили об «Удаче Лавингтонов»…
Холмс закончил чтение этого странного документа, и какое-то время мы сидели молча, а ветер хлестал по окнам и громко завывал в древнем камине…
— Холмс, — заговорил наконец я, — мне чудится во всем этом нечто ужасное. Однако какая может быть связь между убийством распутного игрока и насилием, происшедшим после битвы, свершившейся четыре сотни лет назад? Лишь комната в замке осталась той же самой, а остальное…
— Как раз это, Уотсон, и есть второе важное открытие.
— А первое?
— Мы найдем его в Лавингтон-корте. Черный баронет, Уотсон! Разве тут нельзя предположить шантаж?
— Вы хотите сказать, что сэра Реджиналда шантажировали?
Мой друг не обратил ни малейшего внимания на вопрос.
— Я пообещал Грегсону, что встречусь с ним у Лавингтона. Вы согласны составить мне компанию?
— Что вы задумали? Нечасто вы бываете таким мрачным.
— Уже темнеет, — сказал Шерлок Холмс. — Кинжал, поразивший полковника Дэлси, не должен больше никому причинить вреда.
Вечер был ужасным, со штормовым ветром, с настоящей бурей. Когда мы в сумерках подходили к старому замку, воздух наполнял треск ветвей, и я ощутил прикосновение холодного листка к щеке. Лавингтон-корт выглядел таким же темным и мрачным, как низина, в которой он располагался, но вот Гиллингз открыл перед нами двери, и мы увидели, что со стороны банкетного зала льется яркий свет.
— Инспектор Грегсон уже спрашивал о вас, сэр, — доложил дворецкий, забирая нашу верхнюю одежду.
Мы поспешили в зал. Грегсон, выглядевший заметно возбужденным, шагал взад-вперед возле длинного стола. При этом инспектор постоянно поглядывал то на пустой теперь стул, то на огромную чашу.
— Слава Богу, наконец-то вы пришли, мистер Холмс, — закричал он. — Сэр Реджиналд говорил правду! Я ему не верил, но он и в самом деле невиновен! Бассетт откопал тут парочку фермеров, которые встретили сэра по пути с рыбалки, около половины одиннадцатого вчера утром. Но почему же он не сказал сразу, что видел их?!
Странный свет вспыхнул в глазах Холмса, когда он посмотрел на Грегсона.
— Есть же такие люди… — пробормотал мой друг.
— Вы все время это знали?
— Я не знал, что есть свидетели. Но я надеялся, что вы их найдете, поскольку сам уже убедился в невиновности сэра Лавингтона.
— Но нам приходится вернуться к тому, с чего мы начали!
— Едва ли. А вы не подумывали о том, Грегсон, чтобы воссоздать картину преступления — по французской методе?
— Что вы имеете в виду?
Холмс направился к дальнему концу стола, на котором все еще сохранялись следы недавней трагедии.
— Давайте предположим, что я — полковник Дэлси, высокий человек, стоящий вот здесь. Я готов выпить с кем-то, кто намеревается убить меня. Я поднимаю чашу, вот так, обеими руками, и подношу ее ко рту. Ну-с! Грегсон, вы попробуйте изобразить убийцу. Попытайтесь ударить меня в горло.
— Какого черта вы задумали?..
— Возьмите в руку воображаемый кинжал. Вот так! Не смущайтесь, бейте прямо по горлу!
Грегсон, как загипнотизированный, шагнул к Холмсу, подняв руку, — и вдруг остановился.
— Но это невозможно сделать, мистер Холмс! Ну, не таким способом, во всяком случае!
— Почему?
— Да ведь полковника ударили в горло снизу вверх… Но этого никто не смог бы сделать, стол слишком широк! Это просто невозможно!
Мой друг, стоявший с откинутой назад головой и с поднесенной почти к самым губам чашей в руках, опустил винный сосуд и обратился к Грегсону.
— Хорошо, — сказал он. — А теперь, инспектор, вы попытайтесь изобразить полковника Дэлси. Я буду убийцей. Займите мое место и поднимите «Удачу Лавингтонов».
— Хорошо. А что дальше?
— Делайте все так же, как делал я. Но не подносите чашу вплотную ко рту! Так, Грегсон, так, хорошо… Будьте внимательны, слушайте: не подносите ее слишком близко!..
Чаша наклонилась — и вдруг в нижней ее части что-то сверкнуло…
— Да нет же! — закричал внезапно Холмс. — Ни дюйма дальше, если вам дорога жизнь!
Холмс еще не закончил говорить, когда мы услышали щелчок и звук скользящего металла. Узкое, острое лезвие мгновенно выскочило из нижней части чаши, подобно змее, бросающейся на жертву. Грегсон, разразившись проклятиями, отскочил назад, а выпавшая из его рук чаша с грохотом и звоном покатилась по полу.
