Агата Кристи - Карты на стол
Показания Элси Бэтт
Сержанту О’Коннору его сослуживцы из Скотланд Ярда дали не очень-то приятную кличку «Кумир служанок».
Несомненно, он был чрезвычайно привлекательный мужчина. Высокий, широкоплечий, с гордой осанкой. Но даже не за счет правильных черт лица, а больше от дерзкого и бесшабашного взгляда становился он таким неотразимым для слабого пола. Считалось само собой разумеющимся, что сержант О’Коннор узнает, что ему нужно, и сделает это быстро.
Он был настолько быстр в своих действиях, что спустя всего четыре дня после убийства мистера Шайтана, уже сидел в мюзик-холле «Вилли-Нилли Ревю», на местах, стоимостью в три шиллинга и шесть пенсов рядом с мисс Элси Бэтт, бывшей служанкой миссис Крэддок, проживавшей по улице Норт-Одли-стрит, дом 117.
Тщательно обдумав тактику поведения, сержант О’Коннор в этот момент переходил в наступление по всему фронту.
— …напоминает мне, — говорил он, — те же приемы, которые применял в своих делах один из моих начальников. Звали его Крэддок. Ну и оригинальный же он был старик!
— Крэддок? — спросила Элси. — Я тоже одно время работала у Крэддоков.
— Вот это здорово! А может, это одни и те же Крэддоки?
— Они жили на Норт-Одли-стрит, правда — сказала Элси.
— А мой шеф уехал в Лондон после того, как я перешел от него в другое место, — быстро сказал О’Коннор. — Да, кажется, они действительно жили на Норт-Одли-стрит. А миссис Крэддок все заглядывалась на джентльменов.
Элси вскинула голову.
— У меня просто терпения не хватало. Всегда придиралась и ворчала. Все было не по ней.
— И мужу от нее тоже доставалось, да?
— Она всегда жаловалась, что он к ней невнимателен, что он ее не понимает. И без конца твердила о своем плохом здоровье, что она задыхается. Все охала, да вздыхала, а на самом деле вовсе и не была больна. Так мне кажется.
О’Коннор хлопнул себя по колену.
— Точно! Еще что-то такое болтали о ней и каком-то докторе. Вроде того, что там не все было чисто.
— Это вы думаете о докторе Робертсе? Он был очень приятный джентльмен, правда.
— Ох, девушки, все вы одинаковы, — сказал сержант О’Коннор. — Если только мужчина непутевый или даже головорез, то вы к нему так и липните. А я таких типов повидал на своем веку.
— Нет, не правда, вы о нем неверно говорите. Он совсем даже не такой. Разве он виноват, что мисс Крэддок без конца посылала за ним? А что оставалось делать доктору? Если уж хотите знать, так он к ней относился только как к пациентке. Это все ее проделки. Она его никак в покое не оставляла, правда.
— Ну, пусть будет по-вашему, Элси. Вы не против что я вас называю Элси? Мне кажется, я вас знал всю свою жизнь.
— Уж и всю жизнь! Конечно, зовите меня просто Элси.
И она вскинула голову.
— О, очень хорошо, мисс Бэтт, — он многозначительно глянул на нее.
— Как я уже сказал, пусть будет по-вашему. Но вот ее муж-то все равно злился, верно?
— Однажды он здорово рассердился, — призналась Элси. — Но тогда он уже был по-моему болен, а вскоре умер, вы ведь знаете?
— Помню. Умер как-то странно, да?
— Какая-то японская болезнь. Все из-за этих новых кисточек для бритья он и заболел. Это ужасно, права.
Почему они такие неаккуратные? С тех пор мне ничего японское не нравится.
— Покупайте все отечественного производства — вот мой лозунг, — сказал сержант О’Коннор нравоучительно. — Так вы говорите, он здорово поругался с этим доктором?
Элси кивнула, ей было приятно снова пережить прежние ссоры.
— Ох, и нашла коса на камень, — сказала она. — Они так кричали! По крайней мере, мой хозяин, правда. Доктор Робертс был, как всегда, спокоен. Он просто сказал: «Глупости», а потом: «Что это взбрело вам в голову?».
— И все это происходило у них дома, так ведь?
— Да. Хозяйка послала за доктором и вдруг у них с хозяином началась ссора. Как раз в это время и приехал доктор Робертс. Вот хозяин и напал на него.
— А что же он все-таки говорил?
— Ну, конечно, они не знали, что я слышу. Все это было в спальне миссис. Я подумала, что им что-то понадобилось, взяла щетку и поднялась на второй этаж. И уж, конечно, мне не хотелось, пропустить ничего из этого разговора.
Сержант О’Коннор охотно согласился, подумав, как удачно, что он разговаривает с Элси неофициально. Ведь начни ей задавать вопросы, сержант О’Коннор из полицейского управления, из нее и слова нельзя было бы вытянуть.
— Так вот я и говорю, — продолжала Элси, — доктор Робертс был очень спокоен, а кричал только хозяин, правда.
— А что же он кричал? — спросил О’Коннор, уже вторично подступая к этому важному моменту.
— Оскорблял как только мог, — сказала Элси смакуя. — И как же?
Господи, неужели она так и не скажет ни одного путного слова?
— Ну, я, правда, не очень-то много поняла, — призналась Элси. — Они говорили какие-то очень мудреные слова, вроде «непрофессиональное поведение», «воспользовавшись благоприятным случаем» и еще что-то в этом роде. И еще я слышала, как он сказал, будто потребует, чтобы доктора Робертса лишили медицинского звания, правда. И все в том же духе.
— И правильно, — сказал О’Коннор. — Пусть тогда побегал бы в медицинский совет.
— Да, он говорил что-то похоже. А миссис устроила настоящую истерику и сказала: «Вы никогда не заботились обо мне. Вы всегда были невнимательны ко мне. Вы оставляли меня одну». Я слышала, она сказала, что доктор Робертс был ангелом, посланным ей самой судьбой.
А потом доктор вместе с хозяином прошли в туалетную комнату и закрыли дверь в спальню миссис. И доктор очень спокойно сказал:
— Уважаемый, неужели вы не понимаете, что ваша жена просто-напросто истеричка? Она не отдает отчёта своим словам. Сказать вам по правде, это очень трудный и мучительный случай в моей практике, и я давно бы уже отказался от нее, если бы считал, что подобный поступок будет со… сов… Да, вспомнила, будет совместим с моим долгом. Вот это самое он и сказал. Он еще говорил, что не преступает границ и еще чего-то там такого между доктором и пациентом. Так он немного успокоил хозяина, а потом уже сказал:
— Смотрите, вы опоздаете на службу. Вам уже пора ехать. Спокойно обдумайте наш разговор и вы поймете, что все это не стоит и выеденного яйца. Я пойду вымыть руки и поеду к своему следующему пациенту. Так вот, дорогой мой, подумайте хорошенько. Уверяю вас, что все это лишь плод расстроенного воображения вашей жены.
А хозяин, он тогда сказал:
— Я даже не знаю, что и думать.
И он вышел из комнаты. Я, конечно, усиленно занималась уборкой, и он меня даже не заметил. «Как он плохо выглядит, — подумала я, — совсем как больной». А доктор весело посвистывал и мыл руки в туалетной комнате. Потом и он вышел со своим чемоданчиком и, как всегда, сказал мне что-то шутливое. И пошел вниз по лестнице, такой бодрый и веселый, как ни в чем не бывало. И вен, понимаете, поэтому я и уверена, что он не сделал ничего плохого. Это все из-за нее.
— И потом у Крэддока началась эта сибирская язва.
— Да, я думаю, что он уже был болен. Хозяйка очень преданно ухаживала за ним, но он умер. А какие дорогие венки были на похоронах!
— А потом? Доктор Робертс снова приходил к ним в дом?
— Нет, больше уже не приходил. Какой вы однако любопытный? Уж вижу, что вы на него точите зуб. Говорю вам, что там ничего такого не было. А то он бы женился на ней после того, как умер хозяин, правда ведь? Но он этого не сделал. Не такой уж он дурак, сразу увидел, какой у нее характер. Она потом названивала ему, но все же он так и не пришел. И вот она продала дом, а нам всем дала расчет, и уехала за границу, в Египет.
— И она не виделась с доктором Робертсом после смерти мужа?
— Виделась Потому что ходила к нему делать эти… как это называется?… Уколы против тифа. Она приехала домой, и рука у нее вся вспухла. Мне кажется, что тогда-то он ей и сказал прямо, в открытую, что делать-то собственно нечего. Она ему больше не звонила с тех пор и уехала за границу. А сколько нарядов с собой взяла! И все светлых тонов, хотя было это в середине зимы. Но она сказала, что там будет очень жарко.
— Верно, — сказал сержант О’Коннор, — я тоже слышал, что там иногда бывает сильная жара. Она ведь умерла там. Надеюсь, вы это знаете?
— Нет, откуда же мне знать? Вот ведь, представьте себе только! Наверное, ей, бедняжке, там стало хуже.
И, вздохнув, она добавила:
— Интересно, что же они сделали со всеми ее нарядами. Ведь там все чернокожие, они не смогут их носить.
— А вы бы в них выглядели такой аппетитной! — сказал сержант О’Коннор.
— Ах, бесстыдник! — воскликнула Элси счастливо.
— Ну, что ж, больше я вам никаких дерзостей говорить не буду, сказал сержант О’Коннор. — Мне придется уехать по делам своей фирмы.
— Далеко?
— Возможно, даже за границу, — сказал сержант. Личико Элси померкло.
Она не читала знаменитых стихов лорда Байрона «Я никогда не любил милую газель» или еще чего-нибудь в этом роде, но ее переживания в этот момент были точно такие, как описал поэт.
