Эрл Гарднер - Отведи удар

Я поднял руку ладонью наружу жестом уличного регулировщика, который подает сигнал «Стоп», и сказал женщине:

– Может быть, вы мне расскажете?

– Я была медсестрой в кабинете доктора Линтига. – Она по-прежнему говорила легко и естественно. – Я любила его, но он ничего об этом не знал. И я твердо решила, что он никогда не должен об этом узнать. Я искренне хотела, чтобы Амелия – миссис Линтиг – оставалась его женой и пользовалась любовью и уважением мужа. Мне нужно было немного – возможность быть рядом с ним, и это было для меня очень важно.

Доктор Альфмонт энергично кивнул.

– Я хотела служить ему, быть там, где я смогу ему помочь. Я была молодой наивной девчонкой. Теперь я смотрю на это по-другому, но это было двадцать один год назад. Оуквью тогда переживал бурный подъем. Приезжали новые люди, деньги лились рекой. Это был, как говорил тогда Чарльз, период лихорадочных изменений. Амелию подхватил этот водоворот. Она начала пить и стала лидером молодого поколения. У этой группы нормы поведения сильно отличались от общепринятых. Они пили, они целовались и… и скандалили. Чарльзу все это очень не нравилось.

Потом Амелия стала ему изменять. Доктор об этом не знал, но и без того был уже сыт по горло. Он сообщил жене, что хочет развестись. Амелия попросила его указать причиной развода тяжкое оскорбление. Он согласился и подал иск. Но Амелия повела нечестную игру. Она дождалась, пока я по поручению доктора поехала в Сан-Франциско, и подала встречный иск, назвав меня соответчицей. Очевидно, она рассчитывала, что этот удар выбьет доктора из колеи и она сможет заполучить все его добро и выйти замуж за человека, с которым тогда связалась.

– Кто он такой? – спросил я.

Она вопросительно посмотрела на доктора Альфмонта. Он кивнул.

– Стив Дантон. Молодой парень, который издавал тогда в Оуквью газету «Блейд».

Я спросил, стараясь ничем не выдать своих чувств:

– Он и сейчас издает газету?

– Я думаю, да. Мы давно потеряли связь с Оуквью, но он, видимо, все еще там. Последнее, что я о нем слышал, это что его племянница работает в газете вместе с ним. Это она встретила меня в коридоре, когда я выходил из комнаты Эвелин Харрис.

Я стряхнул пепел с сигареты:

– Продолжайте.

– В то время, – сказала миссис Альфмонт с легкой горечью в голосе, – я вела себя очень благоразумно, и Чарльз даже не подозревал, как я к нему отношусь. Мне казалось, что Амелия была не в себе. Ненормальный образ жизни и постоянные выпивки сделали ее психику крайне неустойчивой.

Когда она подала встречный иск, Чарльз помчался в Сан-Франциско, чтобы все мне объяснить. Я хорошо понимала, что он попал в ужасное положение. Оуквью был переполнен сплетнями. Человек, больше всех заинтересованный в разводе миссис Линтиг, выпускал газету. Ясно было, что любые обстоятельства, свидетельствующие против Чарльза, будут представлены в самом черном свете. Его поездка в Сан-Франциско была, конечно, самым неудачным ходом, какой только можно было придумать. Но нам предстояло вернуться. И мы все равно справились бы с этой ситуацией, если бы не… – Она замолчала.

– Неожиданно для себя я сделал открытие, – заговорил Альфмонт. – По мере того как Амелия опускалась все ниже и ниже, я все дальше отходил от нее и все сильнее влюблялся в Вивиан. Я понял это, когда встретил Вивиан в Сан-Франциско. После этого я уже не мог вернуться в Оуквью, позволить, чтобы ее имя поливали грязью, и… и мы узнали, что любим друг друга. Нам хотелось только быть вместе. Мы были молоды, я хотел уехать и начать все сначала. Наверное, это было глупо, но события обернулись так, что все оказалось к лучшему.

Я позвонил Амелии и спросил, чего она хочет. Ее условия были просты. Она хотела получить все. А взамен предлагала мне свободу. Так я получил возможность очиститься и начать все сначала. У меня были с собой аккредитивы на несколько тысяч долларов, о которых она не знала. Я опасался происходившего в Оуквью бума и не был уверен в надежности банка.

– А что дальше? – спросил я.

– Ну, это практически все. Я принял ее условия. Она сказала, что будет заниматься этим делом и оформит развод, что я могу изменить имя и открыть кабинет где-нибудь в другом месте, что, как только суд вынесет решение о разводе, я смогу жениться на Вивиан. Я принял ее условия.

– А вы знаете, что произошло дальше?

– Нет, – ответил он. – Я понял, что Амелия и Стив Дантон поссорились. Она уехала из Оуквью и исчезла.

– А почему вы не могли подать на развод где-нибудь в другом месте? – спросил я.

– Она меня нашла. Я получил письмо, в котором она говорила, что никогда не позволит мне обеспечить Вивиан достойное положение в обществе, что, если я попытаюсь жениться на Вивиан, она тут же появится и устроит скандал, что, если я когда-нибудь подам иск о разводе, она откроет все. Ведь к тому времени мы уже жили с Вивиан как муж и жена, и у Амелии были все основания для скандала.

– Она знала, где вы находитесь?

– Да.

– А почему вы не решились идти на скандал, чтобы покончить с этим?

– Я не мог. За тот год, что мы прожили здесь, у меня появилась превосходная клиентура среди респектабельных консервативных людей. Если бы выяснилось, что мы с Вивиан официально не женаты, я полностью лишился бы практики.

– А дальше?

– Годы шли, мы больше ничего не слышали об Амелии. Я пытался ее выследить, но не смог. Я был уверен, что она или умерла, или оформила развод и снова вышла замуж. Лет десять назад мы с Вивиан ненадолго уехали в Мехико и поженились. Я хотел, чтобы у нее были законные права в случае моей смерти.

– Все ясно, – сказал я. – А теперь расскажите мне о политической обстановке.

– Этот город живет по собственным законам, – сказал доктор Альфмонт. – Наша полиция коррумпирована. Городская администрация продалась за взятки. У нас процветающий город, хороший бизнес и очень много туристов. Этих туристов обирают всеми возможными способами. Жителям города это надоело. Они хотят очистить Санта-Карлотту. Я активно участвовал в этой борьбе, и мне предложили баллотироваться на пост мэра. Я был уверен, что со старым скандалом давно покончено, и поэтому согласился.

– А что же дальше?

– И тут как гром среди ясного неба я снова получил от нее письмо. Амелия требовала, чтобы я выполнил ее условия, а иначе она «откроет всем глаза». Она утверждала, что я втоптал ее в грязь и сделал отверженной, хотя это бесстыдная ложь. Я отдал ей всю мою собственность и…

– Чарльз, – перебила миссис Альфмонт, – это уже не поможет. Мистеру Лэму нужны факты.

– Факты? – сказал он. – Она написала это письмо.

– Каковы ее условия? – спросил я.

– Она не выдвинула никаких условий.

Я немного подумал, сделал последнюю затяжку, положил сигарету в пепельницу и спросил:

– Она оставила вам адрес, по которому вы могли бы с ней связаться?

– Нет.

– А чего она хотела?

– Прежде всего ей нужно было, чтобы я снял свою кандидатуру.

– Вы этого не сделали?

– Нет.

– Почему?

– Дело зашло слишком далеко, – сказал он. – Незадолго до того, как я получил письмо, газета оппозиции опубликовала серию порочащих меня статей, намекая, что они занимаются расследованием моего прошлого. Мои друзья потребовали, чтобы я подал на газету в суд за клевету, и я оказался в очень затруднительном положении.

– А вы абсолютно уверены, что это письмо написала ваша жена?

– Да, – ответил он. – Конечно, произошли небольшие изменения, но это естественно. Почерк человека не может не измениться за двадцать лет, но у меня нет никаких сомнений. Я внимательно изучил письмо.

– А где ее письма? – спросил я.

– У меня.

– Я хотел бы их видеть.

Доктор посмотрел на жену. Она кивнула.

– Я приду через несколько минут. Извините, – сказал он, вставая.

Я услышал, как он медленно поднимается по лестнице, и повернулся к миссис Альфмонт.

Она внимательно смотрела на меня:

– Что вы собираетесь делать?

– Не знаю, – ответил я. – Мы сделаем все, что сможем.

– Этого может оказаться недостаточно.

– Может, – согласился я.

– А это поможет, – спокойно спросила она, – если я выйду из игры? Если я исчезну?

Я немного подумал и сказал:

– Нет, это не поможет.

– Сидеть спокойно и не падать духом? – спросила она.

– Да. Это самое лучшее, что можно вам предложить.

– Меня это не может коснуться, но это ужасно плохо для Чарльза.

– Я это знаю.

– Конечно, – сказала она. – Если станут известны факты, я представляю, как возмутятся наши респектабельные клиенты…

– Забудьте об этом, – перебил я. – Это уже не вопрос общественного мнения, не вопрос скандала, не вопрос внебрачных отношений. Ему грозит обвинение в убийстве.

– Понимаю, – сдержанно сказала она.

– Я думаю, что Эвелин Харрис послал в Оуквью человек по имени Джон Харбет.

В ее глазах ничего нельзя было прочесть.

– Вы имеете в виду сержанта Харбета из нашей полиции?