Жорж Сименон - Мегрэ ошибается

Он говорил без иронии и разбирал по косточкам поведение женщин с таким равнодушием, как если бы проводил вскрытие.

— Как вы считаете, почему моя жена испытала внезапную потребность поговорить с вами? Чтобы изобразить роль супруги, оберегающей покой и великий труд своего мужа?

— А это не так?

Профессор взглянул на Мегрэ, но ничего не ответил.

— Ваша жена, профессор, или, может быть, мне это показалось, проявила по отношению к вам удивительное понимание.

— Да, ее не считают ревнивой.

— Не считают или так есть на самом деле?

— Все зависит от того, что вы вкладываете в это понятие. Ей действительно безразлично, с кем я сплю.

— Далее если это Луиза Филон?

— Сначала да. Не забывайте, что Жермена была простой медсестрой, которая в один прекрасный день превратилась в мадам Гуэн.

— Вы ее любили, профессор?

— Нет.

— Почему же тогда женились на ней?

— Чтобы кто-то занимался домом. Пожилая женщина, обслуживавшая меня, долго бы не протянула. А я не люблю быть один, господин комиссар. Не знаю, знакомо ли вам это чувство.

— Вы, вероятно, считаете, что окружающие вас люди должны всем ради вас жертвовать?

Профессор не протестовал. Наоборот, Мегрэ показалось, что его замечание доставило Гуэну удовольствие.

— В определенном смысле, да.

— И именно поэтому вы взяли в жены девушку из бедной семьи?

— Другие меня просто раздражают.

— Выходя за вас замуж, она знала, что ее ждет?

— Очень хорошо знала.

— Когда же она начала проявлять недовольство?

— Она никогда не проявляла недовольства. Вы же видели ее. Она ведет себя безукоризненно, заботится о доме, никогда не настаивает, чтобы мы пошли куда-нибудь вечером или пригласили к себе друзей.

— Если я правильно вас понял, она целые дни проводит, ожидая вас?

— Именно так. Ей вполне достаточно того, что она мадам Гуэн и в один прекрасный день станет вдовой Этьена Гуэна.

— Полагаете, что ей это очень нужно?

— Полагаю, что она не очень огорчится, получив возможность распоряжаться состоянием, которое я ей оставлю. В данный же момент, держу пари, она подслушивает за дверью. Ее встревожил мой звонок к вам. Она бы предпочла, чтобы мы разговаривали в салоне в ее присутствии.

Профессор не понизил голоса, говоря, что его жена подслушивает, и Мегрэ мог поклясться, что слышал в соседней комнате легкий шум.

— Ваша жена утверждает, что именно она посоветовала вам поселить Луизу Филон в этом доме.

— Это правда. Я как-то об этом, и не подумал. Я даже и не знал, что в нашем доме освободилась квартира.

— Предложение супруги не показалось вам странным?

— Почему?

Вопрос комиссара удивил профессора.

— Вы любили Луизу?

— Послушайте, комиссар, вы уже второй раз произносите это слово. В медицине оно неизвестно.

— Вам она была нужна?

— Физически, да. Должен ли я это пояснять? Мне шестьдесят два года.

— Знаю.

— Вот в этом все и дело.

— А вы не ревновали ее к Пьеро?

— Я предпочел бы, чтобы его не было.

Мегрэ встал и, как у Люси Деко, подбросил в камин поленьев. Внезапно он почувствовал, что его мучает жажда. Профессор и не подумал предложить что-нибудь выпить. Вино, выпитое за ужином, оставило у него во рту какой-то странный вкус, и он, не переставая, курил.

— Вы его когда-нибудь встречали?

— Кого?

— Пьеро.

— Один раз. Обычно они делали так, чтобы этого не происходило.

— А какие чувства питала к вам Лулу?

— А как вы думаете, какие у нее могли быть чувства? Думаю, вам известна ее история? Ясное дело, она говорила мне о признательности и далее о привязанности. Истина же гораздо проще. Она не хотела снова оказаться в нищете. Вы должны понять это. Люди, голодавшие всю жизнь и испытавшие нужду в самом прямом смысле этого слова, делают все возможное, только бы снова не опуститься на дно, если им повезло, и они пойдут на все, чтобы вторично не пережить подобного кошмара.

Это была чистая правда. Мегрэ хорошо об этом знал.

— Она любила Пьеро?

— Как же вам нравится это слово! — безропотно выдохнул профессор. — В ее жизни должна быть какая-то сентиментальная история. Нуждалась она и в том, чтобы время от времени создавать себе какие-то проблемы. Я уже говорил вам, что у женщин существует потребность чувствовать себя необходимыми. Наверняка, именно поэтому они и усложняют себе жизнь, беспрерывно над чем-то размышляя и постоянно воображая, что они должны делать какой-то выбор.

— Между кем и кем? — спросил Мегрэ с тенью улыбки, чтобы вынудить собеседника уточнить высказанную мысль.

— Луиза вообразила, что она может выбирать между этим музыкантом и мною.

— А такого выбора не было?

— Нет. И я уже говорил вам почему.

— Она никогда не угрожала разрывом?

— Иногда ей казалось, что она колеблется.

— И вы не боялись, что в один прекрасный день это произойдет?

— Нет.

— Она не настаивала, чтобы вы на ней женились?

— Ее честолюбие не было столь велико. Я убежден, что подобная перспектива даже бы испугала ее. Ей вовсе не надо было становиться мадам Гуэн, единственное, в чем она нуждалась, так это в теплой квартирке, еде три раза в день и чувстве безопасности, которое дает все это. И еще ей хотелось бы прилично одеваться.

— А что бы с ней случилось, если вы, ну, скажем, вдруг исчезните?

— Я застраховал свою жизнь в ее пользу.

— Вы так же поступили и по отношению к Люси Деко?

— Нет.

Телефонный звонок прервал их беседу. Гуэн хотел уже подняться, но остановился.

— Вероятно, это ваш инспектор.

Действительно, это звонил Люка из полицейского комиссариата Батиньоль, находящегося недалеко от дома Дезире Броль.

— Револьвер у меня, патрон. Она сначала прикинулась дурочкой, словно не понимая, о чем я говорю.

— И что ты с ней сделал?

— Отвел в комиссариат.

— Проводи ее на набережную… Кстати, где она нашла револьвер?

— Утверждает, что на столе.

— А откуда она взяла, что оружие принадлежит профессору?

— Для нее это совершенно очевидно. Деталей она не объясняла. Кроме того, она взбешена и даже пыталась меня оцарапать. А что сказал профессор?

— Пока ничего особенного. Мы еще беседуем.

— Мне приехать к вам?

— Сначала загляни в лабораторию и проверь, есть ли на оружии отпечатки пальцев. И заодно доставишь свою подопечную на набережную.

— Хорошо, патрон, — без явного энтузиазма ответил Люка.

И лишь только теперь профессор Гуэн догадался предложить комиссару выпить:

— Коньяку?!

— Охотно.

Профессор нажал кнопку звонка, и та же служанка, что открывала дверь квартиры, появилась на пороге.

— Коньяку!

Они молча сидели до тех пор, пока служанка не появилась с подносом, на котором стояла одна рюмка коньяку.

— Извините, комиссар, но я совсем не пью, — произнес профессор.

Глава 9

Мегрэ, медленно потягивая коньяк и глядя прямо в лицо профессору, который, в свою очередь, так же внимательно рассматривал его, произнес:

— Консьержка, если не ошибаюсь, тоже вам обязана? Не так ли? Кажется, вы спасли жизнь ее сына?

— Я не нуждаюсь в их признательности.

— И тем не менее она предана вам и, как и Люси Деко, готова даже на ложь, только бы у вас не было неприятностей.

— Вполне возможно. Приятно считать себя героем.

— Вы, профессор, не ощущаете ли себя одноким в том мире, в котором вы живете?

— Человеческое существо по своей природе вообще одиноко, чтобы об этом ни говорили. В этом я глубоко убежден. Достаточно один раз принять это — и примиришься с этим навсегда.

— Вы боитесь одиночества?

— Это не то одиночество, которое я имел в виду. Тут, скорее, подходит определение «тоска». Да, я не люблю оставаться один в квартире или в машине. Речь идет об одиночестве физическом, а не моральном. Умный и интересный человек никогда не чувствует себя одиноким наедине с самим собою.

— А как вы относитесь к смерти?

— Мне безразлично, мертв я или нет. Я равнодушен к смерти как к таковой. Но я ненавижу смерть за то, что она позволяет себе делать с человеком. В вашей профессии, комиссар, вы с ней встречаетесь так же часто, как и я.

Профессор прекрасно понимал, что это было его уязвимое место. И этот страх умереть в одиночестве был его маленькой человеческой слабостью, делавшей Гуэна, несмотря на все его величие, обыкновенным человеком, простым смертным, как и все. Но он не стыдился этого.

— После последнего сердечного приступа я почти никогда и нигде не бываю один. С медицинской точки зрения, это совершенно не нужно. И пусть это покажется странным, но простое присутствие человека рядом меня успокаивает. Однажды, когда я был в городе один и почувствовал недомогание, то я сразу вошел в первый же попавшийся бар.